И что тогда? Он бы привязался к тому, кого считал бы братом, и ребенок был бы обречен...
— Я начинаю думать, что Агата была права, когда говорила, что все беды от магии, - сипло произнёс Демьян.
— Надеюсь, ты не подумываешь о том, чтобы отказаться от сил, — вскинул бровь Кощей.
— Нет.
— Демьян, — нахмурился наставник, — твоя сестра при силах и до сих пор счастлива.
— Я не верю, что можно быть счастливым там, где она есть.
— А что она сама говорит по этому поводу?
— Говорит, что ей тихо. И я слышу эту тишину, когда общаюсь с ней. Но это ведь не счастье.
— Она лесная ведьма. Не стоит мерить их счастье обычным аршином и вообще пытаться понять. Они живут другими категориями. Поверь, если бы это было не нее, Лес бы ее не принял. Но лучше спроси об этом маму. Так уж случилось, что Лес она знает лучше, чем я.
Демьян облизнул губы.
— О маме… Не говорите ей.
— Почему?
— Не хочу, чтобы она беспокоилась. И не хочу, чтобы думала, что я ищу родного отца, потому что мне недостаточно вас.
— Она так не подумает. Но как скажешь. А ты хочешь найти своего отца?
Демьян кивнул. Потом мотнул головой.
— Не знаю, — наконец решил он. — Но увидеть, наверное, да. Для начала. А там решу. Это возможно?
Кощей вскинул бровь.
— Почему нет?
— Прибегнем к магии?
— Боюсь, для этого у нас недостаточно данных. Однако найти человека можно и без магии. Мне понадобится все, что ты о нем знаешь.
Демьян снова кивнул.
— Я составлю список. Как там Злата?
Кощей откинулся на спинку кресла, тяжело вздохнул, и за вздохом этим Демьян ощутил усталость куда более глубокую, чем Кощей позволял себе показывать.
— Так же, — ответил он. — Я начинаю думать, что мы зря позволяем ей предаваться меланхолии, нужно вывести ее из дома, заставить отвлечься от своих переживаний, только…
Вопрос остался незаданным, но Демьян и сам понимал: только как?
— Зайди к ней, — попросил Кощей. — Ей полезно отвлечься. А пока обсудим дела насущные. Расскажи-ка мне, как там Евдокия.
_____________________________________________
* Самоходка (танцевальный сленг) — партнерша, которая ведет.
Глава 12
Зеркало было хорошее: большое, круглое, в костяной оправе. Уж точно не чета казенному. Это зеркало Варвара Саввишна принесла ему из запасов, повздыхав, что по казенному не разговор выходит, а одно расстройство, а Яков и так выглядит больно расстроенным, чтобы еще и с этим мучаться. Яша спорить не стал, на споры сил не осталось. Но хранительница архива оказалась права: кто бы не создавал этот артефакт, постарался он на славу. И Якову казалось, что отец с матушкой прямо рядом с ним сидят.
— …так что все у нас с Климом хорошо, — рассказывал он, всматриваясь в озабоченное лицо матери по ту сторону зеркала. — Едим вдоволь, живем в тепле, со всеми дружны. Баба Настя нам помогает. Так что ты не о нас волнуйся, а себя побереги. Что вы там, все здоровы?
— Все, Яшут, все…
Мать улыбалась ему так ласково, что в груди щемило. Хотелось как маленькому упасть к ней в объятия. И как никогда Яков сейчас ощущал расстояние, что разделяло их.
— Вот и славно, — выдохнул он, и голос дрогнул.
Где-то в доме заплакал ребенок, мать обернулась, потом снова посмотрела на него, и Яков поспешил ее успокоить.
— Я скоро еще с вами свижусь, не пропаду больше.
Мать снова улыбнулась, последний раз жадно оглядела его, осенила защитным знаком и отступила, пропала где-то за рамой зеркала. Отец помолчал немного, видимо, дожидаясь, когда она выйдет из комнаты, и взгляд его стал строгим.
— Что там у вас? — серьезно спросил он. — Это ты молодец, что мать волновать не стал, а теперь говори как есть.
Как есть. Как есть было плохо, а Яков уже решил, что все рассказывать не станет. Но совет ему все равно был нужен.
— Я начинаю думать, что зря пришёл в этот мир… — выдавил Яков и замолчал. Слова, которые все чаще приходили на ум, дались нелегко. Но и отец молчал, ожидая пояснений. Пришлось снова поднапрячься. — Тут все не так, и я не могу привыкнуть… Не знаю…
— Тогда сиди дома и носа из него не кажи, — просто ответил Светозар. — Но и не найдется чего-то добиться или узнать. А коли желаешь добиться, будь готов к тому, что за порогом мир шире и мудренее, чем ты привык.
«Легко тебе говорить, — внезапно разозлился Яков. — Ты-то за порог и не ходил». Но тут же подавил эту неуместную вспышку гнева. Куда пойдешь, коли столько ртов кормить нужно. И все же отец там, где все родное и знакомое, а он здесь. А ведь впереди еще учеба, и тогда уже точно не скроешься от этого мира. Но сначала все же нужно разобраться с тем, что уже успело произойти.
— Мне нужно кое-что сделать... извиниться… а я… не решаюсь, — снова выдавил он из себя. — Я ошибся и, возможно, продолжаю ошибаться. Я бы рассказал, но это не мой секрет.
Отец снова помолчал, а потом заговорил медленно, явно обдумывая сказанное.
— Что секрет чужой не желаешь выдать, чтобы себя выгородить — это хорошо. Ошибиться же любой может. Но я тебя не так воспитывал, чтобы ты от своих ошибок бегал или отмахивался. И отвечать не передо мной будешь, а перед собственной совестью. Вот и думай.
Яков согласно кивнул, и ощутил, как после слов отца стало проще и яснее. Рядом с ним всегда так было, и его заветы он знал наизусть, отчего же стало так сложно соблюдать их, стоило остаться одному? Но отец прав: отвечать он будет перед совестью, а значит, и действовать надо по совести, и тогда все правильно выйдет.
— Спасибо, батюшка, — выдохнул он. — Ты во всем прав. А скажи… скажи мне…
— Ты справишься, Яков, — улыбнулся отец, верно угадав его просьбу. — Ты справишься абсолютно со всем, если захочешь. Я это точно знаю.
Яша благодарно улыбнулся в ответ. Ему очень не хватало этих слов.
— Батюшка… А ты не мог бы сказать то же самое Климу, когда он в
