Я наблюдал за ней ранее, когда она покинула курорт и села в случайную машину. Я не видел, кто был за рулем, но мог сделать обоснованное предположение. Она все еще заручается его помощью, ищет способы навредить мне и остальным парням. Не могу сказать, что мы этого не заслуживаем.
Я понимаю, она считает меня эгоистичным ублюдком за то, что я привел ее сюда, за ее свободу, но она мало что знает, я ей для этого не нужен. Как только ее родители передали опекунство мне, она стала свободной. Я просто хочу убедиться, что больше ни у кого не появится возможности воспользоваться ею. Вроде того, что я делаю сейчас. Я лицемер, но человек, стремящийся получить желаемое. И я хочу Маккензи.
Прошлая ночь доказала мне это громко и ясно. Пьер некоторое время был моим деловым партнером. Вернувшись во Францию, он хотел, чтобы ему помогли начать бизнес, и он обратился ко мне. С тех пор мы стали хорошими друзьями. Он открыл Святилище здесь, в Штатах, безопасное место для богатых и элиты, чтобы наслаждаться жизнью. Каждые несколько месяцев он устраивает такие вечера, как вчерашний. Я делаю все возможное, чтобы присутствовать на большинстве из них, дабы не проявлять неуважения к нему или нашим деловым отношениям.
Думаю, что часть меня хотела напугать Маккензи событиями прошлой ночи. Я хотел, чтобы она убежала в горы, тем самым облегчила бы мое решение. Я знал, что снова связываться с ней было ошибкой, но не мог остановиться. Она как дыхание — жизненная сила. Я не могу не быть рядом с ней.
Я был приятно удивлен, что она возбудилась, наблюдая за шоу. У меня был для нее совершенно другой план. Я хотел проверить ее пределы, но в основном хотел проверить свои.
Могу ли я сидеть сложа руки и смотреть, как кто-то прикасается к ней? Доставляет ей удовольствие? Если бы я смог, я бы знал, что смогу выжить без нее. А если нет? Это доказывало то, что я уже знал. Я еще не закончил с ней и, скорее всего, никогда не закончу. Она каким-то образом вплелась в меня, переплела свое бытие с моим.
Я думал, что присутствие Шери в качестве дополнения облегчит мне задачу. Это были две девушки, прикасающиеся друг к другу — мечты большинства мужчин, воплощающиеся в жизнь. Только каждый раз, когда Шери прикасалась к Маккензи и целовала ее, мне приходилось физически сдерживаться. Это тело моей девушки, к которому она прикасалась. Я хотел стать тем, кто заставит ее так стонать и доведет до оргазма. Тогда я понял, что если я даже не смогу вынести присутствия Шери рядом с ней, доведя ее до оргазма, то не смогу справиться ни с кем другим.
Все было улажено прошлой ночью. Она моя. Даже если она этого не хочет. Она может бороться со мной зубами и гребаными ногтями, но она всегда будет моей, и в глубине души она это знает.
Мой телефон вибрирует в кармане, и, бросив последний взгляд на Маккензи, я извиняюсь и иду в свой кабинет. Откидываюсь на спинку кресла и нажимаю на кнопку, поднося к уху.
— В чем дело?
— Дело сделано, — говорит Дэн, переходя прямо к делу. — Все перевезено. Дом полностью обустроен. Вы уверены в этом?
Нет, не уверен, но у меня нет другого выбора. Я пытаюсь исправить свои прошлые ошибки, и это лучший способ, которым я могу воспользоваться.
— Уверен, — вру я.
— Команда будет на месте в пятницу утром, чтобы подготовить ее к гала-концерту. — я киваю, уже зная это. — Мистер Ковингтон тоже вернулся в свой дом. У меня есть человек, который следит за ним, но что касается Винсента... У меня все еще нет зацепок.
Я сдуваюсь. Где он, черт возьми?
— Мне нужна еще одна услуга. На последнем гала-концерте, на котором я присутствовал вместе с Маккензи, можешь найти приемное агентство, которое представляла эта организация, и узнай имена детей, которые там присутствовали.
Дэн слишком долго молчит, что говорит мне о том, что он хочет сказать больше на эту тему, но в конце концов решает не делать этого. Следующие несколько минут мы вкратце обсуждаем мое расписание на ближайшие несколько дней и вводим в курс дела внезапные изменения в планах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
После звонка я задерживаюсь в своем кабинете, размышляя. Средства массовой информации все еще жаждут крови Маккензи. С тех пор как были напечатаны наши совместные фотографии и статьи, большая часть корма утихла, но мне этого недостаточно. Этого будет недостаточно, пока Маккензи не окажется в безопасности от резких слов.
У меня есть идея, как я могу это исправить, но знаю, что она никогда не пойдет на это. Уверен, что еще один секрет никому не повредит.
![]()
Мои руки скользят по воде, пока у меня не болят спина и плечи, но я пробиваюсь и продолжая плыть. Я продолжаю плыть, даже когда чувствую на себе чей-то взгляд. Я знаю, кто это, даже не останавливаясь и не глядя. Чувствую это по изменению в воздухе. Закончив, я вытираю воду с глаз и убираю волосы с лица.
Маккензи стоит там, ее взгляд пожирает меня в воде. В ее глазах жар, но нельзя не заметить неуверенное выражение на лице. Она не знает, где мы после вчерашнего, и я ее не виню.
С тех пор как я вернулся в ее жизнь, вокруг нее была возведена та же самая стена защиты. Даже после всего произошедшего прошлой ночью, я не вижу, чтобы она в ближайшее время снесла ее. Маккензи парит у бассейна, наблюдая за мной, ее окружает тревожный воздух. Она зажимает пухлую нижнюю губу, с тревогой жуя ее, пока придумывает, как сказать то, что ее беспокоит.
Я приподнимаю бровь, подзадоривая ее.
— Так и будешь стоять и пялиться?
Ее тело сотрясается. Она хорошо разыгрывает это с нахальным закатыванием глаз, опускаясь на край бассейна. Она закатывает штаны до щиколоток и опускает ноги в воду. Я дал ей время собраться с мыслями.
Она смотрит на меня сквозь ресницы, легкая хмурость портит ее черты.
— Насчет прошлой ночи... — ее щеки пылают, и я ничего не могу с собой поделать. Я ухмыляюсь, что, вероятно, неправильно. Очистив лицо от эмоций, она выпрямляет спину. — Ты сказал, что то, что я сделаю, предоставит мне свободу. Я хочу вернуть ее немедленно. Меня не волнуют средства массовой информации. Я могу с этим справиться. С меня хватит. Я готова уйти.
Я опускаю руки в воду. Она сбегает, как я и предполагал. Потому что прошлая ночь все для нее изменила. Это заставило ее вспомнить, на что это было похоже. В течение одной блаженной ночи она не думала о мести или обо всех людях, причинившие ей зло. Нет, прошлой ночью она просто думала о себе и удовольствии. И теперь, когда мы здесь, при свете дня, она напугана. Боится вернуться к тому, что происходит, между нами.
Ага, я не позволю этому случиться. Не позволю ей оттолкнуть меня. Уже нет. Мне надоело держаться на расстоянии от Маккензи.
Я плыву к ней, мой взгляд впитывается в каждый восхитительный сантиметр ее тела. Я кладу руки ей на колени, и она задыхается, когда вода впитывается в материал. Она сглатывает, когда мы смотрим друг на друга. Я вижу все, что она не говорит. Она слишком горда, чтобы умолять меня отпустить ее, отпустить, потому что она знает, так же хорошо, как и я, что еще немного времени вместе разрушит то, что осталось от наших стен, и мы по-настоящему облажаемся.
— Мы еще не закончили, грязная девочка. Даже близко нет.
Черты ее лица напрягаются.
— Отдай ее мне, сукин ты сын. Я сделала то, что ты хотел, чтобы я сделала прошлой ночью. Эта маленькая игра подошла к концу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты собираешься вести себя так, словно ты не получила такого удовольствия, как я?
— Нет, — бросает она вызов. — Я позволила тебе трахнуть меня. Позволяла тебе смотреть, как другая девушка трахает меня своим ртом. Это ничего не значит, Себастьян.
Я усмехаюсь. Вижу, мы вернулись к Себастьяну. Она использует это имя, когда хочет увеличить дистанцию, между нами.
— Видишь ли, дело в том, Маккензи, — размышляю я, крепче сжимая ее колени, и она задыхается. Я наклоняюсь к ней, капли воды все еще стекают по моей коже, и теперь на нее. Она впитывает все это, ее взгляд следует за каплями. Я наклоняюсь, заставляя ее снова взглянуть на меня. — Я тебя знаю. Знаю, когда ты лжешь, и прямо сейчас ты врешь мне. Наверное, некоторые вещи никогда не меняются, не так ли?
