Сержант Писарев, уходя в бой, написал "Я обязан отомстить врагу за своих трех братьев, павших от рук палачей".
"Клянусь драться с врагом, не щадя своей жизни, за полное освобождение нашей прекрасной Родины" - такую записку вложил в свою кандидатскую карточку автоматчик третьего отдельного стрелкового батальона Александр Мошкин, геройски погибший 24 июня.
После боев на плацдарме товарищи Александра Ивановича Мошкина, русского парня из деревни Малые Чернушки Кировской области, отвезли останки героя на левый берег Свири и захоронили на братском кладбище в Лодейном Поле. На могиле теперь установлен памятник.
После первого дня боя врач первого отдельного стрелкового батальона капитан медицинской службы Ростислав Николаевич Григорьев жаловался на то, что раненые не хотят уходить с поля боя, а оказывать им врачебную помощь в окопах невероятно трудно, да и не успеть, потому как роты разбросаны на широком фронте.
Приходили аналогичные жалобы и из третьего батальона. Там в бою 24 июня отличился комсорг батальона младший лейтенант Василий Михайлович Школьник. С группой десантников он оказался на одном из трудных участков обороны - на острие вражеских атак. Восемь раз противник бросался на южный скат высоты, где оборонялась группа Школьника, и откатывался обратно. Многие бойцы получили ранения, но ни один не оставил поля боя
Несколько раз в ходе боя был ранен комсорг первой стрелковой роты Кривоносенко Противник буквально наседал на него. Истекая кровью, он вступил в рукопашную схватку и выиграл ее. Но вот Кривоносенко израсходовал все боеприпасы. Осталась одна-единственная граната, которую он сберег на последний момент. Вражеские солдаты стали окружать десантника, намереваясь взять его живым. С возгласом: "Советские солдаты в плен не сдаются!" комсорг подорвал гранату.
Отважно бился с врагом наводчик станкового пулемета комсомолец А. П. Петросян. Перед каждой новой атакой гитлеровцев он менял огневую позицию и искусно маскировал ее, не обнаруживая огнем. Но как только вражеские солдаты поднимались в атаку, пулемет
Петросяна неожиданно ударял по ним и прижимал их к земле.
Завидное хладнокровие при отражении неприятельских атак проявил ефрейтор Агафонов. Приблизившись к нашим окопам, финны начали забрасывать их гранатами с длинными рукоятками. Смекалистый боец, Агафонов обратил внимание на то, что гранаты разрываются не сразу, а через какое-то время. Он попробовал перебрасывать их противнику. Удалось. Скоро Агафонов так наловчился, что стал ловить гранаты и переадресовывать их врагу. Так их оружием наш боец остановил атаку противника перед своим окопом.
Без устали подвозил боеприпасы на передовые рубежи, вывозил раненых водитель автомобиля Н. С. Фатеев. Любопытен сам факт появления этого воина в составе десанта. По расчету, его специальная машина, находившаяся в составе батальона связи, не должна была грузиться на транспорт и десантироваться. Боец упросил командира штабной роты капитана В. Д. Клюева взять его с собой для выполнения, как он сказал, любых обязанностей: стрелка, телефониста, подносчика патронов. В первый же день боя Фатеев раздобыл трофейную автомашину и стал выполнять на ней срочные поручения командования. 24 июня он возил на ней счетверенные зенитные пулеметы на угрожаемые направления эти огневые средства мы не раз использовали для отражения пехотных атак противника. Трофейная машина исправно работала.
Докладывая обстановку, командир третьего батальона капитан Федоров с гордостью упомянул фамилию командира пулеметного расчета сержанта Кокорева. После упорного боя Кокорев остался у пулемета один, но продолжал поддерживать огнем стрелковые подразделения. Кончились патроны. Он оглянулся назад в надежде получить подкрепление боеприпасами и увидел в тылу огневой позиции группу противника. Мигом схватил гранаты и вступил с врагом в борьбу. Оставив трех солдат убитыми, вражеская группа отступила. Тогда Кокорев подобрал автоматы и гранаты противника и снова вступил в бой. И вел его до тех пор, пока не отразил очередную неприятельскую атаку. Он был ранен, но не выпускал из рук оружия. И лишь когда обстановка разрядилась, Кокорев, обессиленный, свалился на дно окопа. В это время его заметил санитар Махметов. Он перевязал раненого сержанта и вынес его с поля боя.
В медико-санитарной роте сержант Кокорев пришел в сознание. Первым делом спросил:
- Как там наши? Устояли?
В медпункте бригады шла упорная борьба за жизнь каждого раненого. Командир санитарной роты капитан медицинской службы М. А. Наторин с тревогой докладывал подполковнику А. В. Блаку о чрезвычайно усложнившихся условиях обработки раненых. Эвакуация их на корабли флотилии из-за штормовой погоды прекратилась. Хирурги вторые сутки не отходили от операционных столов и буквально валились с ног от усталости. Однако ни один из них не покинул рабочего места, несмотря на частые артиллерийские и минометные обстрелы противника.
Около 14 часов 24 июня корабли и суда Ладожской военной флотилии подошли к исходному району высадки. Они доставили части 3-й морской бригады.
Дождь к этому времени прекратился. Через разрывы в облаках изредка пробивалось солнце. Но озеро продолжало бушевать. Улучшением видимости немедленно воспользовался противник: его авиация и часть артиллерии были перенацелены на подошедшие корабли. Любыми средствами он стремился воспретить переброску подкреплений на плацдарм. Одновременно враг усилил нажим и на нашу бригаду. Его атаки стали более ожесточенными, артиллерийские удары более продолжительными по времени и большей плотности.
Вдруг усилился ветер, а с ним и новый заряд дождя. Облака низко опустились над озером, закрыв ею и берег косматой темно-серой шапкой. Около 16 часов командир высадки передал на командный пункт нашей бригады сообщение, что в связи с плохой погодой он может переправить на берег только незначительную часть сил. Мы посожалели, но помочь были бессильны - решали другую задачу. Правда, к этому времени наш бригадный резерв - две полные стрелковые роты - еще не был задействован, так что известие командира высадки приняли более или менее спокойно.
Во время высадки подкрепления наша бригада отражала яростные атаки врага, подавляя его огневые средства в глубине обороны.
В 18 часов противник предпринял самую сильную за весь второй день боя на плацдарме атаку на стыке первого и третьего батальонов. По счету это была уже восемнадцатая попытка врага сбросить нас с плацдарма.
Над нашим КП проносились рои трассирующих пуль. Отдельные разрывы снарядов и мин слились в сплошной гул. Подполковник Блак позвонил в первый батальон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
