Дедушка, возможно, хотел в последний раз уязвить моего отца. И преуспел в этом. Я оказалась настоящим баловнем судьбы! Завещание не ограничивало меня никакими условиями, не воздвигало препятствий, которые я должна была бы преодолеть, дабы получить хотя бы часть наследства. Не требовалось даже проверки на вменяемость.
Родители были не в восторге, а потому склока вокруг завещания получилась долгой, болезненной и безобразной. Парадоке состоял в том, что папенька с маменькой могли спокойно получить все до последнего пенни. Ибо я добровольно отказалась бы от наследства в обмен за родительскую любовь.
Но они ни разу не поговорили со мной по-человечески, а просто злобно набросились на свою родную дочь и, кстати, проиграли! Что ж, дело кончилось тем, что я окончательно порвала с ними всякие отношения. Это продолжается и по сей день.
Вот, Джесс, каким оказалось для меня то лето! Надеюсь, к тебе оно было более милостивым. Кстати, ты не хотел бы позвонить мне, Джесс Фалконер? Я все та же девочка, какой ты знал меня в девятнадцать лет. Но чуть помудревшая, ставшая более жесткой и… сексуальной.
Даже если вы и не Джесс Фалконер, а его брат Патрик или же реально существующий Грейдон Слейк, позвоните мне. Мы могли бы неплохо провести время. Я вам это обещаю!
Боже, о чем это я? Мне нужен ты, Джесс, только ты один! И как можно скорее! Понимаешь?»
Линдсей жила в Лос-Анджелесе и оказалась куда богаче, нежели ее дедушка. Она была начинающей бизнес-вумен. Сама же себя предпочитала называть деловой авантюристкой. За то, что никогда не боялась идти на риск, если это сулило выгоду.
Фамилия Линдсей числилась теперь в первых строчках списка самых влиятельных спонсоров Голливуда. Именно поэтому она регулярно бывала на приемах, где и встретила Дэниела, уже тогда известного адвоката в мире развлечений.
Их роман был страстным, но коротким. Виной тому стало знакомство Дэниела со Стефани и неожиданно вспыхнувшая взаимная любовь. Чего, кстати, никто не мог предсказать или даже предположить.
Линдсей в то время ждала ребенка. Несмотря на крушение любви, она не посчитала себя вправе прервать беременность и убить зародившуюся жизнь.
О своей беременности Линдсей узнала незадолго до того, как написала свое дерзкое, но в то же время серьезное письмо Джессу. Через десять дней тот уже сидел в апартаментах Линдсей и выслушивал ее рассказ о том, как развивается малыш в ее теле.
— Может быть, теперь мы сможем растить его вместе? — предложил Джесс.
Линдсей не отвергла сразу же эту безумную идею, но все же с сомнением покачала головой:
— Это означало бы то же самое, как если бы один слепой стал поводырем другому.
Но в душе она как раз надеялась, что этот мужчина, которого она хорошо знала, станет помогать ей. Почему бы ему иногда и не побыть с малышом? Например, в те часы, когда ей особенно будут досаждать демоны отчаяния и депрессии?
— А может быть, это и не станет союзом двух слепцов? — возразил Джесс. — Ведь вдвоем мы смогли бы избежать многих ошибок.
Линдсей не хотела говорить Дэниелу о ребенке. Но Джесс настоял на этом. Он сказал, что Дэниел просто обязан это знать. Если же он не захочет участвовать в воспитании малыша, ну что ж, тогда можно будет обойтись и без него.
Но Дэниел не стал отказываться от прав на отцовство. Стефани его поддержала.
Несмотря на настойчивые просьбы Дэниела, Линдсей запретила ему присутствовать при родах. Но он и Стефани находились в Уэствудской больнице, когда Райза появилась на свет. К тому времени они уже были женаты и Стефани ждала ребенка — будущую младшую сестренку Райзы.
В родильном блоке больницы присутствовал Джесс. Он держал руку Линдсей и первым принял из рук акушерки новорожденную Райзу.
С первых же мгновений Джесс полюбил малышку и постоянно боялся ее потерять. Как потерял в свое время родного брата, которого тоже очень любил.
Джесс замолчал. Казалось, у него иссякли силы. Он подошел к окну и долго смотрел вниз на сверкающий огнями Лос-Анджелес.
— Ты дал ей имя Райза?
— Нет, Линдсей.
— Но она, очевидно, позаимствовала его из твоего романа? Я имею в виду «Войдите и не стойте под дождем»?
— Да. Имя Райза означает «хохот». Ты ведь знаешь это из книги.
— Имя прекрасное! Я никогда не слышала его раньше. Но ведь ты использовал его в романе. Значит, знал до того. Откуда?
— Откуда? Наверное, оттуда, где едва ли не все авторы черпают имена для своих героев. Я пошел в книжный магазин и купил все детские книжки, которые там были. Хозяин магазина, верно, подумал, что я — будущий отец.
— Каковым ты и был в действительности! И выбирал имя для своей дочери.
— Извини, Кэтлин, но Райза — не моя дочь.
Она именно твоя дочь!
— Разве она не жила у тебя?
Кэтлин уже знала ответ на этот вопрос. Ей было даже точно известно, когда Райза уехала от Фалконера. Шестнадцать месяцев назад! Это она выяснила после посещения библиотеки в доме Грейдона Слейка.
— Разве вы трое — ты, Линдсей и Райза — не жили какое-то время вместе?
— Да. Мы прожили вместе пять лет. За исключением того времени, которое Райза провела в Лос-Анджелесе с Дэниелом. А Лиидсей в отсутствие дочери предпочитала путешествовать.
— Путешествовать? Без вас?
— Ей было необходимо иногда побыть наедине с собой.
— А тебе?
— Нет.
— И куда же Линдсей ездила?
— Я получал от нее открытки чуть ли не из всех стран мира.
— Она путешествовала одна?
— Ты имеешь в виду какого-нибудь мужчину или мужчин? Полагаю, что таковых не было. Но я, откровенно говоря, точно не знаю.
— И никогда об этом не спрашивал?
— Нет. Это не имело никакого значения, Кэтлин. Мы с Линдсей были связаны навсегда. А значение для меня имела только Райза.
— Но ведь ты любил Линдсей?
— Конечно, и очень сильно. Это чувство было взаимным. Если ты спросишь, был ли я верен Линдсей, то ответ будет однозначным — да! Когда Райза родилась, мне было тридцать два года. Какое-то сексуальное разнообразие в этом возрасте может стать необходимым. Может быть, и я думал так же, когда был моложе, но в то время — уже нет.
— Но Линдсей была свободна выбирать себе мужчин?
— Свободна, — тихо ответил Джесс. — Но ты же знаешь, что говорят мужчины по поводу подобной свободы, не так ли?
— Нет, не знаю, — тоже чуть слышно пробормотала Кэтлин. — И что же они говорят?
— Они говорят: «Свобода — это единственное, что остается, когда уже нечего терять».
Когда Райза с Линдсей уезжали, Джесс обычно оставался в Мауи и ждал их возвращения. И каждый раз боялся, что они уехали навсегда.
«Девочки», как он называл их, никогда бы добровольно его не покинули. Джесс знал это, но столь же хорошо знал и капризы судьбы.
