Я уставилась на автобус, как идиотка, застыв с мелом в руках. Автомобильная шина была тяжелой. Он же швырнул гребаный автобус.
Мои запястья и лодыжки кровоточили. Колени тоже — должно быть, я поцарапалась, пока пыталась нарисовать круг. За сегодня я уже успела увидеть, как едва не умерла женщина; я сама застрелила одного человека и убила другого шокерами. Меня душили проволокой и едва не раздавили машиной, и теперь на моем теле не было живого места. Будь моя воля — я бы заехала сегодняшнему дню прямо по роже.
Черный «Цивик» Берна въехал на парковку и свернул, объезжая автобус.
Чокнутый Роган посмотрел вниз на мои линии мелом.
— Самые корявые круги, какие я только видел. Ты рисовала с закрытыми глазами?
Ну все. Я запустила в него мелом, встала, прошла к «Цивику» и села внутрь.
— Берн, поезжай. Пожалуйста.
К чести моего кузена, он ни словом не заикнулся о крови, автобусе или Чокнутом Рогане. Он просто нажал на газ и поехал прямо домой.
Глава 12
Берн ехал со спокойной уверенностью, соблюдая все правила и нормы дорожного движения. И у Леона и у Арабеллы были ученические права. Пять минут в машине с любым из них за рулем было достаточно, чтобы поседеть, тогда как поездка с Берном была абсолютно беззаботной. Он сделал простой расчет: стоимость штрафа за превышение скорости в Хьюстоне колеблется от 165 до 300 долларов, и увеличит стоимость его страховки. У него не было лишних 165 долларов.
Три полицейские машины с завывающими сиренами промчались по встречной полосе. Удачно. Насколько я знала, Чокнутый Роган мог с ними разобраться и оставить меня, черт побери, в покое.
— Помнишь, ты говорил мне, что Великий чикагский пожар был начат не коровой миссис О`Лири? И что у твоего профессора какая-то альтернативная теория на этот счет?
Берн кинул на меня странный взгляд.
— Ты видела автобус, на половину воткнувшийся в землю?
— Я не хочу говорить об автобусе.
— Ладно, — примиряюще сказал Берн, — Нам не обязательно о нем говорить. Вместо этого можем поговорить о корове.
— Есть ли у нас шанс поговорить с профессором?
— С профессором Ито? Конечно. Думаю, у него сегодня есть приемные часы. Я проверю, когда доберемся домой. А зачем?
— Харпер кое-что сказала. Она назвала Адама прославленной коровой О`Рейли. Думаю, она имела в виду О`Лири.
— Может, она упомянула это в переносном смысле, — сказал он.
— Разумеется, но я хочу потянуть за эту ниточку и посмотреть, куда она нас приведет. Это было так неожиданно, и на ровном месте.
— Без проблем, я об этом позабочусь, — сказал он. — Звонили из «МРМ». Дважды. Показались сердитыми. Они хотят, чтобы ты перезвонила.
Ясно. Дом Пирсов не в восторге из-за того, что Адам поджег офисное здание, поэтому они, скорее всего, надавили на Августина Монтгомери, и теперь он собирался надавить на меня. Дерьмо течет вниз.
Мне придется позвонить Августину Монтгомери. И меня это вовсе не радовало.
Порезы на шее и запястьях оказались неглубокими. Каталина помогла мне промыть их и намазать «Неоспорином». У меня не было возможности восстановить силы. Берн вернулся и сообщил, что приемные часы профессора Ито с двух до четырех. Я подправила макияж и прическу, надела деловой костюм — не один из моих дорогих, а обычный серый — затем мы запрыгнули в машину и поехали в Хьюстонский университет.
Мы нашли профессора Йена Ито в своем кабинете на историческом факультете. У него кто-то был, так что мы уселись в коридоре и бездельничали. Студенты сновали туда-сюда, таская свои сумки и напитки с избыточным количеством кофеина. Все казались такими юными. Я была не намного старше, но, по какой-то причине, чувствовала себя старой. Вероятно, я просто устала.
Даже когда я была в колледже, остальные казались мне юными. Я работала полный рабочий день. Для меня ходить означало добраться, отсидеть на лекциях, собрать вещи и уйти как можно скорее. Я была только на одной вечеринке братства, да и то только потому, что влюбилась в парня, которой вместе со мной посещал лекции по Уголовному делопроизводству и управлению. У него были огромные карие глаза и невероятно длинные ресницы. Каждый раз, когда он моргал, это было переживанием. Мы сходили на три свидания, договорились, что это плохая идея, и разошлись как в море корабли.
В итоге я стала встречаться с Кевином. Он был отличным парнем, и сделал мой второй и третий курс замечательными. Мне было так уютно с ним. Он оставлял меня в покое и почти никогда мне не лгал. Мы разговаривали, тусовались, у нас был хороший секс и все то, что двое влюбленных молодых людей обычно делают. Я думала, что могу выйти за него замуж. Не то чтобы он предлагал или я просила об этом, но оглядываясь назад, я вижу себя за ним замужем. Это не были пытающие, драматические или сумасшедше-волнительные отношения. Люди начали говорить, что мы похожи на старую супружескую пару спустя три месяца после нашего первого свидания. Кевин был надежным, как скала. Быть с ним было так легко. Никакого давления.
Моей маме он не нравился. Она думала, что я остановилась на нем, потому что папа умер меньше года назад, и я хотела стабильности и нормальной жизни. В то время это так не ощущалось. Тогда, в наш последний год, Кевин поступил в аспирантуру в калифорнийский Технологический институт. Он пригласил меня переехать вместе с ним в Пасадену. Я сказал ему, что не могу. Моя семья здесь, мой бизнес здесь, и я не могу просто отказаться от всего этого. Он ответил, что понимает, но он не может упустить такую возможность. Ни один из нас не расстроился из-за этого. Не было некрасивых расставаний, и не было слез. Я куксилась из-за этого первые несколько выходных, а потом двинулась дальше. Кевин был сейчас в Сиэтле, работал в инженерной фирме. Он был женат, и его жена родила близнецов полгода назад. Я посмотрела его на Фейсбуке. Это заставило меня немного загрустить, но в целом я была рада за него.
Дело в том, что пока я была в колледже, я не делала все те обычные вещи. Я не вступала в женское общество. Не состояла ни в каких клубах. Если я приходила домой на рассвете, значит, занималась наблюдением. Когда люди говорят о своем колледжском «опыте», я действительно не имею понятия, о чем речь.
Я взглянула на Берна.
— Знаешь, если хочешь вступить в братство, то так и сделай.
Густые брови кузена поползли вверх. Он протянул руку и бережно коснулся моего лба, проверяя температуру.
— Ты меня пугаешь.
Я скинула его руку.
— Я серьезно. Не хочу, чтобы ты чувствовал, что что-то проходит мимо тебя.
Он указал на себя.
— Программист и кибермаг. Мы не вступаем в братства. Мы прячемся в наших логовах во тьме и расцветаем под светом компьютерных мониторов.
