Молчит. Секунду, две, три.
— Время поджимает. — В его голосе нет раздражения.
Никогда его не было по отношению ко мне, и я хочу себе этого мужчину. Поднимаю руку и показываю ему средний палец.
— Уматывай. — Указываю на дверь и отворачиваюсь.
Когда он подходит и обнимает со спины — сжимаюсь в комочек. Подгибаю ноги, он держит, подонок, к груди притягивает.
Я, наверное, совсем не умею прощаться, хотя с мужем расставания были в порядке вещей и все было нормально. А тут… топит отчаяние. Демьян обнимает, горячий, пахнет вкусно, а я от ужаса, что он сейчас уйдет и завтрака-обеда-ужина больше не будет, агония закончится, и наступит конец, начинаю отпихивать, драться.
Мерзавец держит крепко.
Тогда кусаю за руку и отталкиваю изо всех сил.
Не могу пережить это. Просто не могу я сказать ему «пока»!
Он вновь хватает.
Его губы горячие и сухие, Демьян ведет ими по щеке, силком меня к себе прижимает и целует. Первый поцелуй с того дня, как меня задержали, действует ошеломительно. Мне так вкусно, что хочется ликовать и кричать от восторга, хочется обнять за шею, притянуть к себе. Хочу к нему, чтобы обнял. Больше всего на свете в этот момент я хочу с ним соединиться, заняться любовью, пустить его язык и член в себя. Вместо этого кусаю за губу, он застывает и терпит. Не отшатывается.
Тогда просто шепчу ему в рот:
— Уйди, пожалуйста.
Качает отрицательно головой.
Я дрожу всем телом и умоляю:
— Ты же видишь, едва держусь. Хочешь, чтобы я рыдала и на коленях упрашивала остаться? Ты, мать твою, Баженов, этого добиваешься?! Так я встану. Думаешь, гордость не позволит? Еще один твой гребаный поцелуй, и я встану перед тобой на колени и буду молить, чтобы не бросал меня. Тебе так легче будет?
Отстраняется.
Я обнимаю себя и зажмуриваюсь, пока тишину не прорезает щелчок замка. Ушел. Уехал решать дела, и нет вообще никакой гарантии, что вернется. «Черные звезды» от него не отстанут.
Его ник был Гризли.
Я тут прочитала кое-что о медведях, просто так, от скуки. Вообще-то довольно умные и осмотрительные звери, которые сознательно избегают общества людей, предполагая, что перед ними более сильное животное.
Все меняется ровно в тот миг, когда, атаковав человека, медведь осознает свое превосходство по всем параметрам. Однажды победивший человека медведь не боится уже никого. Он смело выходит к людям, он представляет колоссальную опасность и подлежит ликвидации.
Медведю, осознавшему свою силу перед человеком, выносят смертный приговор.
Звезды знают, кто такой Демьян, и никогда не оставят его в покое.
Поэтому он оставляет в покое меня.
Хватаю цветы, их потрясающий аромат разрушает плотину из силы воли, гордости и достоинства. Следом с ног сбивают собственные истерические рыдания, я падаю на пол и закрываю лицо руками.
Глава 46
Апрель и май тянутся долго, но полет — нормальный.
Правда я пришла к мысли, что никогда не любила бывшего мужа по-настоящему, и даже чувствую перед Марком в некотором роде вину. Просто не знала, что способна на такие ошеломляющие чувства, пока не переспала с Демьяном. Я… никак не ожидала, что буду так страшно скучать по мужчине.
Ежеминутно.
На части разрывает по сто раз на дню от понимания, что Демьяна нет рядом. И эта пустота приобретает все большие масштабы. Я — треснувший сосуд, из которого вытекает жизненная сила, и все, что я могу — это сублимировать ее в творчество. Боже, я ненавижу Баженова, потому что, даже когда его нет, он будто есть. Из отчаяния я собственными руками создаю что-то действительно красивое и совершенное.
Держусь молодцом. Проживаю лучшую версию своей жизни — встречаюсь с друзьями, путешествую, красиво наряжаюсь. Планирую купить квартиру и машину. Я… такая сильная и свободная, что иногда замираю перед зеркалом с мыслью: «Воу».
Вот только есть нюанс. Я могу расплакаться в любой момент времени резко и навзрыд от какой-то ошеломительной тоски, которая в совершенно неожиданный момент может сдавить сердце. Мы не общаемся два месяца, и пока с каждым днем становится хуже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Демьян занимается новым проектом. Что именно делает, не знаю, но я как-то виделась на вечеринке с Равскими и спросила у Алекса. Он ответил размыто и обтекаемо, из чего я сделала выводы, что война со Звездами в самом разгаре.
Хуже всего по ночам. Если днем получается отвлечься на что-то, занять мысли и время, то ночью я остаюсь один на один с тоской и слезы льются ручьями.
Не могу прекратить скорбеть по нам с ним. Скрываю это, конечно, потому что глупо. Но как успокоиться? Если время лечит, то в моем случае оно, блин, использует какие-то неправильные методы.
Бессонница усиливается. Ночами видятся кошмары про Асю, про хакеров. Про то, как с Демьяном что-то случается. Я начинаю сходить с ума и, чтобы как-то продержаться, ударяюсь в спорт.
Забиваю каждую свободную минуточку силовыми нагрузками, вечерами выматываюсь на домашней беговой дорожке до состояния полутрупа. После душа падаю в кровать и только в этих условиях ненадолго вырубаюсь.
В таком режиме и существую. Терпимо, кажется.
День за днем усиливаю нагрузку. Но это ничего, это мелочи.
Возникает проблема: тренер не разрешает заниматься в зале больше шести часов в неделю, несет какую-то чушь про восстановление мышц и так далее. И я решаю ее — записываюсь в еще один зал. Чтобы убивать себя дальше.
***
В середине мая подруги силком вывозят меня на побережье Индии, где снимают виллу. Я не очень-то хочу ехать, но с другой стороны — серое питерское небо за зиму тоже опостылело. Честно говоря, мне просто все равно, где находиться и что делать, поэтому соглашаюсь.
Депрессивная питерская погода усиливала апатию, и в Индии мне сразу становится полегче. Насыщенные витамином D лучи солнышка бережно греют бледную кожу. Фрукты восполняют дефицит витаминов. Это все я говорю маме, чтобы она не нервничала.
Я в порядке, правда. В норме.
Внимание противоположного пола раздражает и вызывает тошноту, но это, наверное, временно. Слишком мало прошло времени. Каких-то два месяца.
Именно здесь, в Индии, я как-то внезапно обнаруживаю свою душу. Буквально чувствую ее внутри себя как нечто эфемерное, но при этом — мощное. И из-за всей этой мощности я скучаю по Демьяну и по нам с ним каждую минуту.
***
Чуть позже, когда я буду обдумывать случившееся, я приду к выводу, что оно было неизбежно. В тот день я этого не понимала и понимать не хотела.
Веселилась за завтраком, гонялась за детишками подруг, отвечала остроумно на предложение завести своих малышей.
— Конечно. Как только встречу достойного парня, сразу же!
Подруги были уверены на сто процентов, что у меня все замечательно.
Я же вернулась в номер и истерила как дурная, потому что его не было рядом, потому что я скучала и хотела быть с ним. И потому что никто на свете не понимал меня так, как он. Никто не чувствовал. Не дарил радость и удовольствие. Я злилась на себя, что, сама того не желая, так сильно влюбилась — впустила в сердце, под кожу, впитала и приняла. Злость — чувство крайне неприятное, оно ломало меня.
Я приняла душ, рассмотрела свое тело и вспомнила наш секс. Его прикосновения и поцелуи. Его взгляды, его шепот. Проникновение, которое каждый раз было ошеломительным и желанным.
Счастье прошлых месяцев навалилось и размазало, я как-то вмиг ослабела, рухнула на прохладный кафель ванной, ушиблась. Обняла колени и горько расплакалась.
— Демьян, Дёма, ну боже мой.
Бок тянуло, но я не обратила на это внимание. Руку кусала и скулила.
Я была в горе и каком-то бесконечном отчаянии и в момент срыва самой себе призналась: не справляюсь. Я не справляюсь без него, потому что я не хочу без него справляться.
Я его люблю. Люблю, кажется, с детства. С возрастом это чувство постоянно менялось, становясь то сильнее, то осторожнее, но оно всегда внутри теплилось. Демьян Баженов одним своим присутствием врывался в самое сердце. Я знала, вместе нам не быть, — где он, и где я, — и строила свою жизнь. Просто я оказалась не готова к тому, что быть с ним — настолько потрясающе.
