время еще возможна подобная дикость?
— Увы. — Алекс развел руками. — Вы недооцениваете человеческую алчность. Слово черного ничто против слова любого белого оборванца. Мало того — негру даже не дадут его сказать.
— Но это несправедливо! — возмутилась Элизабет. — Негры — такие же люди, как и мы.
— Я рада, что ты так думаешь, моя дорогая, — промолвила Мэйбл. — Но увы, по закону даже капля негритянской крови приравнивает нас к животным и лишает всяких прав.
Что-то в ее словах резануло слух.
— «Нас»? — растеряно пробормотала Элизабет.
Она невольно присмотрелась к подруге. Смуглая кожа, вьющиеся черные волосы, темные глаза…
Элизабет осенило.
— Ты квартеронка? — ошарашено спросила она.
Мэйбл покачала головой.
— Не совсем. Чернокожей была моя прабабка, так что в моих жилах течет всего лишь одна восьмая негритянской крови.
— И, тем не менее, Мэйбл считается цветной, — пояснил Алекс. — Она была рабыней в Кентукки. Хозяин начал до нее домогаться, и она сбежала. А я тогда держал «станцию подземки» в тех краях, и Мэйбл удалось добраться до нее. Она пряталась у меня какое-то время, собиралась отправиться дальше на Север, но…
— Мы полюбили друг друга, и я осталась, — с улыбкой закончила Мэйбл.
Элизабет ошалело переводила взгляд с одного на другую.
— Но разве тебе не опасно жить в Джорджии? — наконец, спросила она.
Алекс покачал головой.
— Нет, если соблюдать осторожность. Я выправил ей новые документы. Мы говорим, будто у нее испанские корни, если кто-то интересуется цветом ее лица. Да и вряд ли кому придет в голову, что у беглой рабыни достанет наглости скрываться в рабовладельческом штате.
— Живя здесь, я могу помогать моему народу, — улыбнулась Мэйбл, прижимаясь к супругу.
— Потрясающая история! — пробормотала Элизабет, глядя в ее сияющие глаза.
Сердце наполнилось радостью за подругу, но вместе с тем она испытала легкую зависть. Мэйбл, беглая рабыня, так счастлива с мужем, а она, Элизабет, рожденная богатой и свободной — принадлежит человеку, которого ненавидит всей душой. Она моргнула, отгоняя непрошенные мысли, и тут ей вспомнилось кое-что еще.
— Скажи-ка, — спросила она у Мэйбл, — та негритянка с ребенком, которую я повстречала у реки…
— Рэйчел, — уточнила подруга и, повернувшись к мужу, пояснила: — Элизабет видела, как она шла сюда.
— Самсон узнал ее, — добавила Элизабет. — Они раньше жили на одной плантации.
— С ней все в порядке, — заверила Мэйбл. — Они с Тоби прятались у нас пару дней, а потом я посадила их на баржу, якобы перевозящую лес. Недавно мы получили весточку от наших друзей из Огайо, что «груз» благополучно прибыл на место.
— Приятно слышать, — улыбнулась Элизабет. — Скажу Самсону, пусть тоже порадуется.
Но стоит ли рассказывать ему про «подземку»? Вдруг он проболтается кому-то еще? Той же Люси, например… При мысли о его сожительнице в груди неприятно заскребло, но Элизабет поскорее отогнала это чувство. Как унизительно, ревновать раба к негритянке!
— Говорите, он тоже служил у Чарльза Бэйли? — поинтересовался Алекс.
Элизабет удивленно посмотрела на него.
— Да. Вы его знаете?
— Рэйчел рассказывала Мэйбл о своем прошлом хозяине. Да и я кое-что о нем слыхал. Говорят, славный был малый. Вроде как собирался освободить своих негров. Жаль, только, не успел.
— Мой муж застрелил его на дуэли, — с горечью сообщила Элизабет, крепко стиснув кофейную чашку.
— Да, я в курсе. А миссис Бэйли, похоже, взглядов супруга не разделяла. Взяла, и продала этих несчастных с молотка.
— Бедняжка Рэйчел так боялась, что у нее отберут малыша, что отважилась на побег, — добавила Мэйбл. — Домашняя рабыня, которая никогда в жизни не покидала поместье… Ты представляешь, в каком отчаянии она была?
— И как же ей удалось добраться до вас? — Элизабет вспомнила патруль с собаками, прочесывающий сосновый бор.
— Один человек подсказал ей, что она сможет получить помощь у нас. И научил, чем смазывать обувь, чтобы сбить со следа собак. Они с Тоби шли сюда несколько дней, — пояснил Алекс.
— Надеюсь, с ними все будет хорошо. — Мэйбл молитвенно сложила руки на груди.
— Храни их Господь! — добавила Элизабет.
Они еще немного поговорили о «подземке». Паркеры рассказали, на какие ухищрения приходится идти, чтобы помочь невольникам вырваться на свободу. Элизабет слушала с замиранием сердца, и до нее все явственней доходило, какому риску подвергают себя ее друзья.
Рабовладельцы ненавидят аболиционистов даже сильнее, чем беглых рабов. Если они пронюхают, что Паркеры помогают неграм, то сожгут здесь все дотла. А их самих не просто убьют, а еще будут пытать, чтобы выведать местоположение следующей «станции».
Элизабет заверила, что будет хранить все в строжайшем секрете, и пообещала раздобыть для «подземки» немного средств. Наконец, когда потрясение от услышанного прошло, она вспомнила о цели своего визита и обратилась к Алексу:
— Я бы хотела спросить у вас кое-что еще.
— Да? — Он внимательно посмотрел на нее.
— Это насчет… — Она замялась, комкая в руках салфетку. — В общем, я хочу развестись.
— Развестись? — Глаза Мэйбл расширились от изумления.
— Да… Кажется, я совершила ошибку, выйдя замуж за Джеймса.
Супруги Паркер переглянулись.
— Элизабет, — мягко заговорил Алекс, — боюсь, это практически невозможно.
— Почему?
— Даже если отбросить то, что это крайне дорогое удовольствие, у вас должны быть очень веские основания, чтобы подать на развод.
— И какие же?
— Единственная причина, по которой вас могут развести — это прелюбодеяние.
Элизабет встрепенулась, вспомнив, как застала Джеймса в постели с Розой и Сарой. Но прежде, чем она успела что-то сказать, Алекс предостерегающе поднял руку.
— Если ваш муженек развлекается с рабынями, как девять из десяти местных плантаторов, то должен вас разочаровать. Закон несправедлив: муж может потребовать развода на основании лишь одного факта прелюбодеяния жены, а вот для женщины все гораздо сложнее. Одну минуту…
Он встал с дивана и направился в соседнюю комнату. Через открытую дверь блеснуло стекло книжного шкафа, и Элизабет догадалась, что это кабинет. Вскоре Алекс вернулся, на ходу листая увесистый том.
— Вот! — Усевшись на диван, он принялся зачитывать строки: — Жене предоставляется право требовать развода в случае прелюбодеяния её мужа при отягчающих обстоятельствах или «квалифицированного прелюбодеяния», то есть соединённого с другими проступками: кровосмешением, двоежёнством, изнасилованием, похищением, противоестественными пороками, жестокостью (например, покушением на жизнь) или оставлением жены без разумных причин на два года.
Джеймс, конечно, был тем еще скотом, но ничего из перечисленного не подходило. И вряд ли он проторчит на Севере больше двух лет.
Алекс явно заметил разочарование, отразившееся у нее на лице.
— Мой вам совет, Элизабет: забудьте о разводе. Даже если мистер Фаулер вдруг и совершит один из этих проступков, вам будет крайне сложно обратиться в суд. Во-первых, для подачи иска жене нужно
