— Штраф, штраф! — закричал при этом юдаллер, который тоже уже достиг своего предела. — Агроном заговорил по-гречески! Ну, клянусь костями моего патрона, святого Магнуса, придется ему все-таки осушить полный «баркас» пунша, а не хочет, так пусть тут же споет нам песню!
— Говорят, что от избытка воды и мельник тонет, — ответил Триптолемус, — а мозги мои нуждаются сейчас скорее в просушке, чем в новой поливке.
— Тогда пой, — приказал неумолимый хозяин, — ибо никто не смеет говорить здесь ни на каком языке, кроме благородного норвежского, веселого голландского и датского, или уж в крайнем случае — на чистейшем шотландском наречии. Эй, Эрик Скэмбистер, тащи сюда «баркас» да налей его до краев — штраф управляющему за просрочку!
Но, прежде чем чаша успела дойти до несчастного агронома, тот, увидев, что «баркас» уже пустился в плавание и приближается, правда, короткими галсами, ибо Скэмбистер и сам к тому времени не очень-то был тверд на ногах, сделал отчаянное усилие и запел, или, вернее, закаркал, песню йоркширских жнецов, которую исполнял, бывало, его отец, когда случалось ему выпить, на мотив «Эй, Доббин, погоняй лошадок!». Унылая физиономия певца и безнадежно фальшивые звуки его пения составляли такой восхитительный контраст с веселыми словами и мелодией, что немало порадовали слушающих. Почтенный Триптолемус со своей песнью выглядел не менее комично, чем гость, явившийся на праздник в воскресном кафтане своего дедушки. Этой шуткой и закончился вечер, ибо даже могучий и крепкий во хмелю Магнус начал испытывать на себе власть Морфея. Гости, кто как сумел, разошлись по отведенным им углам и закоулкам, и в скором времени замок, еще недавно столь шумный, погрузился в глубокое молчание.
ГЛАВА XVII
Они вскочили в шлюпки и на бой
С чудовищем помчались, взяв с собой
Лопаты, вилы, копья и секиры -
Орудья боя и орудья мира.
И каждый в этот миг мечтал юнец
Любви иль славы заслужить венец,
И, как из лож, глядел со скал окрестных
Круг важных старцев и девиц прелестных.
«Битва у Летних островов»
Утро, следующее за таким праздником, какой дан был Магнусом Тройлом, обычно бывает лишено того оживления, которое составляло прелесть вчерашнего пиршества. Знакомый со светской жизнью читатель наблюдал, должно быть, подобное же явление на парадных завтраках во время скачек в каком-нибудь провинциальном городе. В так называемом высшем обществе гости проводят обыкновенно эти тягостные часы каждый у себя, в своей собственной комнате. В Боро-Уестре, само собой разумеется, приглашенным не могли предоставить подобных удобств для уединенного времяпрепровождения, и побледневшие юные девы и зевающие, готовые поминутно заснуть дамы более солидного возраста вынуждены были встретиться со своими кавалерами (жертвами головной боли и иных недомоганий) ровно через три часа после того, как они с ними расстались.
Эрик Скэмбистер сделал все, что только в человеческих силах, изыскивая средства, способные рассеять ennui, царившую за утренней трапезой. Стол ломился под огромными, копченными по особому шетлендскому способу кусками говядины, паштетами, печеным мясом, жаркими и рыбой, приготовленной и приправленной на всевозможные лады. Там были даже такие заморские деликатесы, как чай, кофе и шоколад, ибо, как мы уже имели случай отметить, местоположение Шетлендских островов дало им возможность рано познакомиться с различными предметами иностранной роскоши, которые в то время были еще малоизвестны даже в самой Шотландии. Говорят, что там, в период намного более поздний, чем время нашего повествования, один фунт зеленого чая сварили как капусту, а из другого приготовили соус к солонине, вследствие невежества почтенных хозяек, которым продукты эти были преподнесены как редкостные подарки.
Кроме вышеперечисленных блюд, на столе красовалась целая выставка тех целительных снадобий, к которым обычно прибегают bons vivants, иронически называя их «клочком шерсти от укусившей тебя собаки». Было тут и крепкое ирландское асквибо, и нанц, и настоящий голландский джин, и aqua vitae из Кейтнесса, и гольденвассер из Гамбурга; имелся и ром Бог знает какой давности, и различные настойки с Подветренных островов. После подобного списка, пожалуй, и не стоило бы уже упоминать о крепком домашнем эле, немецком и черном пиве, и совсем ниже нашего достоинства было бы перечислять всякого рода бесчисленные похлебки и кисели, не говоря уже о бленде и разных молочных кушаньях для тех из присутствующих, кто предпочитал более легкие блюда.
Неудивительно, что такое изобилие вкусной снеди пробудило аппетит и подняло дух усталых гостей. Юноши не замедлили отыскать тех девушек, с которыми танцевали накануне, и возобновили с ними веселую вчерашнюю болтовню, в то время как Магнус, сидя в кругу своих старых друзей, кряжистых норвежцев, речами и личным примером призывал старших и серьезнее настроенных гостей к более существенным атакам на стоявшие перед ними соблазнительные кушанья. До обеда, однако, оставалось еще очень много времени, ибо самый затянувшийся завтрак не может продлиться более часа. Следовало опасаться, как бы Клод Холкро не вздумал в эти праздные утренние часы занять общество декламацией одной из своих бесконечных поэм или подробным с начала и до конца рассказом о том, как он был представлен достославному Джону. Но фортуна избавила гостей Магнуса Тройла от столь тяжкого испытания, послав им другое развлечение, и притом весьма подходящее к их привычкам и вкусам.
В то время как одни пустили в ход зубочистки, а другие рассуждали, чем бы еще можно было заняться, быстрыми шагами в комнату вошел Эрик Скэмбистер с гарпуном в руке и, сверкая глазами, заявил, что на берегу или почти что на берегу, одним словом — у самого входа в воу, лежит кит. Тут поднялась такая веселая, шумная и всеобщая суматоха, какую способна вызвать только страсть к охоте, глубоко заложенная в нас самой природой. Что такое по сравнению с поднявшимся ликованием радость каких-нибудь деревенских сквайров, собравшихся впервые в сезоне пострелять вальдшнепов, не говоря уже о значении и о размерах самой дичи! Ни облава для истребления лисиц в Эттрикском лесу, ни волнение охотников в Ленноксе, когда один из герцогских оленей вырывается из Инч-Миррана, ни обычное шумное веселье во время травли лисиц со звуками рогов и собачьим лаем не могли сравниться с одушевлением, охватившим храбрых сынов страны Туле, когда они вышли на бой с чудовищем, которое море послало им на забаву, да еще при столь удачных обстоятельствах.
Тотчас же были перерыты все кладовые и хранилища Боро-Уестры и из них спешно извлечено всякого рода оружие, какое только могло быть использовано при подобных обстоятельствах. Одним достались при этом гарпуны, мечи, пики и алебарды, другим пришлось удовольствоваться вилами, вертелами и прочими попавшими под руку орудиями, лишь бы они были длинные и острые. Поспешно вооружившись таким образом, один отряд охотников под командой капитана Кливленда поспешил к шлюпкам, стоявшим в небольшой бухте, тогда как остальные побежали к месту действия сухим путем.
