Они стояли на линии, образующей замкнутый круг, на расстоянии, которое считали безопасным, и смотрели на него. Основатель медленно обернулся, чувствуя, как его начинает наполнять злобное веселье. Вокруг него собрались главы всех кланов — настоящие либо считающие себя такими.
Прежде всего он увидел красивую японку, ту самую, тень которой заметил, когда пытался найти сбежавших учеников Миклоша. Рядом с ней замер еще один ничем не примечательный тхорнисх. Но самого нахттотера нигде не было видно.
Больше не задерживая на них внимания, Атум перевел взгляд на уравновешенного Рамона и его юных, взволнованных и одновременно решительных учеников.
Дальше стоял Лигамент, известный под именем Инока- ноана в современном мире, его очаровательное создание Соломея. Затем — Антонис Фэриартос и, как ни странно, Паула. Эта четверка вызвала у Основателя приступ раздражения, но он успешно подавил его и произнес с легкой усмешкой, продолжая осматриваться:
— Дамы и господа, я счастлив, что вы собрались, дабы поприветствовать меня, но уверяю вас, не стоило так утруждаться.
От группы вриколакосов тянуло звериной силой и спокойствием. Их желтые глаза светились словно самоцветы, делая женщин-волчиц еще более привлекательными, а мужчин — свирепыми. Фигура Якоба на фоне этого содружества казалась одинокой и слабой, но Атуму не понравилось ощущение фанатичного устремления, исходящего от него.
— Если вы все жаждали пообщаться со мной, можно было бы выбрать более удобное время и место, — продолжил Основатель, заметив, как некоторые наименее стойкие духом содрогнулись, слыша пока еще отдаленную угрозу в его голосе.
За спинами кровных братьев, словно стражи, застыли кадаверциан, и лишь Кристоф занимал место главы клана, стоя на одной линии с остальными семьями. С легкой досадой Атум отвернулся от него. Шагнул вперед и наткнулся на обжигающую стену, оказывается окружающую его, — она исходила от чаш, наполненных, судя по запаху, кровью, и нескольких артефактов, расположенных на линии окружности, а также от силы кровных братьев, стоящих за ней.
— Что это? — негромко спросил Атум сам у себя и сам ответил: — Большой круг. Я должен был догадаться. — Он уставился на Кристофа и спросил, обращаясь только к некроманту: — Но почему же вы медлите? — и опять объяснил сам себе: — А! Я понял. У вас по-прежнему нет ревенанта. Я не чувствую присутствия милой юной Виттории. Думаю, она не сможет посетить наше приятное собрание. В силу разных причин. Мне очень жаль разочаровывать вас, друзья мои, но вы плохо подготовились. Поэтому прежде, чем вы совершите еще одну ошибку, я сделаю рациональное предложение. Мы прекращаем этот фарс, размыкаем Круг и расходимся по домам. Иначе, вы же понимаете, — он улыбнулся широкой улыбкой Дарэла, которую все так хорошо помнили, — многие могут пострадать.
Атум почувствовал беспокойство, на миг смутившее решимость кровных братьев. Они понимали, что он прав, но не могли отступить, глупцы. Слишком боялись его, чтобы принять это здравое предложение.
Основатель обернулся, желая взглянуть на тех, кто стоял у него за спиной, и увидел прекрасную, холодную Фелицию в белом струящемся хитоне. Такую равнодушную внешне, но с незаживающей раной в душе. За левым плечом гречанки остановилась Стэфания с черной, яростной жаждой мести в глазах. За правым — Констанс, желающая справедливости. На небольшом отдалении от них светился овальный контур портала — нософороса не было в зале, но он явно находился неподалеку, наблюдая за всем происходящим через магическое окно. Но самое главное — впереди, перед Первой леди даханавар, замер светловолосый подросток. Мор- моликая положила руку на его плечо жестом поддержки и защиты.
Основатель встретился взглядом с Дорианом, излучающим убийственную силу Витдикты, и вдруг почувствовал мгновенную боль, острый укол в солнечное сплетение и ослепляющую ярость. Все здание от пола до потолка было пропитало беспощадной силой. Единственной, которой он опасался.
Атум понял, что его ждет. Прочел в мыслях кровных братьев и сестер. Они верили, что заточенный в человека, пережившего Витдикту, он не сможет больше существовать. И прежде, чем все сообразили, что происходит — ударил широким лучом белого света по преграде, отделяющей его от вампиров. Стена отозвалась глухим гулом. Лигамен- тиа ответили призрачным маревом, сотканным из сотен полупрозрачных стрекозиных крылышек. Оно столкнулось с препятствием, окружающим Основателя, не пропуская наружу его заклинание, но он уже понял, куда бить. В то место, где должен был стоять ревенант.
На всякий случай Атум попытался открыть портал, но, как он и думал, не смог этого сделать. Круг блокировал это магическое усилие. Стену можно было разрушить только изнутри.
И он стал давить узким раскаленным лучом в одну точку. В Основателя полетели объединенные заклинания сразу нескольких глав кланов. Но тот взмахнул рукой, заслоняясь «Темным тленом», и одновременно швырнул несколько ледяных шаров, утыканных черными иглами. Часть из них отразили, часть задела кого-то из вампиров.
Теперь вспышки магии сверкали без перерыва. В них чувствовались грозовые разряды лугата, тлен нахтцеррет, смерть некромантов и даханаварская психическая сила.
Кровь в чашах закипела. Артефакты, стоящие возле некоторых из них, стали излучать яркое сияние.
Кровные братья должны были понимать, что все их старания бессмысленны, однако пытались удержать его.
Атум усилил мощь своего заклятия, одновременно отмахнувшись от огромной тени, напоминающей очертаниями какого-то зверя. Она прилетела со стороны оборотней. Послышался чей-то приглушенный вопль. Песочные часы нософорос задребезжали, подпрыгнули на полу и брызнули во все стороны острыми осколками, на лету превращаясь в зазубренные черные лезвия. Основатель услышал протяжный крик Соломеи и разъяренное рычание Иноканоана, увидел, как девочка превращается в зыбкий, бесформенный фантом и разлетается клочьями дыма, как падает залитая кровью Паула, и ударил еще раз, чувствуя, что стена начинает поддаваться.
Одна из чаш опрокинулась. Кровь выплеснулась на белоснежный хитон Фелиции, окрасив его красным, и на бледного Лориана, едва стоящего на ногах от мощных вспышек магии, болезненных для его человеческой сущности. Даханавар швырнули в ответ сразу несколько размытых заклинаний. Зеленое облако магии кадаверциан хлынуло со всех сторон, стараясь укрепить преграду, сдерживающую Основателя, но тот уже чувствовал, как дрожит стена, готовая лопнуть.
Грозовая вспышка лугата заставила его отступить, но заслон задрожал и треснул. Атум устремился вперед, и в тот же миг Якоб, до этого не принимавший участия в битве, но напряженно бормотавший какое-то заклинание, вдруг шагнул вперед. Его крик, полный боли, слился с громким гудением пламени. Тело асимана вспыхнуло, превращаясь в огненный вихрь, который взлетел в воздух и обрушился на Основателя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
