Глава девятнадцатая
Игра с болваном
Шумков вошел соколом, не глядя по сторонам, приблизился к столу и, придерживая генеральскую шашку, отвесил короткий поклон по всем правилам русской императорской армии.
– Садитесь, – как ни в чем не бывало сказала Даша. – Шапочку снимите, а то у нас жарко, голова взопреет…
Орел-атаман одарил ее неприязненным взглядом, но папаху снял и положил на колено. С шашкой у него проблем было больше – то стукала по полу, то скребла, стоило ему пошевелиться.
– Может, в уголок поставите? – невинно спросила Даша. – Мешает ведь… в старые времена, я слышала, господа офицеры садились за стол токмо сняв сабли…
– Объясните, по какому праву меня арестовали.
– Помилуйте, кто это вас арестовывал? – спросила Даша.
– То есть как это? Заявились ваши сержанты, дали расписаться в повестке, привезли…
Он покосился через плечо – Паша Горбенко, согласно старой диспозиции, расхаживал у него за спиной, задумчиво постукивая кулаком по ладони. И, как всегда, производил впечатление.
– Вас не только не арестовывали, но и не задерживали, – сказала Даша без малейшего ехидства. – Вас всего-навсего доставили. Если выражаться бюрократически, для выяснения некоторых обстоятельств.
– Вопрос можно? – ощетинился Шумков. – Вам объяснили уже, что не следует по-бандитски хватать на улицах членов нашего движения?
– Объяснили, а как же… – рассеянно кивнула Даша. – Подробно. Только тема нашего разговора будет совершенно другая. Для начала я вас должна официально предупредить об ответственности за дачу ложных показаний… вам, помнится, эта процедура по нашей первой встрече знакома? Распишитесь, пожалуйста. И – за дело. Постараюсь поберечь ваше драгоценное время, да и свое, с вашего позволения, тоже… Кроме приватизированной вами квартиры, где вы прописаны, вам принадлежит, как оказалось, еще одна – Короленко, дом тридцать один, квартира сорок шесть…
– Это что, против законов?
– Ничуть, – сказала Даша. – А вот убивать сотрудников милиции – это как раз против законов…
И, не теряя времени, выложила перед ним стопочку бумаг с подколотыми фотоснимками – мертвый Воловиков, в нескольких ракурсах, интерьер квартиры, автомат крупным планом…
На человека стороннего, мирного обывателя такие снимки действуют, словно в поговорке насчет простейшего сельскохозяйственного орудия и деталей мужского организма.
Шумков не стал исключением – и, глядя на его ошарашенное лицо, переместившуюся в район пупка челюсть, Даша окончательно уверилась, что этот остолоп представления не имел, в какие забавы его втянули. А гениальным актером он оказаться никак не может, не тот типаж.
Тем временем Паша, пользуясь шоковым состоянием клиента, словно бы невзначай прикоснулся к воротнику его шинели из хорошего драпа – и крохотная иголочка прочно угнездилась в воротнике.
– Водички не хотите? – спросила Даша.
Шумков уставился на нее белыми от ужаса глазами:
– Это что, всерьез…
– Нет, я это ради собственного удовольствия состряпала, – сказала Даша без улыбки. – Делать мне решительно нечего…
– Начальник городского уголовного розыска…
– Представляете теперь, во что влипли? – продолжала она без всякой жалости.
– Но я же… меня же… я там недели три не был! Тут даже написано, когда… – Он лихорадочно стал листать бумаги. – Я дома был, жена, дети… все скажут… Спросите…
– А как вы думали, обязательно спросим, – пробасил Паша. – Тут еще столько вопросов предстоит… Искали хозяина квартиры, с ног сбились, а он вон кто оказался…
Шумков даже не заметил, что каракулевая папаха упала на пол. Он потел, но распахнуть шинель не догадывался. «Спекся», – холодно констатировала Даша. Вверни сейчас про злобных уголовничков в камере, которые моментально ребра поломают, вещички проиграют, а самого в задницу оприходуют, вызови с понтом «конвой» – и слушай признания пополам со слезами и соплями. Одна беда: признаваться ему решительно не в чем, а его крохотные секретики сейчас нисколечко не интересуют, не в том хитрость…
– Вы хоть понимаете, что вас отсюда могут отправить прямиком в камеру? – спросила Даша.
– Но нельзя же так сразу…
– Это почему это? – зловеще прищурилась она.
– Ну есть же разница… общественный деятель… алиби…
– Ваше алиби еще проверять предстоит, – сказала Даша. – Я, конечно, понимаю, что вы не запойный слесарь, а доцент и общественный деятель, но ведь депутатской неприкосновенности у вас нет? Ну, видите… Так что мне писать? Что в ночь убийства вы находились…
– Дома! И жена, и дети подтвердят…
Даша старательно занесла это в протокол. Сказала:
– Неувязочка получается. Зарплата у вас, прямо скажем, не впечатляющая. Наследства от бабушки с Барбадоса не получали. И супруга ваша капиталами похвалиться не может. Откуда же деньги на квартиру взяли?
– Спонсоры…
– Кто?
– Ну, всякие… Это ведь не для меня квартира, там мы планировали устроить штаб-квартиру… движения… Но это же невероятная дикость! – вскрикнул он, потея. – Зачем мне убивать вашего…
– А кто мог его убить?
– Ну откуда я знаю?! – стоном вырвалось у него.
– У кого еще были ключи?
– Я и не упомню сейчас, у многих…
У Даши создалось впечатление, что он немного опамятовался. Самую чуточку. Словно этот вопрос был кем-то предусмотрен, и Шумкову на сей счет даны инструкции, причем строжайшие. Он должен быть чертовски внушаем, как все невротики…
– У многих, – повторил он. – Понимаете, у людей есть проблемы – кому-то нужно встретиться с… со знакомой, выпить спокойно подальше от жены… да просто посидеть, отдохнуть. Я сам там не был недели три…
– Да, я помню, вы говорили, – сказала Даша. – Сколько человек имели ключи? Десять? Двадцать?
– Ну, я бы сказал, десять… Я заказывал дюжину на рынке, там есть такой станочек…
– И автомата этого вы не видели?
– В жизни не видел! Мебель там оставалась от старого хозяина, так что все возможно…
– И Евгению Беклемишеву не знаете? – вкрадчиво спросила Даша.
– Никакой Евгении… то есть, Женю я, конечно, знаю, она член движения, но уже давно не появляется…
– У нее были ключи от той квартиры?
– Н-нет… кажется…
– Нет или кажется?
– Не было.
– Насчет ложных показаний не забыли?
– Не было у нее ключей! Послушайте, я ведь могу требовать адвоката…
Он даже не заметил, что Паша, повинуясь Дашиному знаку, тихонько выскользнул за дверь.
– Адвокат – это потом, – сказала Даша. – А пока что нам с вами предстоит множество скучных, но неизбежных мероприятий – очные ставки с соседями на Королева… и кое с кем еще… жену вашу нужно будет пригласить, все это на пару деньков затянется, и если я вас при этих условиях оставлю на свободе, с меня прокурор шкуру спустит. Оставила одного такого, а он в бега ударился…
Паша заглянул в дверь и с видом глубочайшей озабоченности пробасил:
– Дарья Андреевна, машина подошла, ни минутки свободной…
Шумков обмер. Вне сомнения, он был уверен, что на запястьях сию минуту лязгнут кандалы.
– Вы, Константин Михайлович, в Бога верите? – задумчиво спросила она, собирая в стол бумаги.
– Верю…
– Везет вам, как утопленнику. Мне сегодня работать до глубокой ночи, и с вами заняться просто нет физической возможности… Если я вас до завтрашнего утра отпущу под подписку о невыезде, из города не сбежите?
– Да куда же я сбегу?! – горячо воскликнул Шумков.
– А и в самом деле, куда… – протянула она, пододвигая бланк. – Вот здесь распишитесь, давайте я вам повестку отмечу, но чтобы завтра к девяти, как штык. Договорились? Ну, идите, да шапочку не забудьте…
Он вылетел бомбой, стукнув ножнами по косяку. Даша, мгновенно исполнившись деловой собранности, схватила с вешалки куртку, кивнула Паше. Оба неторопливо спустились по лестнице, огляделись на крыльце. Пробежали десяток метров до светофора, дождавшись зеленого, перешли на другую сторону.
Шумков летел, то и дело натыкаясь на прохожих, задевая их шашкой. Временами он оглядывался, совершенно бестолково пытаясь обнаружить слежку, – но Даша с напарником спокойно шли по противоположной стороне улицы, а туда он глянуть не догадывался…
Дашина машина неспешно катила в крайнем правом ряду, шофер готов был в любой момент подъехать по сигналу. Все шло в полном соответствии с Дашиной задумкой – Шумков подлетел к киоску, ко второму, где и обрел искомое, стал лихорадочно озираться в поисках телефона. Спешил поделиться горестями с кем-то, кто наверняка обещал покровительство и защиту.
– Бег зайца по полям… – хмыкнул Паша.
– Помолчи, – одернула она. – Лучше проверься, нет ли за нами хвоста… Что вылупился? Проверься, говорю…
– Никого.
– И то хлеб…
Видимо, номер был занят – Шумков бросил трубку, выколупал жетон и стал нервно расхаживать рядом, следя, чтобы никто не занял очередь впереди него. Провинциалы, толкавшиеся возле ЦУМа, оторопело таращились на его папаху, шашку и сияющие погоны – вполне возможно, кто-то из селян и полагал в простоте душевной, что узрел взаправдашнего генерала, запросто гуляющего по улицам град-столицы.
