штыками бегают, — пояснил брат Павел, заметив взгляд Никласа. — Но сегодня поостереглись.
Некоторое время, пока после полосы бурелома бежали по чистому лесу, Катрин еще задавала Павлу вопросы. Вскоре стало не до разговоров — ведущие группу наставники темп взяли приличный, все более разгоняясь. Ни у Никласа, ни у Катрин серьезных проблем пока не было — сказывались постоянные тренировки и хорошая физическая форма, к тому же бежали налегке в отличие от остальных.
Уже к середине дистанции наметились первые отстающие. Совсем рядом с замыкающей тройкой сейчас, замедляясь, бежал высокий и совсем молодой паренек с соломенными волосами. Тот самый Альберт Вяземский — вспомнил Никлас показавшего лучшее время на стадионе скаута. Похоже, решил сходу произвести впечатление, но на дистанцию силы не рассчитал. Кроме того, сдавать начала баронесса фон Губер. Девушка заметно выдохлась, бежала еще не в трансе на одной силе воли, но уже близко к этому.
У отстающего Вяземского между тем забрали оружие — сделал это широкоплечий трудник с широким и простецким круглым лицом.
— Это Тришкин Егор, — прокомментировал брат Павел. — Ехал из Москвы с заработков домой в Киров, в тот что в Вятской губернии. По пути все деньги спустил на игры карточные и дев распутных, причем так спустил, что сам не знает каким образом оказался в Белостоке. Здесь начудил немного в кабаке, трудовой повинностью отдает два месяца. Карабин он забрал у Вяземского Альберта. Студент бывший, после первого курса учебу бросил, пошел в легион наниматься…
Студент, избавленный от СКС, побежал легче. А вот баронесса фон Губер начала сдавать еще сильнее, понемногу отставая от основной группы. Брат Павел прервался и забрал у нее оружие, причем отреагировала девушка на это довольно вяло. Точно на пределе сил — исчезновение карабина, казавшегося в сравнении с ее хрупкой фигуркой огромным рыцарским турнирным копьем, она словно и не заметила.
Брат Павел между тем замолчал, потому что группа впереди преодолевала недавно вырытый, или же недавно обновленный противопожарный ров. Многие оскальзывались на мокрой земле, несколько человек упало. Среди них была и баронесса фон Гувер — она двигалась самой последней и споткнувшись, с размаха рухнула в рыхлую землю с краю невысокого отвала рва.
Общая группа к этому моменту уже ушла вперед, продираясь через заросли орешника. Упавшая баронесса так и осталась лежать недвижно у границы рва — ноги выше головы. Никлас помог девушке подняться, Катрин подхватила ее под руку с другой стороны. Александра отреагировала совсем вяло — теперь уже точно войдя в транс, передвигая ноги только на силе воли.
Когда миновали заросли орешника, по оставленному впередиидущей группой комфортному проходу, впереди Никлас мельком заметил нагрузившегося широкоплечего трудника Тришкина. Он уже не только у Вяземского, но и еще у кого-то оружие забрал. Сам он при этом никаких проблем или признаков утомления внешне не показывал, шагал бодро. Вернее, уже бежал — наставники снова дали команду ускориться.
— И? Этот Вяземский… Вяземский, да? Пришел наниматься в легион, а дальше? — переспросила Катрин у брата Павла, когда они, так и держа под руки юную баронессу, выбежали на опушку леса.
— Не взяли, вестимо, — гулко пророкотал Павел. — Физической кондицией не вышел. Возвращаться домой Вяземский не стал, потому как деньги на оплату второго года обучения родителями даденные уже потратил. К нам в скаутский отряд пришел, покупателей ждет. Старается, ну да вы сами видели.
— Он же студент, образованный, почему его в последний отряд? Натворил что-то?
— А у него с головой не очень все благополучно. Романтики слишком много, аж с дуростью граничит. Отправили в четвертый, чтобы чуть-чуть порывы притушить, а то такие идеалисты опасными могут быть, сами понимаете уж наверное.
Катрин на бегу кивнула, соглашаясь со сказанным.
— Егорка Тришкин Вяземскому помогает, потому как тот его грамоте учит, в школе сам Тришкин прилежностью не отличался. Сильно неграмотных не то что в легионы, даже в ополчение не берут, — фыркнул между тем брат Павел.
Наставники уже вывели группу на последнюю часть дистанции, и теперь все бежали по дороге трассы для экстремального вождения. Здесь было даже тяжелее, чем в лесу — грязь липла к обуви, утяжеляла ноги; многие оскальзывались, падали, поднимались и бежали дальше.
«Необременительный» марш-бросок превратился в настоящее испытание, Никлас уже заметно утомился. Разговаривать с братом Павлом больше нормально не получалось, к тому же тот сменил Катрин с другой стороны от баронессы, поддерживая едва держащуюся на ногах девушку. Скорость их четверки упала до скорости быстро идущего человека, от основной группы они сильно отстали.
Когда наконец «выбежали» к стрельбищу, часть из кандидатов уже повалилась на землю, обессиленные. Судя по звукам, сейчас вытошнило сразу двоих, одного за другим. «Люблю запах рвоты по утрам», — вспомнил Никлас любимую присказку сержанта-инструктора в Танжере. Безо всякой ностальгии вспомнил, конечно же.
Наставники зычными голосами уже поднимали кандидатов в рекруты и гнали на стрельбище. Никлас, разглядывая общую группу, приметил трудника — сухопарого и совершенно седого старика. Он большую часть дистанции держался в конце группы, не вырываясь вперед и один из немногих сохранил чистый и опрятный вид. Только что этот трудник помог одному из упавших от усталости подняться, после чего двинулся на рубеж стрельбы. Прошел мимо Катрин с Никласом — и тот отметил, насколько пустой и безразличный у старика взгляд. Почти как у баронессы фон Губер, которой брат Павел только что вернул карабин, и она направилась к ближайшему стрелковому столу.
— По обойме сейчас отстреляют, сразу после бега, еще десять выстрелов после отдыха, результаты отдельно запишем, — прокомментировал брат Павел. — А трудник, на которого вы смотрели, это Войцех Мейер. Не от хорошей жизни здесь, берется за любую работу и все заработанное семье отправляет.
— Деньги отправляет? — удивился Никлас.
— Подрабатывает вечерами и ночами в городе. Да и у нас в монастыре часть работ оплачиваются, сверх необходимой нормы за кров и еду для трудников не отбывающих наказание повинностью.
Со стороны рубежа уже звучали выстрелы, постепенно становясь все чаще.
— Между землей и небом, — шепнула вдруг Катрин Никласу на ухо.
— Что? — не понял он сразу о чем речь.
Катрин взглядом показала на баронессу фон Губер, которая как раз сейчас заряжала обойму. В насквозь промокших, тяжелых от воды и грязи перчатках делать ей это было неудобно, поэтому одну, с правой руки, она сняла. Пальцы девушку слушались плохо — соскальзывали, прилагаемого усилия не хватало. Никлас видел, что у нее все же получилось вдавить десяток патронов в желоб неотъемного магазина, но при этом она порезала большой палец. Несильно, но кровь закапала, и сейчас юная баронесса засунула палец в рот, став похожей на
