человека. Нет, за такое Даглус точно должен заплатить иную цену, и пусть пока храбрится, что ему всё нипочём. Когда встретится с сиром Вилфордом Винслоу — изменит мнение.
И ведь никто даже не вспомнит об ушедшем в Восточный Лес отряде, когда Даглус поднимется на плаху. Никто из подданных барона такого решения не осудит. Рассуждения Клемента клонились к согласию, однако он задумался слишком глубоко: не заметил происходящего за спиной.
Видимо, Викентий дал знак паладинами. Сзади застучали копыта — когда барон обернулся, прямо перед глазами уже были белые сюрко, покрывающие полированные доспехи, и белые попоны могучих коней.
— Что происходит?
Викентий уже водрузил шлем на голову.
— Барон, прошу меня простить, но это дело Церкви. Мы уважаем ваши права в этих землях, но есть суд более высокий. Эти люди убили паладина Вермилия! Мы постараемся взять их живыми… или же сами передадим заблудшие души в руки Творца Небесного. Но Церковь не может отдать виновных пред нею вашей воле.
— Что?..
— Шлем. Это шлем Вермилия, у меня нет никаких сомнений.
— Паладин Викентий, я… — барон только теперь осознал, как напрасно не поделился своими соображениями о шлеме.
Викентий уже не слушал. Пришпорив коня, он понёсся вперёд: белый плащ с чёрным крестом красиво развевался за спиной. Такими же блестящими стрелами с белым оперением полетели вслед за ним, из-за спины Клемента Гаскойна, другие паладины.
— Я запрещаю! Вы на моей земле! Церковь не имеет права!.. — прокричал барон, но что было толку?
Вообще-то Церковь имела такое право: гвендлы были неверными, а значит — подпадали под действие грамоты архиепископа, визированной королём и выданной Вермилию. Без сомнения, магистр Тиберий имел те же полномочия. А спорить о том, насколько законно позволять церковникам вершить суд в обход права барона, явно следовало не здесь и не сейчас.
— Бросайте оружие! Или познайте меч Господа истинного!
Даглус не бросил оружие, но и познать паладинский меч ему оказалось не суждено.
Он запустил в Киарана топор, появившийся в руке внезапно. Попал или нет, барон из-за спин паладинов не разглядел. Следом Даглус выхватил длинный кинжал. Клемент успел только удивиться, сколь нелепо воевать с кинжалом против всадников, да вспомнить себя при Тагенштайне. Но драться Даглус не собирался.
Он направил остриё в глазную прорезь своего шлема. Арнвейд Гэннов не соврал: шанса взять его живым не представилось. Тело рухнуло на мягкую траву.
Клемент скомандовал атаку, удержав при том баронета Абелла — пришлось схватить поводья его лошади. Но помощь паладинам не требовалась. Гвендлские стрелы бессильно срикошетили от начищенных доспехов, а лучшие боевые кони Стирлинга набрали скорость очень быстро. Этих коней могли остановить крепкие пики, но не щиты с топорами.
К чести гвендлов, они не дрогнули. Но отвага была бессильна изменить итог: закованные в железо лошади смяли горстку людей и похоронили под собой. Некоторым врагам свезло умереть от меча, прочих просто растоптали. Всё кончилось в одно мгновение. После смерти Даглуса паладины уже не собирались брать пленных.
Барон был зол, но в конце концов — победы слуги Творца Небесного достигли, а ругаться в поле с Викентием смысла никакого. Поговорить с Тиберием, а может — и написать королю… но всё это позже. Клемент толкнул коня в бок.
Киаран сидел возле трупа Даглуса. Полголовы рыцаря — в крови. Она пропитала ворот поддоспешника, ползла алыми ручейками по кирасе, капала на землю с края латного плеча.
— Сир Киаран, вы серьёзно ранены. Сквайр! Сквайра сюда! Нужна помощь!
Барон спешился, охнув от прострелившей колени боли. Тяжело старику и забираться на коня, и слезать с него: обычно помогали оруженосцы, но сейчас лорду Клементу было не до их ожидания.
Плохая рана. Хотя брошенный топор соскользнул по черепу, не повредив его — он всё же лишил Киарана уха и немалой части скальпа. Кровь уймётся — насмерть так не истечёшь. Однако старый рыцарь знал: подобные раны часто гноятся, приводя к лихорадке. Которая уже запросто кончается мучительной смертью. Теперь жизнь Киарана Фиршилдского находилась в руках Творца Небесного.
— Шлем… я узнаю его.
Киаран, ещё не осознавший ранения, вытащил кинжал из черепа Даглуса и снял трофей с его головы. Шлем был важным вопросом, но прежде лорд Вудленда посмотрел в лицо врага.
Гвендл вогнал кинжал себе в глаз: не считая этой раны, лицо не пострадало. Разбойник оказался моложе, чем барон думал — хотя далеко не юнцом. Он коротко, неровно обрезал волосы — такие же медовые, как у Киарана, приличная часть которых болталась теперь на лоскуте кожи. Обычный с виду человек… и столь необычный в действительности.
— Это не шлем паладина Вермилия.
— Что? Вы уверены?
— Абсолютно, милорд. Взгляните.
Рыцарь показал господину левую сторону необычного барбюта. Клемент не сразу понял, что именно должен увидеть.
— Посмотрите на эту вмятину. Ни с чем не спутаю, потому как оставлена она моим мечом. В поединке с сиром Вибертом, на турнире в честь прошлых именин вашего сына.
О да. Барбют сира Виберта Освина был тем самым четвёртым подобным шлемом, что барон знал в своих владениях. Почти точная копия барбюта паладина Вермилия, который Виберт годом ранее видел на большом турнире в Фултоне. Немало денег он отдал, чтобы справить такой же.
— Сир Виберт говорил мне, что не станет исправлять вмятину, дабы помнить о неожиданном поражении. Славный тогда вышел удар… не думал, что сумею победить.
Барон историю о вмятине прежде не слышал. Возможно, её знали лишь два сошедшихся в том поединке рыцаря.
Виберт Освин сгинул по весне: никто понятия не имел, что с ним сталось. Ходили очень разные слухи. Теперь, увы, судьба его стала совершенно ясна. Жаль, очень жаль. Ещё одним ветераном Великой войны меньше: скоро совсем никого не останется…
— Значит, Викентий обознался. Мало что влез, куда не должно — так ещё и понапрасну! А у мёртвых мы о судьбе паладина не спросим…
— Вы расскажете паладину Викентию об ошибке?
Барон задумался. Поглядел на рыцарей в белом, ещё кружащих вокруг тел — и бездыханных, и угасающих. От паладинов в Вудленде по-прежнему выходили одни беды. Право слово — зараза какая-то, не лучше гвендлов! Решение созрело быстро.
— Ну уж нет! Молчите об этом, сир Киаран, и я тоже буду молчать. Чем быстрее уверятся в судьбе своего Вермилия, тем быстрее оставят нас в покое.
Рыцарь гвендлской крови кивнул. Он был надёжным человеком,
