Контрразведка, со своей стороны, довела до солдатских комитетов петроградского гарнизона некие «следственные материалы» о сотрудничестве Ленина с немцами. По правде сказать, материальчики были слабенькие, даже средний адвокат от них бы строчки на строчке не оставил – но ведь их не в суд отнесли, а предъявили общественности! Как тут не вспомнить гайдаровского большевика Баскакова: «Дурни вы, дурни! Большие, бородатые, а всякий вас вокруг пальца обвести может». Шокированный гарнизон проглотил наживку не жуя и заявил о поддержке Советов и Временного правительства.
ЦК РСДРП(б) воспользовался стечением неприятных обстоятельств, чтобы привести в чувство своих радикалов и свернуть выступление. Но как правительство, так и Советы помнили о демонстрации 18 июня и решили, что настал очень удобный момент разобраться с большевиками – этими мерзавцами, которые смеют выступать против войны.
«Момент истины»
– ... Повторяю... – процедил Павлик. – Для особо тупых... Бомбить нас американцы не будут... Они будут бомбить Лыцк... Но!.. Крылатая ракета, хотя и считается весьма высокоточным оружием, все равно может случайно... Понимаете? Случайно!., промахнуться и угодить не туда...
Остается лишь поражаться, насколько грамотно старший лейтенант Обрушин провел инструктаж. Бомбардировка Лыцка началась раньше назначенного срока и именно с промаха.
Евгений Лукин. Алая аура протопарторга... Расправа началась грозно, и даже с молниями. 5 июля отряд юнкеров разгромил типографию «Правды». 6 июля состоялся штурм особняка Кшесинской – правда, находившиеся там большевики успели укрыться в Петропавловской крепости, и лишь несколько человек задержались, вывозя архивы. Днем пала и крепость. А к вечеру по городу торжественным маршем прошли войска, прибывшие с фронта. На Дворцовой площади к ним обратился с речью министр земледелия, эсер Чернов: «Я верю, что это ваш первый и последний такой приход... Мы надеемся и верим, что никто больше не посмеет действовать против воли большинства революционной демократии». (Вера его не оправдалась – следующими, кто пошел «против воли большинства революционной демократии», были сами эсеры.)
Начались аресты большевиков – впрочем, не скороспелой контрразведке Временного правительства было тягаться со старыми конспираторами, они исчезли, растворились на заводских окраинах. Тех, кто не хотел быть арестованным, могли взять лишь случайно, если уж очень не повезло. В расстройстве чувств похватали первых попавшихся людей. Арестовывали за то, что «похож на большевика», брали солдат и матросов, рабочих, имевших неосторожность появиться вне пределов рабочего гетто, могли схватить за необдуманное слово. Особенно усердствовала политизированная интеллигенция и офицеры, которые были злы на большевиков за развал армии (хотя к этому делу руку приложили все без исключения).
Относительно результативны были лишь аресты «засвеченных» лидеров июльского выступления, да и то многие из них сдавались сами – не терять же такую рекламу! Зарвавшееся правительство портило свою репутацию в глазах народа изо всех сил.
Вот пример: для того чтобы выцарапать из Кронштадта организаторов матросского бунта, городу пригрозили морской блокадой и бомбардировкой. Кронштадцы подчинились, но обиделись – придет день, Временному правительству припомнят и это. Двоих организаторов арестовали, а третий – большевик Рошаль – через несколько дней сдался сам, из чувства солидарности с товарищами. В смысле восстановления порядка толку от этих арестов не было никакого – смутьянов в Кронштадте оставалось больше чем достаточно. Изъятие нескольких большевистских лидеров лишь усилило позиции анархистов – от этого легче, что ли? Зато арестованные получили ореол пострадавших за правое дело, послуживший лучшей рекламой как им самим, так и партии, в которой они состояли.
Газеты словно с цепи сорвались. На большевиков попытались спихнуть все – даже провал феноменально бездарного наступления на фронте.
«Известия» (ЦИК):
«Чего добились демонстранты 3 и 4 июля и их признанные официальные руководители – большевики? Они добились гибели четырехсот рабочих, солдат, матросов, женщин и детей... Они добились разгрома и ограбления ряда частных квартир, магазинов... Они добились ослабления нашего на фронтах... Они добились раскола, нарушения того единства революционных действий, в которых заключается вся мощь, вся сила революции... В дни 3–4 июля революции был нанесен страшный удар... И если это поражение не окажется гибельным для всего дела революции, в этом меньше всего виновата будет дезорганизаторская тактика большевиков».
«Воля народа» (правые эсеры):
«Большевики открыто идут против воли революционной демократии. Революционная демократия обладает достаточной силой, чтобы заставить всех подчиниться своей воле. Она должна это сделать... В наши горячие дни всякое промедление смерти подобно».
Совершенно замечательно высказался «отец русской социал-демократии» Плеханов: «Беспорядки на улицах столицы русского государства, очевидно, были составной частью плана, выработанного внешним врагом России в целях ее разгрома. Энергичное подавление этих беспорядков должно поэтому с своей стороны явиться составною частью плана русской национальной самозащиты». Статья заканчивалась словами: «Революция должна решительно, немедленно и беспощадно давить все то, что загораживает ей дорогу».
Кто-нибудь понял, что он хотел сказать? Снова на память приходит известный анекдот про крестик и трусики. Либо лозунг правых о русской национальной самозащите, либо левая революция... А последние слова Плеханова большевики могли бы поместить и на свои транспаранты.
... В Петрограде «наводили порядок». Юнкера громили большевистские комитеты, заодно попадало и прочим партиям, в том числе меньшевикам и эсерам – военные плохо разбирались в оттенках политических смыслов. Большевики, привыкшие к подобному обращению, перенесли погромы легко, братья-социалисты несколько более нервно. Разгромили типографию «Труд», печатавшую большевистскую и профсоюзную литературу, а через несколько дней было совершено нападение на помещение союза рабочих-металлистов – это уже деяние совсем не по уму, какое разумное правительство ссорится со столь могущественными профсоюзами, какими были металлисты? На улицах толпы интеллигентного вида граждан избивали всякого, кто имел неосторожность быть одетым как рабочий, и призывали солдат к расправе с арестованными.
Неожиданно воспряли настоящие правые – и принялись по привычке спасать Россию, побивая «жидов». Иной раз общественная мысль выдавала совсем уж экстравагантные комбинации – так, на одном из уличных митингов звучали призывы громить жидов и буржуазию, поскольку именно они виновны в братоубийственной войне. Интересно, какова политическая ориентация антибуржуазно настроенных антисемитов, для которых немцы – братья?
Вдруг проснулся Временный комитет Думы. Теперь он шарахнулся вправо, снова высказавшись за создание сильного правительства, на сей раз без левых. Откуда возьмется это правительство, если лучшие силы, которыми располагала Дума, уже провалили государственное управление, благоразумно умалчивалось...
Между тем слабое правительство изо всех сил старалось быть сильным. Керенский, ставший министром-председателем, заявил в интервью агентству Ассошиэйтед Пресс: «Фундаментальная задача – защита страны от разрушения и анархии. Мое правительство спасет Россию, и если мотивы разума, чести и совести окажутся недостаточными, оно добьется ее единства железом и кровью». Недоставало только соратников в черном, которые взлетели бы на ноги с криком «Зиг хайль!»
Причина категоричности Александра Федоровича проста – премьер только что вернулся с фронта, где воочию созерцал тамошний бардак и выслушал много всякого о своем правительстве, а в довершение радостей в его вагон еще и попала бомба. Пребывая в расстройстве от этих неприятных обстоятельств, он заявил, что «не позволит никаких посягательств на завоеванную русскую революцию». А вот чего он не сказал – так это того, что еще 4 июля английское посольство передало министру иностранных дел Терещенко «советы» – что необходимо предпринять, дабы навести порядок в Петрограде. Это:
1. Восстановление смертной казни по всей России для всех подведомственных военным и морским законам.
2. Потребовать от солдат, принимавших участие в незаконной демонстрации, выдачи агитаторов для наказания.
3. Разоружение всех рабочих в Петрограде.
4. Организацию военной цензуры с правом конфисковать газеты, возбуждающие войска или население к нарушению порядка или военной дисциплины.
