в случае чего поможет нам справиться с бюрократическими препонами. Деятельность любого подразделения — это в первую очередь бумажная война, которая происходит с неослабевающим ожесточением вне зависимости от окружающей обстановки.
Катрин посмотрела на Никласа с нескрываемым удивлением, покивав и явно одобряя его мысли.
— Леди Катерина, ваши мотивы?
— Она мне просто понравилась, — пожала плечами девушка.
Иеромонах Михаил неожиданно тепло улыбнулся, отчего его изрезанное шрамами лицо стало удивительно добрым, как у дедушки Мороза, после чего кивнул.
— Я согласен и поддержу ваш выбор девицы Александры фон Губер, студиоза Альберта Вяземского и крестьянского сына Егора Тришкина. Кроме того, я бы посоветовал вам предложить контракт пану Войчеху Мейеру и Влоджимешу Крестовоздвиженскому.
Говоря это, иеромонах взял из стопки пять личных дел. Папки фон Губер, Вяземского и Тришкина легли отдельно, еще две оказались перед Никласом с Катрин. После этого иеромонах положил рядом планшеты с записанными результатами, обвел кислотно-желтым прозрачным текстовыделителем нужные фамилии.
Никлас всмотрелся в фотографии на обложках личных дел перед собой. Оба предложенных иеромонахом кандидата оказались трудниками — один из них был старик с чужим карабином на плече, отмеченный Никласом сразу после окончания марш-броска. Запомнил, правда, он его слегка взлохмаченным седым стариком, а вот с фотографии глядел вполне себе аккуратно подстриженный мужчина средних лет. Действительно, судя по личному делу, ему всего сорок три.
Второй, Влоджимеш Крестовоздвиженский, привлек внимание Никласа только тем, что во время проверки находился постоянно в самом конце списка — в беге на три километра на стадионе и вовсе придя последним. С фотографии личного дела на Никласа смотрел мужчина лет тридцати с тонкими усами и злым, не очень приятным взглядом из-под густых бровей. Лицо и внешность его Никлас даже не помнил с полигона, где обратил внимание только на длинное имя в записях.
— Отче, объясните мотивы рекомендаций? — поинтересовалась Катрин, отложив от себя дело Крестовоздвиженского и вглядываясь в фотографию «старика» Мейера.
— Конечно. Пан Войчех Мейер — весьма известный в Варшавском округе человек. Хотя это не та известность, иметь которую ему бы хотелось: долгое время он был чиновником городской управы в Ченстохове, но после коррупционного дела отправился на три года на трудовую каторгу. Когда вернулся, переехал вместе с семьей сюда в Белосток. Несколько лет жил на прежние сбережения, в работе себя не нашел, а на государеву службу как понимаете путь ему был заказан. Начал крепко выпивать и, как выяснилось, поднимать руку на жену и детей. Закончилось все тем, что он вновь отправился на каторгу — в этот раз на военную, на два года. Вернулся, демонов своих внутренних усмирив, но было уже поздно, семья его не приняла. Он, впрочем, и не ждал. Вот уже второй год пан Мейер состоит при монастыре трудником, все свободное время занят тем, что зарабатывает деньги тяжелым трудом и все что зарабатывает, отправляет на специальный счет для своих детей. Ныне это исполнительный и дисциплинированный специалист, обладающий многими знаниями сразу в нескольких сферах.
— А что с… Влоджимешем Крестовоздвиженским? — заглянув в списки кандидатов, без запинки смог произнести имя Никлас.
— Влоджимеш — разжалованный офицер Войска Польского, из крылатых гусар. Как и пан Мейер, к нам в отряд трудников попал после отбытия повинности на военной каторге. Он хороший специалист, лишним у вас не будет точно.
— Отче, а каковы ваши истинные мотивы? — вдруг спросила Катрин.
Иеромонах чуть улыбнулся, но при этом было видно, что вопрос его удивил.
— Вам когда-нибудь приходилось решать, кому сегодня предстоит умереть? Приходилось, — кивнул он, глядя на реакцию Катрин. — А приходилось ли вам когда-нибудь выбирать, кто из доверившихся вам людей останется жить, а кому необходимо будет умереть сегодня или завтра?
На словах «доверившихся вам» иеромонах сделал особенное ударение. Теперь уже Катрин оказалась несколько обескуражена.
— Император платит семьям своих погибших солдат хорошие деньги. Пан Мейер — тот самый человек, который случись в этом нужда спокойно избавит вас от сложного выбора, зная, что его семья получит за него компенсацию. По поводу Влоджимеша… — внимательно посмотрел иеромонах в глаза Катрин. — Мои мотивы: избавиться от этого человека, он мне здесь не нужен. Влоджимеш, прямо скажем, баламут. Пусть вас не смущают его скромные сегодняшние результаты — недавно он получил плетей за нарушение общественного порядка, вчера только с постели окончательно встал. Он никак не может найти себя в мирной жизни, это человек войны, там все его недостатки становятся достоинствами. Ему тесно в рамках законов мирного времени, отчего окружающий мир к нему симпатий тоже не испытывает. Его неплохо было бы вернуть в привычную…
— Долохов, — негромко произнес Никлас.
— Что? — в один голос спросили иеромонах и Катрин. Только если в глазах Катрин было непонимание, то иеромонах посмотрел на Никласа с интересом.
— Долохов. Герой из книги «Война и Мир», который не мог найти себя в мирное время, но на войне чувствовал себя абсолютно в своей тарелке.
— Война и Мир? Книга Леопарда Толстого? — спросила Катрин.
— Льва Толстого, — поправил ее Никлас.
— Сын мой, вы ведь выросли в далеких заморских землях, не так ли? — поинтересовался иеромонах.
— Да.
— При этом вы не уходили от своих корней.
— Получается, так.
— Это заслуга воспитания вашего отца?
Никлас ответил не сразу. Только недавно, с высоты своих девятнадцати лет он начал понимать, что в семье его особо и не воспитывали — он самостоятельно впитывал то, чему учили родители братьев и сестер. Слушал, словно идущий за экскурсионной группой в музее случайный посетитель. Говорить об этом конечно же не хотелось, потому ответил он обтекаемо и многословно.
— Вольная рота Андерсона была основана Карлом Андерсоном, гражданином Старой России, который после гибели старого мира оказался в Африке. В городах, откуда началась история Югороссии, были так называемые Русские Дома — места, где жителей народов Африки знакомили с русской культурой. В каждом из таких домов всегда было обширное собрание книг. Немалая часть книг из таких собраний после падения старого мира оказалась в Цитадели Андерсон, в библиотеке…
«Где я прятался в панике, молясь только о том, чтобы меня не нашли братья и сестры»
… — где я часто проводил время, — закончил Никлас после небольшой паузы.
Он неожиданно понял, что под внимательным взглядом иеромонаха едва не озвучил вслух свои самые сокровенные мысли и сразу почувствовал, как лоб покрылся испариной холодного пота. Иеромонах Михаил словно бы почувствовал состояние Никласа — кивнув благодарно за ответ, перевел взгляд на Катрин.
— Вы сказали что ваша группа, при котором будет состоять инспектором господин Горчаков, в планах штатного расписания имеет пока всего два экипажа. Для каждого желательно иметь пару стрелков. И если первую пару я вижу, как тандем Тришкина-Вяземского,
