Косики-каратэ максимально адаптирована к жизненной ситуации. Между броском и удержанием должно пройти не больше двух секунд. Иначе, если дольше, ты бросил и удерживаешь, а тебе могут в глаз ткнуть, в ноздрю палец засадить, укусить…
Того, что помельче, ЮК бросил через себя, когда тот сцепил-таки «замок» и решил — пора! Ну-ну! И удержал. Даже не болевым, даже не на две секунды. Просто отключил ребром ладони — скользяще — по сонной артерии. Скользяще — рука пошла вверх, на блок, поймала у кисти сжатый кулак второго мордоворота, который собирался вдарить по сопернику, будто по садово-парковому силомеру — сверху вниз и от души. От души он, мордоворот, рухнул с тем самым мокрым стуком — Колчин достал его снизу вверх на противоходе, протыкающе.
Всего ничего. Две секунды.
Ломакин, натужившись, спешил закончить… м-м… процесс, как бы демонстрируя: вот дайте только закончить!
— Э! Ты! Ты! — угрожающе окликнул Ломакин.
Дожурчи пока, вояка! После побеседуем!
Колчин шагнул к полководцу без войска, к Профилю.
Профиль даже не осознал — ой, как всё быстро! — держал ручки лодочкой, набирая водичку. И, кстати, применил прием, неизвестный науке рукопашного боя. Век живи, век учись, ЮК! Профиль чисто рефлекторно плеснул из «лодочки» в Колчина. Колчин увернулся и еле удержал равновесие. Скользко, однако, на кафеле влажном. У Профиля была лишняя секунда. Целая секунда! Чего только не успеешь за целую секунду.
Не успел Профиль. Не боец Профиль. Деморализован Профиль. Арсенал боевых приемов Профиля иссяк на этом инстинктивном «лодочном» жесте. Природа мудрей науки благоприобретенной. Но чего-то еще Профиль предложить не мог — раз… и обчелся.
Колчин взял мафиози за волосенки на затылке, вмял (не попортить бы Профилю профиль) в раковину и пустил воду на полную мощь (ежели уж вы, подражатели дешевые, разборку закатываете непременно в сортире, как то принято в супербоевиках, то и обмакивание в фаянсовую посуду вам знакомо, охолонитесь, босссс… благодарите колчинское великодушие — не в унитаз, в раковину):
— На будущее, шваль? — вразумляюще произнес Колчин, не выпуская мокрого урода. — Прежде чем тронуть женщину, наведи справки о ее муже. Понял?! Понял?!!
Профиль энергично закивал, отдуваясь и отплевываясь. То есть он так и так энергично кивал, понукаемый колчинской рукой, но что понял, то понял.
Колчин напоследок макнул посильней и отпустил.
Профиль сполз по стеночке, цепляясь за края раковины. Обессиленно полуприлег здесь же, на кафеле. Только ошарашено таращился: не наврала, что ли, сучка?! и в самом деле у мужа черный пояс?! а раньше врала…
— Ну ты! Э! — снова окликнул Колчина Ломакин, вжикнув «молнией» брюк. Встал в киба-дачи. Стойка железного всадника. Колени наружу, пятки и задница в одной плоскости. Жесткая стойка. Иную и не изберешь, с учетом сортирного покрытия. — Иди! Иди сюда, ты! А ты как думал?!
Смешно было бы всерьез сражаться с Ломакиным, специализирующимся в дзю-до, что Колчину известно доподлинно. А формальные комплексы, ката, Колчин же с Ломакиным и отрабатывал, дабы Ломакин выглядел убедительно в роли всепобеждающего героя-каскадера на том же «Часе червей». Эка!
А все же замечательно, когда есть внутренний контакт, когда СВОЙ понимает тебя по некоей парольной фразе. Кино, сплошное кино, коллеги! Егор Брадастый, услышав колчинское «Последний срок, понял?!», сразу понял и подыграл. Теперь же Ломакин, выдерживая вполне пристойную киба-дачи, сулит Колчину серьезный экзамен: «А ты как думал?!»
Он, Колчин, подумал бы, что Витя Ломакин переметнулся на сторону противника и рискнул выйти против мастера. Однако фразка расхожая, но весь фокус, весь покус в интонации. Уж сколько шлифовали интонацию в ключевой фразе «А ты как думал?» на съемках «Часа червей» — когда террорист проявляет герою себя и сообщников: сообщники — ВСЕ!
Фразы из кино становятся знаменитыми исключительно благодаря интонации, а не глубинному смыслу, в них заложенному. Нет?
«Эт точно!» — суховское.
«Я сказал!» — жегловское.
«Я вернусь!» — терминаторское…
Выйди «Час червей» на экраны, и «А ты как думал?» — тоже почти наверняка застряло бы в лексиконе. Ее, между прочим, по фильму произносит именно злодей второго плана, Колчин. Потом и заваривается финальная каша в салоне вертолета…
Ломакин таким образом ПОПРОСИЛ помощи у Колчина. Не Ломакин. Гурген, Гурген, противостоящий неожиданному сэнсею, вырубившему партнера-партнеров Гургена, — а от них зависит, быть фильму, не быть фильму.
Что ж. Как там? Драка была сложная, репетировали сотни раз. Без дураков, в контакт. Что ж, герой-каскадер…
«ОН резко присел и бросил руки в стороны, стряхивая с себя непомерную тяжесть людских тел. Кто-то повалился, кто-то устоял, но — выпустили. ОН нырнул вниз с разворотом корпуса и, уйдя в „мертвую зону“ для противника, достал бандита фронтальным ударом ногой в корпус. Пистолет отлетел, брякнулся о железо…»
Да-да. Только пистолета нет. Чем заканчивать будем, коллега? Помнится, герой по фильму победил. Партию героя заученно вел Ломакин, не ошибся, не осекся, помнит, собака! Полная имитация крутосваренного поединка почти равных соперников. Иначе неинтересно. Зрителям.
Однако зрители сортирные тоже с трепетом ожидают концовки — не в кинозале, чай, где трепет отстраненный!..
Как бы не выкинул Ломакин номер типа того, что выкинул Гришаня Михеев на показательных в Германии — перекладывание ножа из правой в левую… Ножа, впрочем, тоже нет, как и пистолета.
Ломакин выкинул номер. Но не типа того. В последней комбинации (сотни! сотни раз отрепетированной!) он вдруг не поставил сюто-уке, не самый сложный внутренний боковой блок.
Колчин запнулся на долю мгновения. Понял: Витя раскрылся сознательно: ну? в корпус! и закончим…
Гм! Буду бить аккуратно, но сильно! Вот, пожалуйста, еще одна нетленная фраза!
Колчин ударил аккуратно и… несильно. Очень натурально. В миллиметре от ломакинского корпуса обозначил.
«Гурген» очень натурально отлетел, ушибся всей спиной о кафельную стену, опустился на корточки, ослаб.
Всё вместе, от начала до конца, от незадачливого «замка» мордоворотливого балбеса до с честью проигранного «Гургеном» боя, — заняло не более минуты. Ну, двух.
Это лишь в кино драки длятся и длятся. Кстати, две трети времени в сортире отняла именно ПОСТАВЛЕННАЯ ДЛЯ КИНО ранее — драка. Однако Ломакин не зря считается каскадером в первой десятке — на стенку он налетел основательно, не щадя. И ведь не довел ЮК удар, не довел. Иначе бы Ломакин сейчас не хрипел угрожающе, безмолвствовал бы Ломакин, подобно двум мешкам с дерьмом, — как они? не-ет, не очухались пока…
Ломакин ненавидяще испепелял чужака взглядом и хрипел:
— Ты! Ты погоди у меня! Мы еще с тобой встретимся! Ты! Встре-етимся! А ты как думал?!
Всё о’кей, Виктор. Прощевай. Не обессудь. Твоя просьба сполна удовлетворена. Твой кредитор-Профиль теперь от тебя ни в жисть не отвернется. После столь блистательного «Ватерлоо» — да, поражение, но како-ое!.. Только не вляпался бы ты снова куда-нибудь, Виктор. Глядишь, и действительно «Час червей» на экранах объявится. Занимательное кино должно получиться.
— Непременно встретимся, а как же! — в тональности глумливого победителя заверил Колчин. — Отдышись только. Тебя твоя негра ждет.
Он сплюнул себе под ноги и вышел из сортира. В холл.
Мэтр и мышцатые парнишки несколько удивились. Явно ожидали увидеть не Колчина. Колчина тоже, но в ином положении, нежели на своих двоих.
— Ага! — издала ноту ликования Мыльникова. Мол, а что я говорила?! Черный пояс!..
Будет тебе «ага!», псишка с тиком! Впрочем, Колчин выразился двояко, окуная Профиля в раковину: наведи справки про мужа. И ведь наведет Профиль, наведет. И выяснит: муж у псишки — глава охранного предприятия «Главное — здоровье», черный пояс… Ладно, сочтемся славою, Вика Мыльников… Пусть полагают бандиты, что это ты такой Эдакий. Сам-то ни подтверждать, ни отрицать не будешь… «Сэмпаю от сэнсея»…
Фальш-Найоми, увидев не «Гургена», отпрянула и тут же бросилась было к двери «М». Остановилась. Как же? А Ломакин?! Но не врываться же в мужской сортир, только что перетянув на себя блонду в борьбе с мордоворотом!.. Порыв мулатки столь откровенен, что ясно — «Гурген» для нее не просто сослуживец и не просто приятель. Муж не муж, но похоже на то. Само собой, муж определяется не штампом в паспорте. Когда успел, Ломакин? Еще летом на съемках вокруг него вилась некая Катя, напоказ главенствовала, в фильме была занята и не только в фильме. А никакой полукровки и рядом не было…
— Всё в норме, всё в норме, — поуспокоил Колчин, адресуясь к фальш-Найоми и ресторанной обслуге. Правда, поводы для беспокойства у мулатки и «метропольцев» разнились…
