Комплекс неполноценности — страшная разрушительная сила.
Именно со времен Петра Первого русский человек стал стыдиться самого себя, своей истории, отрекаться от своего прошлого. Именно с того времени и возникла история Руси и России, полностью написанная под диктовку Запада. Еще академик Бартольд отмечал: «Русские ученые следуют большею частью по стопам европейских и большей же частью принимают взгляды, установившиеся на Западе».
Очевидно и ходом времени показано и доказано, что фундамент петровского государства, несмотря на его сталинскую колоссальность, на самом деле крив, страшен, не приспособлен для строительства хорошего дома и житья в нем. А мы так и живем. Наследием Петра. По-прежнему считая, что «Петр Первый» и «Европа» — синонимы. А каковы синонимы — таковы и антонимы. Отсюда и чудовищные разрывы сознания, совмещение несовместимого. В повседневной жизни у нас, в отличие от Запада, символ государства — чиновники. В то же время никто им и на грош не верит. По опросам социологов, две трети россиян уверены в низком своекорыстии губернаторов, половина их не уважает, а каждый третий считает их просто-напросто преступниками. Тогда кто же их выбирал, этих губернаторов? Немцы, что ли… При этом большинство россиян тоскует по «сильной руке» и полагает Россию особой цивилизацией, где никогда не привьется европейский образ жизни…
То есть дело не в Петре и не в катаклизмах его времени. История есть история. Что было — то было. Дело в том, что и как мы сегодня думаем о Петре. По опросам социологов, из всех монархов Петру Первому отдает предпочтение почти половина россиян. А как думаем — так и действуем, так и живем. Неточная мысль — разрушительна.
Разруха — она в головах.
Дополнительная информация. Про окно в Европу думал и говорил не Петр Первый, а Франческо Альгаротти. О чем Пушкин уведомил читателей в первом же примечании к «Медному всаднику». Ф. Альгаротти (1712–1764) — итальянский писатель, знаток искусств, популяризатор наук, путешественник, авантюрист, жуир и бонвиван… Сам Казанова ревновал к его светской славе и донжуанским похождениям, а Вольтер называл его «лебедем из Падуи», которому «небо подарило искусство любить, писать и нравиться»… Вот сей «лебедь» и написал: «Петербург — это окно, через которое Россия смотрит в Европу». (Ф. Альгаротти. «Письма о России», 1739 г.) Пушкин, прочитав книгу, вложил этот яркий и сильный образ в думы Петра. Сам же Петр будто бы говорил: «Нам нужна Европа на несколько десятков лет, а потом мы к ней должны повернуться задом». Это записал приближенный к императору человек, граф Остерман. «Итак, сближение с Европой было в глазах Петра только средством для достижения цели, а не самой целью». (В. Ключевский. «Курс русской истории», 1937 г.)
Глава 25
Триумфальная арка
Суворов, Румянцев и Потемкин — мифы и дела, хула и хвала, забвение и слава
— Напечатают после смерти, — сказал мне мой старший друг и товарищ. — А пока забрось в стол и забудь. Иначе тебя заклюют. Пойми, у людей есть предел покушения на их миражи и мифы. А Суворов — это уже предел… Это неприкосновенно!
Так говорил мне мой старший товарищ, немало испытавший за свою широко известную книгу. Но все-таки!.. Он — человек во многом уже отошедшего времени, и скорее всего преувеличивает… очень уж ему досталось в свое время за попытки написать ту правду о войне, которую он знает. Ну а со мной-то, убогим, что сделают? С работы не уволят — я безработный, из партии не выгонят — беспартийный. Разве что по всем газетам и журналам дадут негласное указание не печатать меня — так это по нынешним временам вроде и невозможно. Хотя у нас все может быть…
Простите за долгое вступление, но был такой разговор. Наверно, все это выеденного яйца не стоит. Но я никогда ни о чем таком не думал, и потому сейчас, взбудораженный и замороченный, не в состоянии объективно оценивать… Однако в любом случае прятать в стол не буду. В конце концов, интересно же, как это воспримут. Добавлю лишь, что не привожу никаких так называемых новых фактов. Все взято из общедоступных источников, в основном и прежде всего — из энциклопедий. Можно сказать, что перед вами энциклопедическое расследование…
Но все-таки, для начала, в качестве буфера, два примера из ближних, советских времен.
Мыльный пузырь Ворошилов
Военный культ и славу полководца Ворошилова нынче и представить трудно. Вся страна мужского пола и призывного возраста горланила: «Ведь с нами Ворошилов — первый красный офицер. Сумеем кровь пролить за Эсэ-сэ-сэ-эр!» А еще пели: «Когда нам даст приказ товарищ Сталин, и первый маршал в бой нас поведет!» Первый маршал — это он, Ворошилов.
И никто не задумывался: а чем командовал полководец Ворошилов? Отвечаю: отрядом луганских рабочих, который привел к Царицыну, где и встретился со Сталиным. С 1919 года он — при Буденном. Член Реввоенсовета 1-й Конной армии. И — все? Да — и все.
Если не считать провала Ленинградской обороны в 1941 году, после чего Сталин его и близко не подпускал к действующей армии.
Ворошилов — легендарный герой Гражданской войны. Он — дважды Герой Советского Союза, Маршал Советского Союза, его именем названы были четыре города, одна область и одна ГРЭС.
Каратель Тухачевский
А на чем возник миф о Тухачевском? Анна Ларина (вдова Бухарина) писала в мемуарах, что в СССР в тридцатые годы его даже по фамилии не называли. Говорили: Михаил Николаевич — и все знали, кто это такой.
Что сделал, чем командовал Тухачевский в Гражданскую войну? Пятой армией на Восточном фронте, под руководством Фрунзе. Он в 1919 году взял штурмом Петропавловск. Какой Петропавловск, Камчатский, что ли? Да нет, Казахстанский тот, что между Курганом и Омском. И это действительное достижение Тухачевского. Довольно значительное в общем успехе Восточного фронта. Петропавловск — крупнейший тогда железнодорожный узел, одновременно ворота в Россию, в Сибирь и в Азию. Сам Колчак писал, что с падением Петропавловска участь его будет решена. Так что Петропавловская операция Пятой армии по ее значению в той кампании была крупным успехом, почти решающим.
Затем Тухачевского назначили командовать уже фронтом — Западным фронтом. Где он потерпел сокрушительное поражение. Красную армию из Польши изгнали. Да, конечно, он, может, и не виноват; наверно, красная идея и Красная армия тогда исторически не могли прижиться и победить на западной польской земле. Но в любом случае для командующего, военного человека — это провал и клеймо. И тем не менее — Тухачевский был возвеличен. За что?
Тухачевский командовал 7-й армией, которая подавила Кронштадтское восстание против коммунистов в 1921 году.
Тухачевский командовал особой группой войск, которая подавила Тамбовское восстание крестьян 1920–1921 годов. Причем с применением химического оружия…
А это — заслуги!
Во все времена и при всех режимах.
Во все времена и при всех режимах внутренний враг, крамольник, ненавистнее и опаснее любого внешнего. И во все времена власть особо отличала тех, кто подавляет внутреннего врага. А уже потом создаются мифы о необыкновенных военных талантах, успехах и прочем…
Комдив Суворов
Как ни странно, никто толком не знает, сколько у нас было русско-турецких войн. Не то шесть, не то восемь или девять, если считать Азовский и Прутский походы Петра Первого и военное столкновение Миниха с турками опять же на Пруте…
А ведь русско-турецкие войны длились, с перерывами, сто лет! Но советская история старалась их по мере возможности умолчать, потому как войны были колониальные, империалистические, между двумя империями — Российской и Османской… Вот и остались у нас от той эпохи лишь название одной крепости да фамилия одного человека — Измаил и Суворов! Да еще звучное, редкостное воинское звание — генералиссимус! Так мне с детства и запомнилось — штурм Измаила и генералиссимус! Как равнозначные…
В дореволюционных и советских энциклопедиях о Суворове Александре Васильевиче пишут одинаково: «Величайший русский полководец… одержал победы при Козлудже (1774), Кинбурне (1787), Фокшанах (1789), Рымнике (1789) и штурмом овладел крепостью Измаил (1790)».
В двенадцать лет записанный в лейб-гвардии Семеновский полк, Суворов действительную службу начал в пятнадцать лет (по другим сведениям, в восемнадцать лет: вообще, о раннем периоде его службы практически нет точных сведений), был рядовым, капралом, прошел все ступени. Военная карьера Суворова, хотя он и был сыном генерал-аншефа, складывалась тяжело. Может, причиной тому стали его чудачества. А может, чрезмерное рвение, даже фанатизм. Иностранец Фалькони, наблюдавший уже генерала Суворова в лагерях под Тульчином, писал: «Наш почтенный старик здоров; он очень доволен своим образом жизни: поля, учения, лагеря, беспрестанное движение; ему ничего больше не нужно, чтобы быть счастливым».
