Но тяжелые и длинные палки — штуки инертные. Пока трупоед совершал грандиозный замах, я, не выходя из полуприсяда, скользнул вперед, ухватился руками за борта и нанес прямой удар ногой в волосатое брюхо.
Трупоед словил мой берц «солнышком» на выдохе. Весло, не пройдя и трети намеченного пути, шлепнулось в воду рядом с лодкой, а незадачливый рэкетир, хрюкнув, вылетел из нее, словно волосатый снаряд. Ну да. Если ты хорошо умеешь орудовать веслом и торговаться, то это вовсе не значит, что ты одновременно спец в грабеже и высоком искусстве набития лица ближнему своему.
Пролетев пару метров, трупоед плюхнулся задницей в воду. Однако не растерялся, заработал лапами, приобретая устойчивое положение в воде, достигнув которого, по-хитрому сложил пальцы передних лап и дунул в два кулака.
Над озером пронесся неприятный, заунывный звук, от которого с острова отрубленных голов разом взлетели все вороны.
Преподнеся пернатым эдакий пакостный сюрприз, перевозчик нехорошо осклабился, показав мне два ряда желтых зубов, после чего очень быстро поплыл к исходной точке нашего путешествия.
— Ну и хрен с тобой, золотая рыбка, — сказал я, после чего, перегнувшись через борт, выловил весло. Моряк из меня еще тот, но берег был недалеко, и потому проблема не казалась мне неразрешимой. Догребу уж как-нибудь сам, без посторонней помощи.
До корявой пристани, на которой высадился Сталк, оставалось метров сто, не более. Я слегка удивился — сейчас от нее со скоростью хорошего бегуна на длинные дистанции улепетывал второй перевозчик, доставивший моего врага на другой берег озера. Меня он, что ли, испугался? Так это зря. К нему-то какие претензии?
Оказалось, боялся трупоед вовсе не меня…
Внезапно лодку швырнуло вперед и вверх. Я не вылетел из нее чудом, отпустив весло и вцепившись в борта изо всех сил. К тому же очень странно, что она не перевернулась. Сейчас лодка неслась на гребне волны высотой с двухэтажный дом, и я, словно серфингист, прилагал все усилия, чтобы моё утлое суденышко не продолжило путь вверх килем — если у него был киль, конечно.
Но непонятно откуда взявшаяся волна оказалась не самым страшным порождением Останкинского озера.
Из его глубин медленно и мощно поднималось длинное кольчатое тело диаметром метра в три, не меньше. Громадная разверстая пасть с обломанными зубами на мгновение зависла над озером. Крохотные глазки злобно блестели из-под толстых роговых век, оценивая обстановку…
Похожую гадину мы с Данилой и Фыфом завалили в районе бывшего предприятия «Промотходы» на юге Москвы. Правда, мы били по ней, не жалея патронов, из трех стволов. Сейчас же в наличии у меня был лишь один ствол с единственным патроном. Как говорится, почувствуйте разницу.
Эта подводная пакость отличалась от своего покойного собрата лишь обилием наростов на теле, густо покрытых слоем ила, да наличием глаз. Стало быть, более продвинутая ступень эволюции.
В общем, шансы мои были нулевыми. Но мне в некотором роде повезло. Наверно, трупоед-перевозчик просчитался, вызвав громадного мутанта из глубины пруда несколько раньше, чем сам достиг берега. Небось боялся, что я доплыву до пристани, прежде чем водяной змей успеет подняться из глубины. Ну и вот. Кто роет другому яму, сам в нее попадает.
Змей ударил словно атакующая кобра — резко и быстро, насколько это было возможно для столь габаритного тела. Все, что я успел заметить, это болтающиеся в воздухе волосатые задние лапы перевозчика. Откушенные лапы, неторопливо падающие с высоты…
Сокращающиеся конечности трупоеда плюхнулись в воду, но утонуть не успели. Змей, грациозно изогнув шею, ударил второй раз. Всплеск, брызги крови, смешанные с водяными брызгами, — и лишь концентрические круги расходятся по воде на том месте, где несколько секунд назад трепыхалась нижняя часть тела незадачливого перевозчика…
Можно было, конечно, заметаться. Прыгнуть, скажем, за борт из полузатопленной лодки, изрядно черпнувшей воды и чудом держащейся на поверхности. Но я прекрасно осознавал, что вместе со своей амуницией вряд ли превзойду в искусстве плавания кролем волосатого рэкетира, чье перекушенное тело очень заметно совершало сейчас свой путь от головы водяного змея до его желудка. Через тонкую кожу кольчатой глотки хорошо были видны контуры непропорциональной башки и лапы, тщетно скребущие плоть монстра изнутри. Страшно так умирать… Но смерть, как и судьбу, не выбирают…
Потому я просто сидел в лодке и смотрел в глаза чудовища. Помнится, один великий поэт и воин призывал делать это иногда, наверно, чисто для тренировки сознания истинного бойца. Сам он умер, смеясь в глаза своим убийцам — чудовищам, которых, наверно, кто-то по ошибке назвал людьми. Я же по жизни легким нравом не отличаюсь, даже улыбаюсь крайне редко, поэтому я просто смотрел…
Секунда… Вторая… Третья…
Немигающие змеиные глазенки, казалось, проникали мне прямо в душу. Все мое тело просило, умоляло — беги, спасайся, делай хоть что-нибудь!!!
Я же просто сидел и смотрел…
Как-то в своем КПК я увидел запись казни одного известного политика. Он шел на эшафот без малейших эмоций, с гордо поднятой головой. А его убийцы были в масках. Они боялись больше, чем он. Они — боялись. А он — нет. Это смерть истинного воина. Когда она неизбежна, зачем бесполезные дерганья? Просто уйди достойно. Несложное искусство, почему-то доступное немногим…
Внезапно голова монстра медленно откачнулась вправо. Потом так же неторопливо — влево. Словно огромный радар чудовище изучало близлежащую охотничью территорию. Оно искало жертву… и не находило.
Почему?
Ведь я со своей лодкой был рядом, даже шею особо вытягивать не надо!
Вопрос повис в воздухе… А монстр, не найдя более ничего для себя интересного, медленно и величаво погрузился в темные воды озера.
Несмотря на его неторопливое погружение, круги по воде пошли нехилые. Достав из-под скамьи берестяную посудину, примеченную ранее, я принялся быстро вычерпывать слегка пованивающую жижу — озерная вода сейчас была густо замешана на глубинном иле, поднятом со дна водяным змеем. Спокойно умирать, глядя в глаза убийцам, имеет смысл, когда нет другого выхода. Когда же выход есть, умирать просто глупо…
В общем, пока я вычерпывал воду из лодки, этими кругами-волнами ее так и прибило к берегу. Однообразная работа, которую к тому же необходимо выполнять быстро, превращает человека в некое подобие механизма. Вот я и работал помпой, не обращая внимания ни на что, пока не пришел в себя от удара килем о дно. Словно раненый тюлень, посудина, спасшая мне жизнь, устало завалилась набок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
