на сотрудничество, то, после окончания учёбы, мы в любом случае поможем тебе с карьерой и всегда будем оказывать всяческое содействие, даже если ты не захочешь стать офицером.
— Я могу подумать? — спросил Мартин.
— Конечно. Пары дней тебе хватит? Приходи через два дня. И, конечно, о нашем разговоре, и о том, чем я занимаюсь в посольстве, тоже никому знать не нужно. Это знак моего доверия к тебе…
* * *
После пар поехал на фабрику «Московская игрушка». Тема лекции, выбранная в «Знании» «Наш ответ империалистам — разжигателям войн против мирных стран!» казалась совсем не профильной для этой фабрики. Ещё понял бы, если бы они оружие производили, а то мягкие игрушки, мишки, котики, собачки… Хотя, в любом случае, про помощь оружием от СССР мирным странам я говорить не буду. Не обсуждают это в СССР…
Но ладно, отработаю и по такой теме.
Энергичный парторг фабрики, явно бывший офицер на пенсии, судя по осанке, встретил меня и привёл в актовый зал. В нем сидели сплошь женщины, мужчин были единицы.
Начал лекцию с того, что, пока в мире есть две противоборствующие экономические системы, капитализм и социализм, странам соцлагеря придётся всё время находиться в боевой готовности, это вопрос жизни и смерти для нас, потому что мы для капиталистов, как бельмо на глазу. Жизнь трудящегося человека при капитализме и социализме сильно отличается не в пользу капитализма и мировому империализму становится всё труднее и труднее внушать угнетённым массам колонизированных стран и бывших колоний, что у империализма есть право на их эксплуатацию, когда рядом пример совсем другой жизни простого народа в соцстранах.
Увлеченно говорил с трибуны, что мы приглашали и будем приглашать на учёбу в СССР самых талантливых молодых людей из стран, которые подвергаются империалистической агрессии. Мы будем поставлять им оборудование и советские товары, необходимые для защиты своих интересов. СССР решительно будет поддерживать мирные страны, которым угрожает агрессия империалистического лагеря, во всех международных организациях.
Я знал, что нельзя затрагивать вопросы военной помощи на десятки миллиардов долларов, что оказывает СССР своим вассалам по всему миру, и в лекции я эти углы обошёл, но вопрос из зала от одного из немногочисленных мужиков на эту тему, всё равно, прилетел.
— А вот мой сосед военный пенсионер мне рассказал, что мы в Египет не только оружие поставляли целыми пароходами, но и наших там много воевало… Вот это, я понимаю, помощь, а не студентов пригласить к нам учиться. Что по этому поводу скажете?
Блин. Редко, но и такое бывает. Выпил отставник, и забыл про осторожность.
— Я, к сожалению, не имею информации об этом, — попытался выкрутиться я, — так что все вопросы к вашему соседу.
Хорошо, их парторг сразу же пресёк продолжение дискуссии на эту тему. Ему самому головняк нужен не был.
Вопросов больше не было, вернее, парторг их не дал задать, чему я был, в общем-то, рад. Тут же непонятно, как оно может повернуться, если кто-то еще вопросы на эту тему продолжит задавать, а по итогу в КГБ настучат. Тут же не так просто доказать, то ли меня провоцировали такими вопросами, то ли я лекцию не так читал, и спровоцировал товарищей на такие вот вопросы. Я, конечно, вроде как и на «ты» сейчас с комитетчиками, но лишних поводов к себе присматриваться и компромат собирать давать им не хочется.
Сразу после лекции ко мне подошел директор фабрики. Расстроенный таким вопросом ко мне. Он же тоже в курсе, про что все знают, но обсуждать открыто не принято.
— Раков Вениамин Васильевич, — представился он, пожимая мне руку. — Правильно вы ему ответили, товарищ лектор. И вообще, лекция была очень интересная. Спасибо вам. Вы так молоды, наверное детей нет ещё?
— Двое. Сыновья. Возраст, знаете ли, в этом деле не помеха, — ответил я с улыбкой.
— О, как замечательно! А то я уже хотел про племяшек поспрашивать, не надо ли чего? У нас замечательный ассортимент игрушек.
— И племянники есть, — поспешил кивнуть я. — Тоже двое.
— Ну, пойдёмте, — расслабился директор, что я явно не обижен на такой провокационный вопрос из зала, и провёл меня через цеха, рассказывая о каждом и попутно давая мне подержать игрушки разных цветов и фасонов. Я брал, изучал, возвращал ему, а он их отдавал идущей за нами женщине в синем халате. Она была выше нас с директором на голову, и шире раза в полтора. Нормальная лошадь на скаку остановится, даже к ней не приближаясь — никаких сомнений, что она способна не только ее остановить, но и на землю повалить, если придется, у нее не будет. А она совала игрушки под мышку, и шла за нами дальше. Даже крупные игрушки, попав ей под мышку, сразу на вид становились мелкими…
— Посмотрите, какие пуговки на глаза научились делать, — с гордостью показал директор мне голубого щенка из синтетического меха, торчащего во все стороны, сунул мне его в руки, дал изучить, а затем щенок пропал под мышкой сотрудницы. Директор поманил меня дальше. — А мишки у нас какие добрые, посмотрите, — положил он мне на руки и кургузого медведя.
— Вы ещё заплатку на него пришейте декоративную, вроде, он уже старый, не одно поколение с ним выросло, — посоветовал я.
— А что, любопытная мысль, — задумчиво посмотрел он на меня.
Неудобно было его останавливать, но ладно, Галие покажу, пусть посмотрит, мало ли что ей для малых глянется… ну а если нет, то я все эти игрушки Инне в ее ясли отдам.
Весь этот цветной зверинец мне бережно упаковали в коробку и торжественно вручили в присутствии начальника цеха, который мы покинули последним. Она же меня и проводила до проходной. Так и поехал к себе на квартиру с этой коробкой, казавшейся на вид очень тяжёлой. Но она была на самом деле легкой.
* * *
Москва. Посольство Ливана.
У Дианы закончились курсы арабского языка, и она вышла из кабинета, где группа из десяти
