Мы шли к карете, и он взял меня за кончики пальцев и очень осторожно сжал. Никогда мне ничего не давалось легко. Никогда меня не любили просто так — мне приходилось доказывать, что я веселая, умная, что я всегда поддержу, и не брошу в сложные минуты. Женщину во мне видели только потом, и то, мне кажется, больше смирялись с этой деталью. Этот человек шел мне навстречу, он мог сразу обеспечить мою жизнь, он рад уделить мне свое внимание.
Мне было нестерпимо больно от того, что я предаю его доверие, мне было страшно за людей, которые все это время живут только тем, что когда-то вернутся домой, они строили корабль, они проходили мимо и с надеждой смотрели, как поднимается кверху обшивка, становясь крепким бортом, как ставят мачты, как шьются паруса и промазываются жиром борта. Они в своих мыслях уже шли под этими парусами, они видели северный берег, и любимых людей, лица которых они уже видят на берегу. Есть ли там лица, что будут глазами искать меня? Не Брана, не нас, а именно меня? Безысходность и ненужность накрывала холодной волной. Лишь бы сейчас не думать о моем родном доме, о моем настоящем мире.
Мы с Оми вышли возле моего дома. Улааль помахал мне рукой и улыбнулся, сложив губы птичкой — словно знал, что мне нравятся его губы. Я улыбнулась ему в ответ и вошла в калитку. Сейчас нам срочно нужно оповестить всех. За сутки мы должны сделать все, хотя на это планировалось потратить почти неделю. Медлить больше нельзя.
Оми отправилась на верфь, чтобы все рассказать Брану, Сига пошла в деревню в дом старухи, чтобы найти ее сына. Нарезая круг за кругом по середине дома я вновь и вновь продумывала каждый шаг. Руки мелко тряслись, и не помогал ни чай, ни вино. Утром должны спустить на воду наш Вер. Лишь бы не возникло накладок, потому что у нас только один единственный шанс. Бран, теперь все зависит только от твоего мастерства, только от твоего желания вернуться домой.
Солнце красно поутру — моряку не по нутру! Надеюсь, эта примета из моего мира сработает сегодня. Горизонт на востоке алел тонкой полосой, она с каждой минутой расширялась, и когда я вышла из дома, алое солнце поднялось над морем.
Почти весь город был на верфи — каждый спуск лапахов на воду был событием, но люди знали только одно — это очередная плата богу Воды. Плата людскими жизнями. Все думали только об одном — скоро это дерево увезет в воды чьих-то мужей и сыновей. Но сегодняшний день был исключением — на судне были только рабы, и людям не было страшно. Стояла тишина, прерываемая счетом Брана, по команде которого люди двигали вревна. За веревки тянули человек пятьдесят. Еще столько же подсовывали толстенные палки под бревна, и по сантиметрам сдвигали огромную махину к обрыву.
— Вы словно впитываете каждое дыхание этих людей, — сзади почти шепотом сказал Ваал.
— Мне кажется, что это дышит судно. Это как ребенок, который тяжело родится, одрус Ваал, — я помню из рассказов моего мужа, что для корабела каждый новый корабль был его выстраданным ребенком, а гибель судна была для него его собственной смертью.
— Я не ожидал, что вы будете заниматься лапахами, Сири, — он подошел и встал рядом.
— Я тоже не ожидала, одрус, а еще, очень неожиданно, что мы снова на «вы», — я улыбнулась, глядя на него.
— Вы почти жена нашего правителя, и его волей вы становитесь с ним на одну ступень, Сири. Только вот, если правитель не получит наследника в положенный срок, у него будет еще одна жена, а вы не из тех женщин, что готовы смириться с подобным, — он явно язвил, и хотел уколоть меня.
— Одрус Ваал, вы же не думаете, что меня испугает эта мелочь. Власть в южных землях — тот еще лакомый кусочек, но, думаю, мы с вами найдем общий язык, и вместе сделаем эти земли еще богаче, — дав понять, что разговор окончен, я начала спускаться ниже по лестнице.
— Позвольте уточнить, Сири, кто будет следить за командой, как я понимаю, она почти вся состоит из рабов? — я услышала его снова позади себя, хотя, считала, что он остался стоять на верху.
— Вы, одрус Ваал, вы будете следить за командой, когда она выйдет в море.
— Я буду находиться там в шторм?
— Конечно, вы же мужчина, или вы заставите меня, будущую правительницу южных земель рисковать своей жизнью, лишить правителя наследника? — я продолжила спускаться, и оглянувшись, увидела, что Ваал остановился. — Не переживайте, лапах безопаснее чем берег, или у вас морская болезнь?
Внизу кипела работа — бочки с водой стояли ровными рядами, как только судно спустят, его сразу нужно нагрузить. Бран должен несколько перегрузить судно, потому что потом там будет больше людей, чем сядет у пирса изначально. Сейчас нужно надеяться только на людей, которые, в свою очередь, надеются на богов.
Как неохотно темнеет сегодня вечером. Как неохотно море успокаивается, но начинает заметно прибывать. А ночь еще очень коротка, но нужно успеть за это время так много!
Правитель держит меня за руку, на верфи горят огни, люди поют и танцуют, тут и там жарят мясо и рыбу. Люди веселятся и громко перекрикиваются, музыканты из города гремят всеми существующими инструментами. Наш Вер выходит из гавани, а я остаюсь на берегу, мое сердце бьется все сильнее, и когда он проходит самое узкое место — его паруса уже подняты. На судне зажигаются факелы — они будут гореть до момента, когда первые лучи света не прольются на воду. Судно должно продержаться в шторм, который утром наберет полную силу.
— Сири, ты права, люди радуются и верят в то, что теперь у людей появится шанс.
— Да, если лапах затонет, у людей есть шанс — на корабле очень много бочек, которые они выкинут за борт. И мы с берега сможем забрать их, если судно не вернется.
— Ты очень умна, Сири, и я даже издалека чувствую, как бьется твое сердце. Я был удивлен, что Ваал согласился быть на судне — он боится моря, воды.
— А вы, правитель, вы не боитесь? На судне должны быть северяне, а он, как я поняла тоже с севера, — я скосила на него взгляд.
— Меня страшат ситуации, где ничего не зависит от меня. Мне кажется ты грустишь, что сейчас не там, среди волн, не наслаждаешься своим детищем.
— Мне предстоит завтра с берега наблюдать его борьбу с волнами, это сейчас он чуть качается, и мы можем наблюдать за ним по мерцающим огням, а утром начнется настоящий бой, и мы должны отвоевать у богов право ходить в море сколько хотим, — я повернулась к нему и всматривалась в его черты. Улааль удивленно смотрел на меня.
Буду я завтра в выигрыше или в подземелье? Самое главное получилось — наш Вер вышел из гавани, сейчас все зависит только от Брана. Я сделала все, что смогла.
Глава 41
Осень на севере начинается раньше. Вода еще теплая настолько, что дети днем не вылезут из моря пока мать, насильно не выведет синего, с трясущимися губами мальчишку. Но утром уже зябко, и туманы застилают всю поверхность воды до тех пор, пока солнце не будет греть в полную силу.
Я встречаю каждое утро здесь, у кромки воды, а потом, когда поднимается туман, до боли смотрю в горизонт, и ухожу спать. Не сегодня, значит не сегодня. Мы обустроили форпосты по всему побережью — высокие башни с сигнальными огнями видно с самой высокой точки в Сорисе — горе, что с востока поднимается в районе Среднего моря. Берег моря утопает в лесах, но сигнальный дым с них виден в любое время. Там дежурят дружинники, и они смотрят в горизонт и когда светло, и когда темнота лежит на море и земле.
— Драс, ребята на башнях смотрят, не мучай себя, спи ночами, если мы увидим любое судно, мы сообщим, — Гор искренне переживал за то, что я не сплю сутками, а потом проваливаюсь, выпив отвара, в который, по всей видимости, в тайне от меня, добавляют сонной травы.
— Все хорошо, Гор, все хорошо. Бор еще не ушел на север?
— Они утром уезжают с карлом Фаром, чтобы проверить стройку на севере. Они соберут продовольствие, и уведут туда всех узников — южан, подальше от берега.
— Правильно, Гор. Я попрощаюсь с ними, и пойду спать. Следи сам за всем, и буди меня, если увидишь хоть что-то, — глаза закрывались сами — до вечера занимаю себя тем, что тренирую новых дружинников, а потом сижу всю ночь у воды, чтобы утром выключиться, поспать до обеда, и снова заниматься чем угодно, чтобы прошел день.
