– Как раз сегодня целый день возился с этими изделиями. – Ким кивнул на кубики и таблетки. – Скорость на нашем топливе падает, конечно, но не больше чем на семь-десять процентов. И то при очень обогащенных топливных режимах, то есть на предельных скоростях. Скажем так, вместо ста километров я могу достигнуть только девяноста.
– Чтобы достигнуть этих ста километров, – отозвался Ростик, – нужно год тренироваться.
– Вот и я о том же. Молодых пилотов это ухудшение качества не затронет, они его просто не поймут.
– А патроны? – спросила мама.
– С патронами все еще лучше. Правда, цвет лучей стал какой-то серый, как у пернатых, и иногда шнуры как-то срываются, то есть происходит разрыв на полдороге, так сказать… Но очень редко.
Потом он все убрал. Ростик подавил в себе желание предложить другу тут же опробовать заряд на заднем дворе, чтобы самолично убедиться, что его ружье будет стрелять человеческими пулями, но, взглянув на маму и Любаню, от своей идеи отказался. У них был такой отрешенно-довольный вид, им хотелось любоваться подольше.
– Какие еще в свете чуда? – спросила мама. Она вдруг осознала, что семья очень давно не собиралась вот так, за столом, с разговорами о житье-бытье.
– Мы в последний день моего пребывания в Одессе отогнали одно морское чудище, – проговорил неистощимый Ким.
И рассказал про Фоп-фолла. Пару раз Рост вмешивался и добавлял существенные, на его взгляд, подробности. Собственно, он об этом уже рассказывал, но сейчас был такой хороший вечер и тема подходящая, поэтому послушали всю историю еще раз. Тем более что, направляемые расспросами мамы, они куда подробнее, чем прежде, описали загипнотизированную толпу на причальной стенке города.
– Никто из них не испытал ничего подобного, что досталось Антону, – заключил Ким.
– Не знаю, – призналась мама, – для анализа этой штуки психотерапевт нужен, и с отменными навыками внушений.
– Думаешь, он разберется? – спросил Рост с сомнением, но и с надеждой.
– Придет время, выясним, – произнесла Любаня. Вот это было дело. Это было правильно.
– Да, пожалуй, выясним, – согласился Ростик. – Если никто не помешает.
– Кто, например? – поинтересовалась мама.
– Вообще-то, – Рост, давно закончив второе, наконец взялся за вожделенный компот, – я имел в виду руководство.
– Стоп, – решил сменить тему Ким. – Тебе же Рымолов нравился.
Тогда Ростик рассказал, как все проходило в Белом доме. Пару раз его рассказ прерывал взрыв хохота, но, в общем, когда все кончилось, стало невесело. Любаня даже заметила:
– Какие-то они у тебя все идиоты.
– Пожалуй, так и есть, – вынужден был признать Рост.
– Только за этот идиотизм, – поддержал друга Ким, – платить придется нам. – Он подумал, допил свой компот. – Да, цена за недомыслие – это непросто.
– Что для вас цена? – вдруг довольно резко отозвалась Любаня. – Настоящую платим мы – матери и жены.
Ростик поправил свечку. Она хоть и была отлита из чистого воска, но почему-то вздумала коптить. При этом он изо всех сил постарался выглядеть беспечным.
– Ну, Любаня, мы же не для любопытства повсюду лезем.
– Он, – мама внимательно смотрела на Ростика, указывая пальцем на отцовскую рацию, которую Ростик в последнее время перетащил в большую комнату, чтобы подслушивать рабочие переговоры ближних к городу патрулей, – мне всегда то же самое говорил.
Да, с мамой было не поспорить. Она всегда все знала не хуже, а может, и лучше.
– Ладно, и для любопытства тоже. Но не только. А чтобы выжить. Чтобы мы все выжили, весь город.
– Мальчик будет, – сказала Любаня, положив руку на свой живот, – я с ума сойду.
Рост рассмеялся ей в тридцать два зуба.
– Ты его только роди, а мама, с тобой на пару, конечно, сделает из него исследователя, охотника, покорителя всех чудес Полдневья, настоящего торговца жизнью.
– Что это значит? – удивилась Любаня, она не слышала этого выражения.
Пришлось объяснить, и с подробностями. Мама подозрительно и чуть устало посмотрела на него, на Кима, снова на него, потом долго и любовно – на Любаню.
– Вы только послушайте этого «торговца жизнью» – «мама сделает»… – передразнила она. – Мы-то сделаем, а ты где будешь?
Вот сейчас его улыбка стала настоящей, без фальши. Он твердо знал, где будет, и это ему, что бы там ни говорили женщины, очень нравилось.
– Где-нибудь в округе. Постараюсь оказаться не очень далеко.
– Так я тебе и поверила, – буркнула Любаня, тем не менее начиная улыбаться ему в ответ. – Наверняка заберешься куда Макар телят не гонял.
Спорить было бы нечестно. Он и сам знал, что она права. Так уж он был устроен, и с этим ничего нельзя было поделать.
