Я тут же, примерно в 23 часа 50 минут, позвонил по 02, сообщил о случившемся и попросил приехать. Ответ: принято. И все.
Через 20-25 минут мне позвонил по телефону неизвестный и сказал: "Ну что, Александр Борисович, предупреждение получил?" И с полным набором оскорбительных антисемитских высказываний потребовал немедленно уйти с работы и уехать из страны. Предупредил, что в противном случае последуют крупные неприятности с имуществом и даже физическая расправа со мной и членами моей семьи.
Я вновь позвонил по телефону 02, рассказал о звонке. Меня переключили на дежурного Железнодорожного РОВД, который удивленно переспросил: "А чем я могу помочь?" На мое настойчивое требование прислать кого-нибудь обещал прислать в течение часа группу.
Едет она до сих пор. А звонки, оскорбления и угрозы повторились и в последующие дни. Причем звонят уже и на работу сотрудникам с теми же оскорблениями в мой адрес.
Прошу принять меры к защите меня от преступников и оскорблений, унижающих мое человеческое и национальное достоинство. Или мне с семьей действительна уехать?
В настоящее время я не допустил рабочих до ремонта полусгоревшей двери квартиры, побелки закопченного до черноты подъезда. Люди приходят, как на экскурсию, смотреть на "еврейский погром".
А. Криншпун
г. Симферополь.
Этого достаточно, чтобы в моих ушах зазвучал из глубины веков несущийся клич: "Ату их!.." Я не хотел бы, чтоб он достиг Сашенькиных ушей, обжег их, пробил насквозь нежные барабанные перепонки...
Но так или иначе... Наум Коржавин сказал, прожив шестнадцать лет в Америке: "Я нашел свободу и потерял Родину..." Почему — кто бы мне объяснил?.. — мой внук должен лишиться своей вполне реальной, отнюдь не мифической Родины? И разговаривать на чужом языке, постепенно теряя ощущение потока живой русской речи, с которой связаны самые первые движения его мысли, первые образы мира?.. Я представляю себе когда-нибудь такой разговор: — "Где вы родились, мистер Алекс?.." — "В Советском Союзе, в Алма-Ате..."
— "Что побудило вас приехать к нам? Климат? Интерес к нашей культуре? Или тут замешана женщина? Я угадал?.." — "О, нет... Как вам объяснить..." — И вот здесь-то перед мистером Алексом, нашим Сашенькой, всегда будет черта, похожая на рубец, на плохо сросшийся шрам... Поскольку ведь всегда есть какая-то нечистота, скверность — в том, чтобы сказать правду о собственной матери, если это позорящая ее правда... Матерей не выбирают. Мать, убившая свое дитя или подкинувшая его на чужой порог, — все равно мать... Я почему-то убежден, что Сашенька запнется в разговоре на этом месте, не желая ни врать, ни говорить правду... И его собеседник, человек проницательный и деликатный, не станет выпытывать у него ответ, он переведет разговор на другую тему, но при этом уронит как бы невзначай: "Простите, мистер Алекс, вы еврей?" — "Да", — скажет Сашенька, не погрешив ни на волосок против истины. — "О, тогда все понятно", — скажет (или, скорее, подумает) его собеседник...
2 ИЗ ЗАВЕЩАНИЯ АДОЛЬФА ГИТЛЕРА, ПОДПИСАННОГО ИМ В БЕРЛИНЕ 29 АПРЕЛЯ 1945 ГОДА В 4 ЧАСА УТРА:
"...Это ложь, будто кто-либо в Германии 1939 года хотел войны. Войну спровоцировали интернационалисты еврейской национальности или те, кто им служит.
Всего лишь за три дня перед началом германо-польской войны я внес предложение о мирном разрешении проблемы. Мой план был изложен английскому послу в Берлине: международный контроль наподобие того, какой был учрежден в Саарской области. Мой план был отвергнут без обсуждения, потому что правящая клика Англии хотела войны — частично под влиянием пропаганды, находившейся в руках международного еврейства.
Полная ответственность за трагедию европейских народов, переживших ужасы нынешней войны во имя выгод финансового капитала, лежит целиком и полностью на евреях.
Я уйду из жизни добровольно в том случае, если пойму, что положение фюрера и рейхсканцелярии безнадежно. Я умру с легким сердцем, потому что знаю, как многого добились наши крестьяне и рабочие, я умру с легким сердцем, ибо вижу совершенно уникальную преданность моему делу нашей молодежи. Я бесконечно благодарен им и завещаю им продолжать борьбу, следуя идеалам великого Клаузевица. Гибель на полях битв приведет в будущем к великолепному возрождению идеалов национал-социализма на базе единства нашей нации.
Наша задача, то есть консолидация национал-социалистического государства, являет собой задачу веков, которые грядут, и поэтому будущее каждого индивида должно быть тщательно скоординировано с интересами всеобщего блага. Я прошу всех немцев, всех национал-социалистов, мужчин и женщин, всех солдат вермахта сохранять верность до последней капли крови новому правительству и его президенту.
И главное — я требую от правительства и народа свято соблюдать расовые законы и всеми силами противостоять интернациональному еврейству".
3
Вот так: "Противостоять интернациональному еврейству..."
И великая задача ("задача веков"!) будет решена, священная цель достигнута, "всеобщее благо" обеспечено.
Главное — противостоять!..
Что ж, у фюрера нашлись последователи.
Они оказались людьми широких взглядов, их не смутило инородческое происхождение основоположника немецкого национал-социализма... Впрочем, вопросы приоритета всегда спорны. Памятуя, когда и где создавались знаменитые "Протоколы сионских мудрецов", когда и где осваивалась методика еврейских погромов, не так просто решить, кто, кого и в чем наставлял...
4
Впрочем, проблемами, связанными с приоритетом в данной области, пускай займутся мужи науки, для нас куда важней другое. В полном согласии с расовой теорией, о которой до самой смерти столь трогательно заботился Гитлер, создана грандиозная картина. И картина эта, принадлежащая патриотической кисти Ильи Глазунова, размножается в миллионах экземпляров и усиленно внедряется в сознание народа. На ней, с одной стороны, изображены светочи православия, цари, полководцы, писатели, художники, артисты — по возможности "чистых кровей", с другой — злодеи, погубители России явно иудейского происхождения: Троцкий и Каменев, Зиновьев и Свердлов, занимавшие немалые должности в ОГПУ Агранов и Фриновский, Берман и Валович, организатор расстрела царской семьи Юровский, его непосредственное начальство Белобородов (Вайсбарт), далее — погубитель церкви Ярославский, погубитель русского крестьянства Эпштейн и т.д. и т. п. Очень впечатляющая, до мурашек между лопатками, картина. Только странное возникает впечатление. Как вышло, что такую огромную, венценосную, пурпурно-золотую тысячелетнюю Россию, вечную Россию извели, прямо-таки стерли в порошок ныне почти никому не известные Берманы и Эпштейны или, положим, те же Троцкий со Свердловым?.. Судя по всему, не обошлось без сатанинских сил, с которыми коварные инородцы вступили в союз.
И однако...
И однако, если отбросить явные подтасовки, натяжки, прямую ложь, если на медленном огне беспристрастия выпарить воду и взглянуть на гущу, скопившуюся на дне, задуматься над выпавшими в осадок фактами? Их будет несравнимо меньше, чем у наших мастеров по изготовлению антисемитских настоев по широко известной рецептуре, но — куда деваться? Осадок будет. Осадок, вызывающий и боль, и стыд. Осадок, вызывающий вполне естественное стремление смягчить боль, избавиться от стыда...
В самом деле, разве не встречаемся мы с вполне определенным подбором фактов, подбором имен? Скажем, фамилии "сионистов", заправлявших делами в НКВД, фамилии начальников лагерей в системе ГУЛАГа, начальников управлений НКВД на местах... Но, во-первых, к архивам такого рода по каким-то причинам имеют доступ в основном авторы "патриотических журналов" — "Нашего современника", "Молодой гвардии" и т.д. Во-вторых, публикуются не полные данные, а в извлечении. В любом лагере, да еще в те времена, как правило. Начальство не засиживалось подолгу, один начальник сменялся другим — всегда можно из десяти выбрать одного и ткнуть в него пальцем. А затем, проделав ту же операцию со "штатным расписанием" других лагерей, прийти к искомь!м результатам. А соединив эти "результаты", получить устрашающе "сионистский" состав всей системы ГУЛАГа или аппарата НКВД. Читатель будет ошарашен "фактами", но проверить их не сможет.
И тем не менее... Пускай хотя бы частично списки "сионистов" из ЦК, ОГПУ, НКВД верны — все равно получается многовато... Хотя — по сравнению с чем — многовато? С чем или с кем? В моей семье было двое репрессированных: мой дядя Илья Герт, получивший в 1937 году десять лет и погибший на Колыме, и моя тетя Вера Герт (по мужу Недовесова), отсидевшая пять лет в КарЛАГе. В шестидесятые годы в Караганде я встречал немало евреев, отбывших срок, реабилитированных, доживающих свои раздавленные, искалеченные жизни... Было бы кощунством устанавливать "пропорциональное представительство наций" и среди жертв ГУЛАГА, но дойди до этого, соотношение количества евреев-жертв и евреев-палачей выдержит любые сравнения...
