здание театра. Из ниш торцевых фасадов гостям улыбались скульптуры музыкантов и застывших в движении танцоров. Центральная его часть была оформлена многоколонной лоджией.
На аттике[11] возвышалась колесница самого Единого, который считался в Самторисе главным покровителем изящных искусств. Колесницей правил мраморный мужчина в развевающихся белых одеждах, с виноградной ветвью в руке и в сияющем подобно солнцу золотом венце на голове.
Лишь в те вечера, когда открывались двери театра, простые люди, имевшие средства, чтобы купить билет на концерт, могли пересечь Четвёртую ступень Самториса и прикоснуться к высшему свету и миру искусства. Этот вечер был одним из таких.
Летодор медленно и неохотно переступил порог театра. На душе у него было муторно. В руках он держал два билета на концерт. Однако у его спутницы нашлись иные — и весьма далёкие от искусства — планы.
Она попросила его уйти. И он ушёл. Но он не собирался покидать город раньше, чем выполнит обещание, данное другому человеку. Девочка добилась таких успехов. Как он мог обмануть её надежды?
Орфа пригласила его одного, но, узнав, что ведьмак и Джиа теперь вместе, с радостью вручила ему два билета. Хотя от внимательного Летодора не ускользнула печаль, мелькнувшая в её глазах. Он знал, что нравится Орфе, но, будучи человеком честным и даже излишне прямолинейным, предпочёл рассказать ей всю правду.
Неловко вышло. Что же она теперь подумает, увидев его одного?
Они шли медленно и грациозно, словно плыли, покачивая бёдрами, из-под прорезей масок наблюдая за окружающим их обществом. Они внимательно прислушивались и вдыхали приторный воздух. Воздух пах сложной смесью духов, похоти и обмана.
Они шли, и острые каблуки их туфель впивались в мягкие ковры удивительных цветов и орнаментов. Бок о бок они шествовали по залу, и струнный оркестр словно аккомпанировал каждому их шагу. Вокруг люди кружились в танце.
Единовременно в воздух взмывали десятки изящных рук. Танцовщицы склонялись друг к другу c театральным вожделением, но, лишь только воссоединив объятия, уже через мгновение рассыпались в стороны. Снова и снова, круг за кругом, словно их терзало желание, излиться которому было непозволительно.
Зрители разговаривали и смеялись, лишь мягко касаясь друг друга руками и ничем не демонстрируя каких-либо страстей. На всех присутствующих без исключения были надеты одинаковые белые маски. Обрисовывавшие верхнюю часть лица, на уровне носа и рта эти маски выступали вперёд, образуя нечто наподобие небольшого клюва, который не только позволял гостям свободно угощаться напитками и кушаньями, но, благодаря хитрой конструкции, слегка искажал их голос.
По углам залы стояли кадки с диковинными заморскими растениями и цветами. Тускло освещённые масляными лампами стены поблескивали алым атласом. Их украшали зеркала и картины с изображением весьма необычных сцен охоты и праздников, идеализированной крестьянской и городской жизни.
Благородное общество состояло в основном из мужчин в возрасте, хотя встречались здесь и женщины. Тела гостей окутывали просторные одеяния из дорогих тканей. Их плечи украшали накидки из норки и соболя, а шеи и руки искрились золотом и драгоценными камнями.
Работницами заведения были в основном девушки, но встречались и юноши. Их тела прикрывали более узкие одежды по мотивам эльфийской моды, устроенные так, чтобы наилучшим образом подчеркнуть природную красоту. Меха и драгоценные камни им заменяли ленты и кружева, повязанные на запястьях и бёдрах изящными бантами.
Фигуру Леи-Джиа облегало ярко-алое платье из тончайшего калосского шёлка. Нити бисера ядовито-циановых оттенков удерживали ткань на плечах и струились каскадом по обнажённой спине. Донас`ен оделся скромнее — в чёрное и закрытое. Его главным украшением стала грива рыжих волос, буйными кудрями раскиданных по плечам и спине. На его талии и бёдрах сиял пурпурными самоцветами широкий пояс.
Улыбчивые, но молчаливые наёмники, не задерживаясь, шли из одной залы в другую. Постепенно людей вокруг них становилось всё меньше. Одежды гостей делались богаче, а их манеры — более развязными.
Наконец сумеречные лисы остановились в комнате, стены которой украшали золотистые драпировки, расшитые голубыми лилиями, а по полу стелились клубы ароматного дыма, от которого начинала кружиться голова. Благородные самторийцы, устроившись на низких диванчиках, курили длинные трубки. И вид их, позы и жесты говорили о крайней степени расслабленности.
Часть залы закрывали полупрозрачные шторы и резные ширмы. Следуя вдоль них, можно было увидеть такое, что Джиа никогда не осмелилась бы описывать. Люди лежали, сидели и двигались в самых разнообразных позах и комбинациях, о существовании которых девушка даже не подозревала.
Донас`ен предложил Джиа кубок вина, но наёмница лишь покачала головой. Эльф сделал глоток и ловко подхватил с подноса проходящего мимо слуги крошечный кусочек хлеба с паштетом и зелёной виноградинкой.
— Немного жестокости — и обычная утиная печень становится изысканным лакомством, — сказал он, отправляя в рот добычу.
— Слишком жирно, — Джиа капризно скривила красные губы.
Атмосфера невоздержанности и сладострастия её не смущала и не развлекала. Наслаждения, жизнь, смерть — всё было едино. Но взгляд девушки остановился на одной из картин: высокие стройные фигуры в развевающихся белых одеждах кружились вокруг костров. Джиа никак не могла уловить, что же её задело в этом сюжете.
Шелестя полами накидки, мимо них прошествовало необыкновенно низенькое существо. Его руки были крохотными, а лысая голова не доходила Джиа и до середины бедра. Можно было бы предположить, что это ребёнок гнома или цверга, если бы не взрослое лицо мужчины и вросшая в плечи голова.
Наёмница обратила внимание, что неподалёку от них, устроившись на диване, такая же крохотная женщина, активно жестикулируя, что-то рассказывала собеседнику, у которого из-под маски выбивалась густая борода. Когда же лилипутка откинулась на атласные подушки, взгляду наёмницы открылась впечатляющая грудь бородача. Грудь была женская.
Девушка отвернулась от парочки. Теперь она начала подмечать за ширмами и занавесями довольно много странных существ.
— Что случилось, милая Леи? — тихо пропел эльф, угадав перемену в её эмоциях. — Неужели здешняя атмосфера вызывает у тебя большее отторжение, нежели труп той разложившейся твари? Так посмотри же на всё это — посмотри внимательно и запомни, в какие ямы нам до̀лжно уметь проникать, чтобы вытравить из них всех крыс до единой. Сейчас мы спустимся в подвал, и я продемонстрирую тебе, чего стоят увиденные нами сюжеты, — Донас`ен ласково приобнял Джиа за талию, мягко подталкивая к лестнице. — Пойдём, малышка. Здесь нам делать нечего…
Они ступили под своды лестничного пролёта. Донас`ен крепче прижал к себе девушку, шепча ей на ухо:
— Полагаю, тебе уже доводилось держать в руках мужское оружие, милая Леи? Не забывай, что, как и всякое оружие, его надобно сжимать достаточно сильно, но
