А Лорри умрет, бессмысленно и глупо, став жертвой моего упрямства.
Этого я не могла допустить. Так или иначе, я разделю судьбу Мэрион. Но Лорри… Лорри должна жить.
— Не вздумай, Эв! — в голосе графини послышалось отчаяние. — Пожалуйста, пожалуйста, не надо!
Я глубоко вздохнула, сглотнув тяжелый ком.
— Я, Эверли Митчел…
— Нет, нет, нет, Эв!
Кокон тишины окружил нас непроницаемой стеной. Я видела, как двигались губы Лоррейн, видела слезы в ее глазах, но не могла разобрать ни звука.
— Я, Эверли Митчел, связываю свою жизнь и магию с вами, лорд Эдельберт Голден. С этого дня и до конца жизни мы едины. Вы мой, а я ваша. Да будет так.
— Да будет так.
Герцог отпил первым, я следом. Вино, горькое и крепкое, прокатилось по пересохшему горлу горячей волной. Император довольно оскалился, наблюдая, как я пытаюсь откашляться, смаргивая выступившие слезы. Шагнув к нам, он крест-накрест переплел наши запястья красной нитью.
— Властью, данной мне семью стихиями Айоны, объявляю вас мужем и женой. Что соединила магия, разорвет только смерть. Да будет так.
Книга в руках Солнцеликого с грохотом захлопнулась, ставя точку на моих надеждах на спасение, мечтах о счастье и самой жизни.
ΓЛАВА 26
Кап.
В наступившей тишине было слышно, как кровь, стекая по руке, собиралась лужицей на краю каменного стола и тихо капала вниз.
Кап.
Словно секундомер, отмерявший последние мгновения.
Кап.
Кап.
— Ну что, Голден? — в голосе Императора зазвенело раздражение. — Объявляю вас мужем и женой. Целуй свою новоиспеченную герцогиню. Или ты решил пропустить самую интересную часть?
— Нет, ваше величество, ни в коем случае.
Тьма, суровая и бесстрастная, склонилась ко мне. Я замерла, зажмурившись, и плотно сжала губы. Но вместо поцелуя почувствовала, как скользнула по шее брачная лента, все ещё державшаяся на запястье лорда Голдена.
Кровь отхлынула от лица.
«Боги, он же не хотел трогать меня. Не хотел…»
— Да, да! — Император довольно расхохотался. — Самое время воспользоваться этой девкой. Ты только посмотри на ее лицо. Она же буквально просит, чтобы ты был с ней как можно грубее…
Пальцы герцога очертили край лифа, едва ощутимо касаясь обнаженной кожи. Я сжалась в ожидании худшего.
Но случилось совсем иное.
Подцепив тонкую цепочку, лорд Голден вытащил из моего корсажа два камня силы — мой и Мэр. Резкий рывок — и оба кристалла остались в его руке. Я потянулась за ними, насколько позволял металлический обруч, обхватывавший шею. Без камня силы, привычно гревшего кожу, я чувствовала себя голой — как будто герцог не просто снял с меня одежду, а обнажил душу, вынул из груди и теперь подкидывал на широкой ладони.
Придирчиво изучив мой кристалл, лорд Голден повесил его себе на шею. А камень Мэр…
Сердце оборвалось.
На мгновение мне показалось, что сейчас герцог сожмет пальцы, и кристалл Мэр, последняя память, оставшаяся от погибшей сестры, рассыплется серым пеплом. Из глаз хлынули слезы.
— Пожалуйста, — встретившись взглядом с лордом Голденом, прошептала я помертвевшими губами. — Пожалуйста…
Синие глаза посмотрели на меня сквозь прорези маски Тьмы.
— Хочешь, чтобы я вернул тебе эту пустышку? — я мелко закивала, не в силах больше выдавить ни слова. — Что ж, желание моей герцогини — закон.
Камень лег в ложбинку между грудей. Лорд Голден застегнул цепочку на моей шее и отстранился, так и не затребовав поцелуя.
Император разочарованно фыркнул.
— Если бы я не знал тебя так хорошо, Голден, подумал бы, что и ты слабак, прогнувшийся под каблуком девки. Но, к твоему счастью, мы провели в твоем Доме Удовольствий не одну приятную ночь. Простим тебя на этот раз. Продолжим? Нам надоел твой душный подвал, а в Ночном саду наверняка еще осталась выпивка и сочные девочки специально для нас.
— Разумеется, ваше высочество. Скоро все закончится.
— Давай быстрее!
— Как скажете, мой Император.
Выпустив мою ладонь, герцог пропал из поля зрения, направившись к полкам с принадлежностями для ритуалов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я замерла, безучастно глядя в потолок. В голове было пусто, в подземном зале — тихо, лишь слышно было, как капала кровь и нетерпеливо постукивали по столешнице пальцы Солнцеликого.
Кап.
Кап.
Внезапно стук прекратился.
— Что?..
Металлический щелчок заглушил вопрос Императора. Скосив взгляд, я увидела герцога, застегивавшего на запястьях Солнцеликого массивные железные браслеты. Плоская поверхность была испещрена странными символами, края чернели острыми зазубринами, загнутыми в разные стороны.
По спине пробежал холодок.
— Ты что задумал, Голден? — волнение Императора передалось и мне. — Хочешь сковать нас? Подчинить? Сними это немедленно! В таких играх мы всегда доминируем.
— Не тревожьтесь, ваше величество, — герцог примиряюще поднял руки, не сделав, впрочем, попытки подчиниться приказу. — Браслеты необходимы для ритуала.
— Ρаньше такого не было! И почему эта, — он мотнул головой в сторону юной графини, — все ещё сидит там? Разве мы не будем использовать ее в качестве кровавой жертвы? В прошлые разы тебе всегда был нужен кто-то еще!
Сиреневая вспышка.
— Это финальная стадия, мой Император. Некоторые изменения неизбежны. Прошу, отнеситесь к этому с пониманием. Уверяю вас, крови будет достаточно.
— Хорошо, — пробурчал Солнцеликий успокоенный обманчивой мягкостью в голосе герцога. — Давай.
Я его уверенности не разделяла. И Лорри, судя по хмурому виду, с которым графиня следила за приготовлениями, тоже. Наручники, алтарь, кровавая жертва… уж не собрался ли лорд Γолден использовать кровь самого Императора?
Или даже не только кровь…
О боги!
— Что дальше?
— Остальное будет таким же, как и всегда, ваше величество, Опустите руки на алтарь, — я почувствовала, как ладони Солнцеликого коснулись поверхности каменного стола — и одновременно с этим на плечи Императора легли руки самого лорда Γолдена, в точности так же, как это произошло во время казни Селии Фаулер. — Повторяйте за мной. «Эверли Митчел…»
— Хватит, Голден! — Солнцеликий дернулся, вырываясь из чужой хватки. — Нас это нервирует. И прекрати повторять одно и то же. За шесть раз мы уже успели выучить твой нелепый текст!
— Это часть ритуала, мой Император, — голос лорда Голдена оставался спокойным и почтительным, но я видела, как губы Тьмы растянула алчная, предвкушающая улыбка, от которой кровь застыла в жилах. — Повторяйте за мной. «Эверли Митчел… — мне показалось, будто в комнате стало темнее. — Твоя жизнь принадлежит мне. Твоя кровь принадлежит мне. Твоя магия принадлежит мне. И мне они будут возвращены».
Алтарь подо мной едва ощутимо завибрировал, откликаясь на слова герцога. Воздух сгустился, стало трудно дышать.
Но Император ничего не заметил.
— Эверли Митчел, — точно марионетка, повторил он, не зная, что ритуал уже начался, и сила — моя жизнь, кровь и магия — потечет совсем не туда, куда предполагал Солнцеликий. — Твоя жизнь принадлежит нам. Твоя кровь принадлежит нам… императорская кровь, отнятая у нас отцом и его грязными девками. Но теперь справедливость наконец восторжествует!
Император рассмеялся безумным смехом. В панике я скосила взгляд на Лорри, и увидела в расширенных изумрудных глазах отражение своих страхов. А ещё — странную суровую решимость. И отчаянный призыв — «молчи!»
«Гниль пробралась слишком глубоко, поразив Айону в самое сердце, — эхом прозвучали в голове слова Мэр. — Не думай в своей доброте и наивности, что двор не знает о чудовищных преступлениях лорда Голдена. О нет, все прекрасно понимают, что происходит. Но принимают это, молчаливо закрывая глаза, прячут чудовищную правду за прекрасными масками».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Все — но не я.
Да, блистательный Император оказался безумным садистом, жаждущим лишь порочных удовольствий. Но маг крови, обманом получивший силу семи стихий, силу самого Солнцеликого — это было нечто во много раз хуже!
