— Мама!
За поворотом — дверь. Приоткрытая. Она пулей вбегает туда. Здесь гостиная, здесь всегда горит камин — по ночам. Но сейчас нет огня, нет жизни, и тени собираются во всех углах, они ищут её, ищут…
Она бросается в угол комнаты — за портьеру. Сжимается в комочек там и ждёт, стуча зубами. Слышит мягкие шаги. Только не закричать, если закричать, оно найдёт её, сразу же найдёт…
Темнота.
* * *
— Ники? Ники, милая моя, что ты тут делаешь?
Мама. Тепло её рук, родной, безопасный домашний запах… мама!
— Ма…ма… — удаётся проговорить ей. — Где ты б-б-была? Где все?
Та самая гостиная. Потрескивают поленья в камине. Тёплый, рассеянный свет. Каждая мелочь знакома, каждая трещинка в полу, пылинка на стенах. Портреты смотрят дружелюбно и снисходительно.
— Здесь и была, — удивляется мама, — как ты сюда забралась? Идём, милая, ещё ночь.
Ноги не слушаются. Мама понимает это по-другому.
— Хорошо, принцесса, — она смеётся и поднимает дочь на руки. Мама сильная! — Идём, идём. Тебе что-то приснилось?
— Гроза, мама, — зубы уже не стучат. — Там гроза.
Мама заходит в её комнату, подходит к окну. За окном — ясная, лунная ночь. Луна почти в зените — белая, холодная. За окном — парк, видны качели и бассейн. Всё, как и должно быть — но где же гроза? Где дождь?
— Я видела грозу, мама, и букетик там, на окне…
Вазочка стоит там же, где была. Но в ней нет воды и нет жасмина.
— Милая, тебе всё это приснилось. Ложись. Я посижу с тобой.
— Мама, я видела грозу!
— Тихо, тихо, — она улыбается, укладывает меня/её в постель. — Что это у тебя?
Она мягко разжимает правый кулачок. Веточка жасмина. Смятая, но всё ещё пахнет — чудесный, сладкий запах.
— Откуда это у тебя? — удивляется мама. Ей рассказывают, взахлёб, со слезами, но мама не верит. Взрослые вообще не верят, что в шкафу может кто-то жить. Они никогда не видят щупальцев, не умеют говорить с игрушками. Мама — самый добрый и понятливый взрослый, но она тоже не умеет. Ничего не умеет.
Мама молча встаёт, берёт измятую веточку, ставит в ту самую вазочку и наливает воды — из графина. Ставит вазочку на столик, у изголовья.
— Спи, Ники, — голос её выдаёт тревогу. Раньше её дочь не рассказывала таких историй, с такими подробностями.
Спи…
Ники засыпает. И снова видит во сне грозу, букетик и три тени. Просыпается с криком — и мама снова рядом, обеспокоенная. Долго-долго держит на руках свою принцессу.
Больше её ничто не тревожит во сне. Даже если за окном гроза.
Брюс, отель «Мажестик», 1 июля 2010 года, 4:30
Я выпал из сна, если это был сон. Ники лежала рядом, положив голову мне на грудь. Вероятно, она ощутила, что я очнулся — приподняла голову, посмотрела мне в глаза, улыбнулась.
Дождь постукивает. Едва слышно, а может, это просто воображение.
— Что это было?
— Я показала тебе, Брюс. Ты спрашивал, почему буря, гроза и жасмин.
Я прикрыл глаза. Видения не проходили, и самым странным было ощущать то, что ощущала маленькая девочка. Такие яркие, мощные чувства — они не проходили.
— Поэтому жасмин?
Она кивнула, прижалась к моей груди правой щекой.
— Ты потом рассказала всё своей маме?
— Она не поверила. Никто не поверил. Она так и не поняла, откуда я взяла жасмин. Я тогда жутко на неё обиделась, неделю с ней не разговаривала.
— Ты больше не видела три тени?
«Нет, долго не видела».
— Что-то важное случилось, когда снова увидела?
Она вновь приподняла голову, улыбнулась.
— Да, Брюс. Я начала видеть. То, что другие не видели. А потом меня нашли.
— Кто нашёл?
— Мои настоящие родители.
— Настоящие?
— Да, Брюс, настоящие.
Я вновь прикрыл глаза. Догадки, мысли, предположения… я понял, почему Ники так не любит мои вопросы. Потому что…
«Кто спрашивает, тот не готов слушать».
Не её голос. Это цитата, я прочёл этот афоризм в какой-то книге.
«Да, Брюс, правильно».
— Твои родители, Ники, которые здесь…
— Это другие люди, Брюс. Они считают меня дочерью, но это другие люди.
— У них была и настоящая дочь?
Она кивает. Я понимаю, что это кивок.
— Что с ней стало?
— Я — это она. Теперь я — это она.
— Я не понимаю, Ники. Ты её… убрала? Куда-то дела? — тут же поправляюсь я, очень уж много значений у слова «убрать».
Она вздыхает.
— Я её не убивала. Она стала мной, или я ей, неважно.
Она уселась, упираясь ладонями мне в грудь. Смотрел на неё и не мог оторвать взгляда.
— Это её тело?
Она беззвучно смеётся.
— Нравится?
Я киваю, нужное слово не может прийти на ум. Да, нравится, не может не нравиться, это колдовство.
— А сама ты… другая?
— Ещё увидишь, — она медленно наклонилась, тряхнула головой — волосы ниспали мне на лицо, шелковистой волной стекли по нему. Я чувствовал, что теряю контроль над собой.
— Только не ревнуй меня ко мне, — она склонилась, смотрела на меня. Жасмин и морская соль уносили мой разум прочь.
Брюс, отель «Мажестик», 1 июля 2010 года, 9:45
Когда я проснулся, Ники сидела рядом. Одетая. Как тогда, в поезде.
— Как… — она прижала палец к губам.
— Ещё спит. Как ты себя чувствуешь?
Великолепно я себя чувствую. Лучше не бывает. Ники тоже выглядит по-другому. Вчера столько раз у неё был жалкий вид… я помотал головой.
— Завтрак ждёт нас, — она поцеловала меня в лоб, бесшумно и стремительно встала и ушла, тихонько затворив за собой дверь.
На столе — множество бумаг. Сумочка Ники — небольшая, плоская. Сумочка бизнес-леди. А рядом — я только сейчас заметил — «Беретта», та самая. Я взял пистолет. Какая тяжесть! Как София могла держать его так долго, да ещё стрелять?
Выщелкнул обойму — да, полная. Головки пуль — ярко-жёлтые. Я вернул обойму на место, поставил пистолет на предохранитель. Вспомнил, как София прижимала ладони к вискам. И только сейчас до меня дошло, что сам я делал так же. Всякий раз, когда «корректировка» обрушивалась на меня. И точно так же голова или нестерпимо болела, или начинала кружиться.
И ещё вспомнил, что никто из «обычных людей» не поднимал ладони к вискам. Вообще никак не реагировал на «корректировки».
Вопросов по-прежнему становилось всё больше. Что нужно сделать, чтобы Ники сама рассказала всё, что хочется понять?
Это тоже вопрос. Наверное, нужно перестать требовать ответа.
Я посмотрел на сумочку, на бумаги — на короткое время пришло сильное искушение посмотреть, заглянуть. Но я переборол его. И вспомнил взгляд Лакруа. У вас есть мелкие грешки?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
