Минут через сорок он поднес к глазам руку с часами, наклонился к Клавдию и что-то тихо сказал. И судя по тому, как оживился Клава, можно было догадаться, что Верховный проголодался, следовательно, мозговой штурм захлебнулся, не начавшись: Верховного увозили обедать.
Тогда встрепенулся Яша, поднялся и сказал Клаве по-русски, не глядя на Верховного:
— Клавдий, я хочу напомнить, что в соседнем зале уже два часа томятся люди, на приезд которых Синдикат потратил хрен знает сколько…
— А, замбура !!!— воскликнул Клавдий, хлопнув себя по лбу. — Я забыл!!! — наклонился к Верховному и горячо что-то стал втолковывать.
— Хорошо, — проговорил тот слабым голосом, — я обращусь к ним с горячим словом…
Клавдий метнул на Яшу знакомый взгляд, означающий, что тот должен переводить инструкторам речь высокого начальства.
Тот поднялся, нескрываемо злой, бормоча:
— А сейчас Великий Мастурбатор раздаст народу леденцы…
Синдики цепочкой потянулись за Верховным в зал, где в страшной духоте сидели и ждали выхода к ним высокого начальства пожилые, по большей части, люди…
Видно было, что они уже и не знали что подумать, истомились и давно занимались своими делами: кто-то жевал привезенный из Курска бутерброд или яблочко, несколько баб, собравшись в кружочек и налегая грудьми на столы, изучали флакон с какой-то мазью, купленной в киоске на станции Дорохово, кто-то сидел на подоконнике и читал детектив. Но вот в дверях показался Верховный, плетущийся на ватных ногах так, словно отсидел их давно и навсегда, и наша провинциальная публика вскочила и с радостным испугом зааплодировала.
Быстро они расселись…
Во все глаза я смотрела на этих людей, пытаясь прочесть в лицах хотя бы каплю иронии, насмешки, недоверия… Ведь это к ним в первую голову являлись потенциальные восходящие изо всех медвежьих углов. Каждый из наших страдальцев-инструкторов мог бы рассказать (и рассказывал, и я сама частенько слушала!) невероятные байки, сущие анекдоты, безумные диалоги с сумасшедшими.
Нет, они внимательно слушали умирающий голос Верховного, которого бесстрастным тоном переводил злой как черт Яша.
— Вы должны всеми способами убеждать людей восходить! — вдохновенно выпевал Верховный. — Если б мои родители не взошли, я сейчас сидел бы здесь, с вами! Да, многие опасаются, что не найдут в Стране работы, — особенно те, кому между сорока и пятьюдесятью. Ну что вам сказать?.. Я тоже в этом возрасте, и тоже опасаюсь, что когда кончится время моего пребывания в должности Верховного Синдика, мне придется искать работу…
Инструкторы зааплодировали с явной симпатией и пониманием…
Эти люди получали зарплату в 100 долларов. Все как один, они бы облысели от ужаса, если б краем глаза им позволили заглянуть в распечатку банковского счета Верховного Синдика.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Microsoft Word, рабочий стол,
папка rossia, файл sindikat
«…вчера сидели с Яшей допоздна, обсуждали мореходную аферу Клещатика.
Он слегка отошел от потрясения, обдумал ситуацию и считает, что мы не должны вмешиваться в эту Великую совместную акцию Синдиката с Норувимом по рекордной дойке американских спонсоров и что тех не убудет, если три сотни российских граждан прокатятся до Хайфы…
Я спросила — до Хайфы… а дальше? Яша сказал охотно — до Хайфы и обратно. Ты ведь не думаешь, что двухнедельной морской прогулки, даже и в компании с психологами и с мастерами заплечных дел по Загрузке ментальности, для кого-то, будь он самым распоследним идиотом или сумасшедшим, будет достаточным для того, чтобы поверить в эту мыльную оперу с коленами, бросить свои квартиры-дачи… работу-досуг… и… остаться в Израиле?!
— Но мы же бросили, — возразила я упавшим голосом…
На что Яша резонно и терпеливо ответил, что время было другое, и мы были другими. Вернее, стали другими…
— Но Клещатик ни словом не обмолвился об обратном рейсе!
Мало ли — не обмолвился… А куда он денется, этот корабль? Отгремят салюты, Кнессет отметит торжественный многоколенный приезд, ну, может, кто-то из пассажиров лайнера и решится, так и быть, взять пакет на обустройство, положенный каждому взошедшему… быстренько вставить зубы или, там, снять катаракту на левом глазу… А потом — шалишь: детки-детки, по домам…
Я совсем расстроилась… Тем более что за последние месяцы в отдел Инструктажа департамента Восхождения обращаются, в большинстве своем, действительно, сумасшедшие. Являются поговорить о своей судьбе. О судьбе России. О судьбе Израиля. Разведать — что где могут дать. И вообще, покалякать, заполнить на всякий случай анкеты — пусть будут. Российский человек привык к всевозможным бланкам и верит в них больше, чем в Господа Бога.
Я видела эти анкеты. Иногда к нам на второй этаж прибегают давящиеся от смеха девочки-инструктора. Например, один старикан, заполняя графу «дети», написал, что у него пятеро дочерей, — это бывает. Но всех пятерых звали Ольгами. Наши девочки строят предположения: все дочери у него от разных матерей, и каждой матери нравилось имя Ольга. Оказывается, все куда как проще. Все дочери, действительно, от разных матерей, рожденные в разное время. Они не знакомы друг с другом. Старикан в течение жизни сходился с женщинами и, узнав об очередном рождении новой дочери, давал ей имя Ольга. Ольга Ефремовна Перемойник 47 года рождения; Ольга Ефремовна Перемойник 52 года рождения; Ольга Ефремовна Перемойник 59 года рождения; Ольга Ефремовна Перемойник 64 года рождения; и, наконец, — младшая, любимая, «а мизиникл», услада отцовского сердца и венец творения — Ольга Ефремовна Перемойник 70 года рождения!
Дело в том, что это было имя фронтовой медсестры, вытащившей его на себе из боя…
Помню, эта история довольно долго наводила меня на размышление о нашем времени поголовного клонирования мыслей, визуальных образов, чувств, наконец, бесконечной череды рекламных щитов и тысячи раз повторяемых клипов… Как-то она символически вписывалась в нашу действительность и подтверждала ее…
В группы по изучению иврита тоже набирается всяко-разного люда. Практически, с улицы. Правда, непременным условием является мандат на восхождение… Одна дама ходит на занятия в домашнем халате, в тапочках на босу ногу.
Другой — директор вечерней школы, член клуба Фиры Будкиной. У него все в порядке, кроме ноги, которой ниже колена не хватает. Завсегдатай на наших тусовках, большой и заочный патриот Израиля, он, вот уже несколько лет, собирается взойти в самое ближайшее время… Фигурирует у нас во всех отчетах… Все надеялся добыть медицинскую справку для курсов вождения… Явился вчера с опрокинутым лицом — не то чтобы задумчивым, а потрясенным.
— Куда я еду… — сказал он медленно, — куда я еду из страны, где за 25 долларов мне сейчас дали справку, что у меня две ноги и все в полном порядке?..
…Вообще, новое веяние: одинокие сумасшедшие рвутся в Израиль. Вот история полуслепой и абсолютно сумасшедшей Аси Перельмутер. Она продала свою однокомнатную квартиру на метро «Улица 1905 года» за тридцать тысяч долларов и сошла с ума. Ей показалось, что она миллионер. Свой старый рояль послала в Израиль самым дорогим рейсом компании «Люфтганза». Он остался стоять в аэропорту Бен-Гурион, и стоимость каждого дня хранения его — 100 долларов… Попав в Иерусалим, Ася, презрев все советы чиновниц, сняла номер в самом дорогом отеле и стала жить. Ездит она только на такси, расплачиваясь таким образом: дает пачку долларов водителю и говорит — я плохо вижу, отсчитайте, сколько нужно.
Через три недели администрация гостиницы запаниковала, потому что, окончательно сойдя с ума, высокородная старуха, профессор со швейцарским образованием, перестала мыться и стричь ногти на ногах и руках. Так что сейчас Яша мечется, дозванивается до соответствующих ведомств и организаций там, в Израиле, — устраивает ее судьбу — из Москвы… Зато Израиль приобрел новую гражданку.
Одинокие старики приходят к нам в отдел инструктажа, заполняют анкеты и объясняют, что мечтают умереть в Израиле. Хорошенькое, выгодное приобретение для Страны воюющей, тем более, что, приехав, они не торопятся исполнить мечту, а сначала вставляют за счет государства зубы, снимают катаракты на обоих глазах, вырезают грыжи и проходят операцию на открытом сердце. После чего еще лет тридцать получают пенсию. В это время их детишки трудятся — или не трудятся, — на процветание Канады или получают пособия в Дойчланд-юбер-аллес, ненавидя при этом ни в чем не повинных немцев.
Мы отфутболиваем стариков в Посольство. Там уж консулы вертятся, как караси на сковородках, чтобы выдавать таким визы, мягко говоря, не торопясь, постепенно… особенно, если у человека проблемы с психикой.
