показывал, уговаривал таким же хобби заняться, как у него. Действительно, тяжеленые штуковины.
— Надо чтобы специалист какой-то всё это оценил, помог разложить, хотя бы, по векам, — заметил Сатчан.
— Слушай! Я тут, как раз, договорился с замдиректора Института археологии Литвиновым, что он нам лекцию на заводе прочитает с демонстрацией образцов. Надо ему позвонить и пригласить, запиши телефон… И надо ему такой подарок после лекции подогнать, чтобы он был предельно счастлив!
— Само собой.
— Ну и после подарка, наверное, можно его и попросить нашу доморощенную коллекцию посмотреть. Он раздобрится и вряд ли откажет. Может, если там много чего, отдельно потом приедет, или специалиста какого своего пришлет.
— Да, должно сработать, согласен, — согласился Сатчан. Тут Загит вышел курить на лестницу чёрного хода на кухне. Я тут же поспешил обсудить вопросы, которые при нем не хотелось на всякий случай обсуждать.
— Так, давай по деталям экспедиции пройдемся. Литвинов же будет руководителем нашей экспедиции в Городне. Еле уговорил их не ждать весны, а начать раскопки сейчас, под зиму. Но нужна большая армейская палатка и печка. Сможем достать?
— Да уверен, что без вопросов… Связи с армией у нас тоже есть.
— У меня тоже есть военные знакомые, поспрашивать? — предложил я.
— Давай, конечно. Не помешает.
— Теперь, по бюджету. В экспедицию берут ещё одного человека для скорости. Он в институте берёт отпуск, а мы ему должны будем зарплату плюс командировочные заплатить. И за палатку, думаю, тоже придётся платить.
— Это не проблема. Ну, сколько там надо будет? Выделим тебе тысячу, отчитаешься, ещё выделим.
— А как я отчитаюсь? — удивлённо посмотрел я на него. — Это же будет передача денег, просто, из рук в руки без документов.
— Понятное дело. Напишешь на листочке: этому столько-то за то-то, этому столько-то за это.
— Какой замечательный отчёт! — рассмеялся я. — Ну, меня полностью устраивает. Прожектора у них свои. Но им надо откуда-то будет запитаться к электросетям. Или, может, генераторы какие-нибудь армейские есть?
— Ну, это я не знаю. Надо на месте смотреть, как далеко там до линии, — растерянно взглянул на меня Сатчан.
— Слушай, а что насчёт знакомства с местным начальством? Не пора ли кому-то из наших, Бортко или Захарову, туда съездить познакомиться? — спросил я. — Я бы тоже съездил, чтобы меня там всем представили и режим наибольшего благоприятствования обеспечили. А я уже там буду договариваться дальше. Это же ничего не стоит, кинуть временный провод к раскопкам метров сто-двести, было бы желание.
— Да, это правильно. Пора. Подниму этот вопрос, — кивнул он.
Глава 20
Москва. Высотка на Котельнической набережной.
Вернулся Загит.
— Так, и ещё… — продолжил я обсуждать то, что уже можно было и при нем. — Есть очень деликатная тема… Останки наших павших воинов. Их находят после чёрных копателей и перезахоранивают безымянными. Мародёры выгребают всё, что могло бы помочь идентифицировать погибших. Предлагаю начать организованно проводить раскопки, чтобы опередить мародеров. Можно создать централизованные поисковые комсомольские отряды, которые будут под руководством опытных военруков проводить поиски и раскопки. А дальше проводить полноценную идентификацию через военкоматы, по наградам, по остаткам документов, по спискам без вести пропавших. Хорошо бы ещё подключить ребят к розыску родных павших бойцов. А дальше почётное погребение с ружейными салютами, с обелисками… То есть, зимой дети у нас в архивах изучают документы, а летом с картами на места боёв с палатками и лопатами. С идеологической точки зрения — подъем патриотизма будет потрясающий!
— А ведь и в самом деле перспективная тема, — посмотрел на меня с интересом Сатчан. — Я так понимаю, ты предлагаешь мне этим заняться?
— Я сейчас буду готовить статью по этому вопросу в «Труд», думаю, она должна вызвать определённую реакцию. И хорошо, чтобы к этому времени, у тебя уже была продуманная программа, и ты тут же после статьи начал её продвижение. А я потом в следующей статье распишу твои успехи на всю страну, и пример будет на местах, как все это делать надо, ну и для твоей карьеры, сам понимаешь…
— Я понял, — благодарно кивнул он. — А что насчёт оружия? Там же его полно.
— А что насчёт оружия? — недоумённо взглянул на него я. — Ближайшая воинская часть в помощь. Разминируют, вывезут, утилизируют. Опять же, всё это оружие не попадёт на чёрный рынок. И никто не подорвётся случайно.
— Так-то да, — задумчиво согласился Сатчан. — То есть, у нас тут вырисовывается тесное взаимодействие с военными. А оно им надо?
— Слушай, ну тут просто уверен, что интерес у них будет, — ответил я. — Во-первых, у нас у всех кто-то погиб в войну, многие не знают где и как погибли их родные и этот поиск может для многих стать личным делом. Во-вторых, если мы говорим о военных, уверен, никому из них не хотелось бы, исполнив свой долг перед Родиной, вот так лежать десятки лет, без надежды, что тебя нормально похоронят. И родственники будут мучиться все это время…
— Всё это немного неожиданно, — проговорил Сатчан. — Но я с тобой полностью согласен. Попробуем…
— Нам домой не пора? — заглянула к нам Римма.
— Всё-всё, мы закончили, — подскочил Сатчан.
Мы все вышли их провожать. Когда Римма просовывала руки в рукава пальто, которое ей подал муж, мне показалось, что у неё животик появился. Неужели? Тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо. Или просто хорошо кушает?
* * *
Москва. ДАС.
Только Хуберт подумал, что долго нет никакой реакции по Мартину Нойлеру, как на вахте общежития ему оставили записку, что звонили из посольства ГДР и просили его зайти.
Отлично, — обрадовался Хуберт, — наконец-то пришёл ответ из ГДР, что Нойлера отзывают из МГУ обратно на родину.
* * *
