время одной из дозаправок я переоделся в нашу форму), сел в машину и покатил к столице.
К слову, если кто думает, что летели мы над землями Африки, а потом в сторону Москвы, то он ошибается. Напрямую рванули, над Испанией, Францией, потом Италией в районе Милана. Следом Австрия, Польша, Беларусь – и вот уже столица. Передовую мы давно оставили за спиной, наши немцев уже кое-где и на четыреста километров от столицы откинули. Вроде наступление ещё идёт, хотя коммуникации и оказались растянуты.
Сегодня второе января сорок второго года, и нахожусь я на второстепенной дороге у трассы Можайск – Москва. На трассу мы садиться не стали: уже рассвело, и машин там хватало, в основном армейские колонны.
Выехав с второстепенной дороги на трассу, я покатил в Москву. Дважды меня останавливали, проверяли документы и командировочные. Узнавали, конечно, козыряли и пропускали. Видимо, они доложили о моём прибытии, потому что на третьем посту меня дожидалась машина с командирами в форме госбезопасности, у которых был приказ сопроводить меня в Москву. Ознакомившись с приказом, я кивнул и, вернувшись в свою машину, пристроился за «эмкой» сопровождения.
На предельной скорости мы рванули вперёд. Здесь шестьдесят и семьдесят километров в час – это очень высокая скорость, особенно если помнить о гололёде. Я думаю, мы чудом не попали в аварию, ну и благодаря мастерскому вождению, моему и водителя «эмки».
В Москве меня доставили к Кремлю. Время обеденное, полдвенадцатого было, когда мы к воротам подъехали. Местная охрана, проверив мои документы, попросила меня оставить машину на стоянке, после чего меня сопроводили в кабинет к Сталину. Шинель я оставил в гардеробе, там же охрана мягко забрала у меня и пистолет.
В кабинет меня пропустили без очереди. Сталин, как я понял, недавно встал. В приёмной было не так уж много народу: шестеро сидели, а один генерал-майор ВВС нервно прогуливался у окна, изучая внутренний дворик.
– Проходите, – указав на дверь, велел мне секретарь.
Под взглядами присутствующих в приёмной, похоже, узнавших меня, я прошёл в кабинет и, кинув кисть правой руки к виску, чётко доложился о прибытии.
– Проходите, присаживайтесь, – указав мундштуком трубки на стул рядом с собой, велел Сталин.
Сняв фуражку и поместив её на сгиб локтя, я прошёл к стулу и аккуратно сел, вопросительно глядя на Сталина. Он излучал харизму, и становилось понятным, как он смог всё это сделать. Я подумал, что если бы Сталина не стало, наши не смогли бы удержать оборону. Он был тем самым цементирующим материалом, который держал всё в кулаке, он и управлял страной.
Сейчас Сталин попросил меня рассказать, как всё проходило в Крыму. Я сообщил, что в Крыму бойцы террор-групп использовали в основном миномётное вооружение, как самое действенное и мобильное. Противнику нанесён большой урон. Сталин, видимо, о многом знал: слушая мой рассказ, он согласно кивал. Когда я закончил, он уточнил по моему рапорту, отправленному адмиралу Кузнецову.
– Понимаете, товарищ Сталин, я мог бы снять Октябрьского с поста, но проблема заключается в том, что никого, способного занять его место, я не вижу. Он обладает на флоте достаточной властью и авторитетом, чтобы занимать пост командующего Черноморским флотом. И пусть адмирал излишне, очень излишне, осторожничает, но всё же снимать его сейчас нельзя. Да и как я слышал, сейчас командующий стал вести вполне активные боевые действия: чего стоит недавний обстрел двух румынских портов с многочисленными пожарами.
А в остальном всё прошло удачно. Крым освобождён, наша дальняя авиация снова заняла аэродром в Крыму и сможет теперь бомбить румын; идёт усиление наших истребительных частей, с воздуха Крым прикрыт неплохо; захватили множество зениток, пока всего хватает. Трофеев действительно взяли много, бойцы террор-групп не дали отступающему противнику их уничтожить.
– Я высоко оценил действия бойцов террор-групп, даже подготовил приказы для награждения. Вот только не знаю, кого награждать.
– Я тоже, – развёл я руками. – Знаю только позывные. Мне же награды не нужно, не за награды воюю, делаю что должен. Пора в Полярный возвращаться, лодка моя готова к выходу, командование бригады направляет «Неуловимый» на охоту за подводными лодками противника. Как оказалось, я с этим неплохо справляюсь, мой опыт на Балтике это подтверждает. Немцы охотятся на наши северные конвои, нужно их отвадить. Я уже в предвкушении.
– Обсуждать возможности использования вашей подлодки, товарищ Мальцев, я не буду, командиры у вас опытные. У меня вопрос: где вы пропадали перед командировкой и после неё?
– В Подмосковье. С одной из групп мы проводили рейды по тылам противника, захватили несколько бывших советских складов, которые позднее были доставлены в Крым. После выполнения задания в Крыму тоже работали по тылам противника.
– Хм, и вы не в курсе инцидента в Гибралтаре?
Я был шокирован: чуть больше суток прошло, а Сталин уже знает. Да и ладно бы что важное было. Сколько таких транспортников и кораблей сопровождения гибнет в Атлантике от атак немецких подводников. Думаете, Сталин в курсе? Ничуть. А тут узнал. Почему?
И тут я понял – моряки. Кто-то всё же доплыл и не смог объяснить, как из тёплой койки сразу оказался в воде. Да и подводники тоже: они же под водой шли, а тут раз – барахтаются на воде среди множества людей под удаляющиеся звуки мотора моего катера. Там в воде около девятисот человек почти разом оказались. Да, свидетели есть. Зря я их там скинул, промашка моя, надо было на территории немцев: те их быстро бы по лагерям военнопленных определили и к работе приставили. Сглупил в спешке, признаю.
Британцы быстро поняли, что к чему, и с претензией сразу бросились к Сталину. Только что-то больно быстро среагировали. Не удивлюсь, если они сами готовили подобие провокации, планируя сымитировать работу террор-групп. Очень уж они им мешают, я в британских газетах об этом прочёл. Столько желчи выливалось на бойцов осназа, как будто и не союзники, не одно дело делаем. А тут такой сюрприз: сам подставился, да ещё и свидетелей оставил.
– Не докажут, – вырвалось у меня.
– Значит, всё же ваша работа, – как-то устало вздохнул Сталин.
– Товарищ Сталин, я тут вообще ни при чём, выступал исключительно как куратор. Я в это время по африканским рынкам ходил, закупал свежие фрукты, да и сухофрукты тоже брал, на Севере вещь нужная. А ребята сработали, что-то у них там к британцам было, претензии какие-то.
– А если эти суда появятся и у нас? – устало вздохнул Сталин.
– Не всплывут. Всё захваченное (а это эсминец, субмарина и транспорт типа «Либерти») – его уже нет… – Сделав вид, что делаю над собой усилие, я вздохнул и продолжил: – Я скажу вам, товарищ Сталин, то, чего говорить не должен, я
