Это был ислумбин.
Гаунт толкнул дверь и вошел в холодный сумрак часовни. Интерьер был незамысловатым, но хорошо сохранившимся. В конце рядов скамей, на Имперском алтаре горела свечка.
Гаунт пошел вдоль рядов к каменному изваянию Императора. На грязных стеклах узких окон он видел изображения Святой Саббат среди достойных. Макколл и Белтайн шли позади.
— Как это может быть здесь? — спросил Макколл.
Белтайн не ответил. Он знал, чем это было, и мысли об этом слишком пугали его, чтобы он мог говорить.
— Итак,— пробормотал голос из темноты. — Наконец-то ты здесь. Она была такой же, как и тогда: очень старой и слепой. Полоска черного шелка была у нее на глазах. Ее серебряные волосы были туго стянуты позади черепа. Годы согнули ее, но стоя прямо она бы возвышалась над Гаунтом.
Нельзя было ошибиться в ее красных и черных одеждах.
— Сестра Элинор,— сказал Гаунт. — Мы снова встретились.
— Встретились, Ибрам.
— Это похоже на Часовню Обильного Святого Света, Веник,— сказал он.
— Это она.
— Я думал, она была на Айэкс Кардинале, очень далеко отсюда.
— Была когда-то,— сказала Элинор Закер. — Но ее там не было очень давно, даже тогда, когда ты ее посетил в прошлый раз. Она существует сейчас как память, память, где я могу жить. Белтайн тихо застонал. Макколл быстро моргал.
— Кого-то слышать такое приводит в уныние,— сказала она, наклоняя голову. — Ты не один?
— В этот раз нас тут трое. Я, Белтайн и мой старший разведчик. Она села на одну из скамей, нащупывая путь рукой и опираясь на посох другой. — Значит... это уже Херодор? — сказала она. — И на него напали?
— Да,— сказал Гаунт. — И опасность растет. Вы можете направить нас?
Она откинулась к спинке скамьи. — Божественные силы дозволяют мне только советовать.
Но вещи стали более опасными с тех пор, как я с тобой говорила. Силы и элементы, которые не предвидели таро, вошли в механизм. Чтобы уравновесить это, мне дозволено говорить с тобой снова.
— Вы пытались выйти на контакт. Я извиняюсь, что игнорировал знаки. Я был занят. Он сделал паузу. — Кем дозволено?
Она повернула голову к нему. Это был плавный поворот шеи человека, который приучился к прицельным сенсорам шлема. Точно так же, как и при их первой встрече, Гаунт чувствовал, как будто она целится в него.
— Божественные силы. Их имена не стоит произносить, потому что они слишком обнадеживающие.
— Так, говорите, сестра,— сказал Гаунт. — Время не ждет. Беати со мной, но она все еще может умереть от руки архиврага. Не надо больше загадок.
Элинор Закер начала. — Она с тобой?
— Да,— сказал Гаунт.
Она слегка улыбнулась. — Ох, мой Бог-Император, наконец-то...
— У нас так мало времени... — подгонял Гаунт.
— Механизм такой хрупкий...
— Замолчите! — рыкнул Гаунт. От силы его голоса Белтайн подпрыгнул. Макколл смотрел, не отрываясь, сузившимися глазами. Он видел – и, что более важно, принял – чудеса раньше.
— С меня хватит неопределенности и загадочного дерьма! — резко бросил Гаунт. — Скажите мне! Просто скажите мне! Если вы можете помочь мне победить, помогите мне победить! Если нет, какого феса вы сначала втянули меня в эту ерунду?
Она не ответила.
— Сестра?
Она положила руки на колени. — Ты сам втянул себя тогда, когда служил Беати на Хагии.
Ты сам втянул себя тогда, когда пожалел Брина Майло и вытащил его из огня Танита. Ты сам втянул себя тогда, когда слушал рассказы Магистра Войны Слайдо о сражениях Эпохи Саббат, и поклялся своей кровью, что закончишь его работу. Ты сам втянул себя задолго до того, как даже родился, до того, как родились твои предки, для тебя и твоих Призраков – это маленькая часть явленной судьбы, такой великой, что даже отсюда, даже с наивысшей ее точки, мы не можем увидеть ее начала или конца. Гаунт сглотнул. — Понимаю,— заикаясь сказал он.
Она ему кивнула. — Я знаю, что ты не понимаешь. Все, что тебе нужно понять сначала, тебе нужно сыграть свою роль в жизни Майло. Он жизненноважен. Жизненноважен для того, что будет дальше. Но пойми вот что, никакого дальше не будет, если тебя здесь постигнет неудача.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Здесь? На Херодоре?
— На Херодоре,— эхом повторила она. — Здесь везде зло, даже большее, чем изначально ожидалось. Но все-таки, самое большое зло внутри. Внутри твоего тела.
— Вы используете слово, как ДеМарчезе использовал его. Тело, в значении вооруженных сил. Мои Призраки?
— В самом деле. Ты обучился с тех пор, когда мы последний раз встречались.
— Да, сестра,— сказал Гаунт.
— Тогда ладно. В последний раз. Зло состоит из двух частей. Две опасности: одна – настоящее зло, одна – недопонимание. В последнем ключ. Ты же помнишь, что это важно, потому что комиссары ужасно рады стрелять по любому поводу. Ключ сейчас более важен для тебя, чем когда-либо. И наконец, позволь своему самому острому глазу показать тебе правду. Вот и все. Там будут девять.
— Что вы сказали...? — начал Гаунт.
Реальность лопнула, как мыльный пузырь.
Гаунт был рядом с Макколлом и Белтайном в очень пустой и очень разрушенной комнате.
— Что, именем феса, только что произошло? — спросил Макколл.
Белтайн дрожал от страха и замешательства.
— Девять... — пробормотал Гаунт. — Бел. Доставай вокс. Выясни, где сейчас Сорик.
В темноте, распространившаяся резня в Цивитас стала более видимой. Целые кварталы на внешних окраинах и склонах пылали, и пожары распространялись вокруг северных сторон башен улья один и два. Гаунт не был абсолютно уверен, когда упал городской щит, но он давно исчез, и ветра с севера дули на Цивитас и поддерживали огненные шторма.
Имперские солдаты и команды поддержки спасались бегством на юг по улицам Склона Гильдии, некоторые пешком, некоторые в ревущих транспортниках и грузовиках. Вторая линия была полностью уничтожена.
В спешке, три взвода Гаунта уже добрались до атмосферного процессора на Площади Фензи, и там сели на четверку транспортников СПО, которые провезли их последнюю треть Склона Гильдии до цитадели в районе верхнего города, которая служила главными бараками Полку Цивитас.
Цитадель была по большей части неповрежденной. В нее попали несколько снарядов из дальнобойных пушек, но основная структура здания, выходящая на Принципал I, выстояла. Внутри двора для сбора, собрались сотни солдат Херодора, загружающих запасные орудия на ожидающие транспорты.
Гаунт спрыгнул со своего транспорта и осмотрелся, пока Макколл и Эулер делали перекличку. Ночной воздух был едким от выхлопов, и звенел от настойчивых криков людей вокруг. Гаунт посмотрел наверх. Район верхнего города был основой для ульев, и их огромные формы возвышались над ним, головокружительно высокие и обнадеживающе массивные. Они не были башнями, они были вертикальными городами, и они были циклопическими сооружениями. Гаунт глубоко вдохнул. Он и забыл, как они были огромны. Они должны выстоять, какое-то время, по крайней мере.
— Гаунт! — Он повернулся, когда услышал свое имя, и увидел Биаги, проталкивающегося сквозь толпы к нему. На маршале ясно было видно его участие в битве. Поспешно наложенная повязка была у него на бедре.
Гаунт отдал честь. — Я так думаю, что мы сейчас отправляемся в улья? — сказал он.
— Старый Улей,— сказал Биаги. — Лорд Генерал и чиновники Цивитас отступили туда. Мы установим нашу защиту вокруг них.
— Разве Старый Улей не наиболее уязвимый? — спросил Гаунт. — Он древний, и далеко не такой крепкий, как остальные ульи.
— Старый Улей – основа культуры Херодора,— сказал Биаги. — Он – наше сердце. Там Священные Купальни, и самые старые места поклонения. Если мы и сконцентрируемся где-то, то это должно быть там. Выводы были мрачными. Другие башни останутся без защиты. Их жители погибнут. Должно быть это было тяжелым решением для Биаги.
Гаунт подловил себя. Нет, решение было простым. Оно в точности совпадало с тем, которое он сделал во время падения Танита. Целое не может быть спасено, и все попытки сделать это будут обречены.
