Плохо соображая, где она оказалась, Надя кое-как выбралась на свежий воздух. Судя по примятой траве под ногами и нескольким стоящим в отдалении одномоторным самолетикам сельскохозяйственной или почтовой авиации, которые заметила Надя, выбравшись из пропахшей потом и керосином железной коробки, вертолет совершил посадку на маленьком полевом аэродроме местного значения. На краю летного поля виднелись какие-то одноэтажные строения, вполне возможно, авиационные ангары или что-то другое, и уходящая вдаль дорога. Впрочем, Надя не присматривалась. Голова просто раскалывалась. В походной аптечке, засунутой куда-то на дно сумки, имелся цитрамон, но аптечку еще нужно было найти. Марченко, наоборот, внимательно огляделся вокруг, зачем-то взглянул на темнеющее небо и сокрушенно покачал головой.
– Очень жаль, Надежда Игоревна, но, боюсь, вам придется задержаться до утра. Скоро ночь, а летать в темноте очень опасно. Да у нас и машина не приспособлена к ночным полетам.
Надя поморщилась. Хотя слова начальника пресс-службы ее скорее обрадовали. Еще один такой перелет она бы точно не выдержала.
– Скажите, у вас нет воды?
– Что? – Марченко недоуменно повернулся к ней.
– Воды. Таблетку запить.
– А-а. Извините, нет. Но я сейчас что-нибудь придумаю.
Марченко куда-то исчез. Вместо него рядом тут же появился Мещерин.
– Вот, держите, – старший лейтенант протягивал ей армейскую фляжку.
Надя почему-то подумала, что там у него водка или спирт, но внутри фляжки оказалась обыкновенная вода, с привкусом хлорки и ржавчины. Она все-таки сделала глоток, потом еще один. Несмотря на противный вкус воды, головная боль вроде бы отступила, даже без цитрамона.
– Видимо, наш вылет задержится, – заметил Мещерин.
– Да, мне уже сообщили, – ответила Надя, указав взглядом на возвращающегося Марченко.
– Я обо всем договорился, – сообщил запыхавшийся майор. – Поужинаете в аэродромной столовой и до утра отдыхайте. Тут и что-то вроде комнаты отдыха имеется с мягкой кушеткой, правда, без белья. Это там, – он махнул рукой в сторону ангаров, – пойдемте, я покажу.
– Вы пока подождите, – Марченко повернулся к Мещерину. – Я вернусь, и решим, где разместить ваших людей. Груз можете оставить в вертолете.
– Тогда поставлю часового для охраны, – заявил в ответ лейтенант.
Марченко пожал плечами, что, видимо, должно было означать: поступайте, как знаете.
– Идемте, Надежда Игоревна. – Свою помощь он ей не предложил. Надя подхватила сумки и поспешила за ним.
Здание аэровокзала, если, конечно, так называлось это сооружение, больше походило на деревянный сарай, в котором как-то помещались все аэродромные службы, включая небольшую столовую и упомянутую майором комнату отдыха. Майор достал из кармана ключ, долго возился с замком, но в конце концов все-таки открыл дверь. В помещении было темно. Но он вошел внутрь, пошарил рукой по стене, отыскивая выключатель, и зажег свет. Надя увидела перед собой небольшую комнату с единственным столом, несколькими стульями и двумя жесткими кушетками, какими обычно обставляются больничные процедурные кабинеты.
– Входите, Надежда Игоревна. Располагайтесь, – донесся из комнаты голос Марченко. – Не люкс, конечно, но переночевать можно.
– Спасибо. – Надя вошла внутрь.
– Вещи ставьте здесь. Вот вам ключ. И пойдемте, я провожу вас в столовую.
Он явно спешил. Наде стало совестно, что она задерживает его. Но оставался еще один вопрос, который волновал ее даже больше, чем ужин.
– Скажите, а здесь где-нибудь есть душ?
– Душ? – переспросил Марченко.
Наде стало стыдно за свой вопрос: не успела прилететь, как ей уже душ подавай. А еще офицер. Однако Марченко отнесся к ее словам совершенно серьезно.
– Да, в конце коридора. Но, боюсь, вода там только холодная.
Насчет воды он оказался прав. Но Надя нашла выход из положения: после ужина выпросила в столовой ковш и чайник кипятка и вполне сносно помылась. Голову мыть не стала – чтобы промыть ее волосы, потребовалось бы не менее пяти таких чайников. Зато полностью смыла впитавшиеся в кожу запахи последнего перелета.
Когда она, переодевшись в спортивный костюм, возвращалась из душа, за дверью предоставленной ей «комнаты отдыха» раздались трели сотового телефона. Дверь, как назло, не хотела открываться – Надя едва не сломала ноготь, пока возилась с ключом. А телефон продолжал звонить, заставляя ее суетиться. Спокойно, сказала себе Надя. Глубоко вздохнула, и ключ сразу провернулся. Она распахнула дверь и бросилась к телефону. На дисплее светилось «Петр» и его фотография. Она нажала кнопку соединения.
– Да, любимый!.. Алло! Я тебя слушаю!
Но из телефона донесся только шорох помех, а затем сигнал разъединения. Надя попробовала сама дозвониться до Петра, но, сколько ни пыталась, не смогла соединиться со станцией. Видимо, сигнал глушили аэродромные локаторы. Хотя она, кажется, не заметила на аэродроме ни одного локатора. И вообще, разве на полевых аэродромах ставят локаторы? Надя подошла к окну и выглянула наружу. За окном было темно. Только огни нескольких прожекторов горели в темноте, да на западе, на самом краю неба алела багровая полоска заката. Наде вдруг стало не по себе, когда она увидела эту похожую на кровоточащую рану багровую полосу, пугающую и уродливую до отвращения… Что за чушь! Разве закат может вызывать отвращение? Наверное, все дело в общем настроении. Если бы ей только удалось дозвониться до Петра и поговорить с ним, всё, даже этот кроваво-красный закат, воспринималось бы по-другому. Надо ложиться спать. Может быть, завтра ей повезет больше, и она сумеет дозвониться. И даже если сотовая связь опять подведет, она сможет сделать это по спутниковому телефону из полевого лагеря. Прежде чем отвернуться от окна, Надя снова взглянула на небо. Багровая полоса на западе стала как будто шире, словно края раны расползлись в стороны. Но такого, конечно, не могло быть.
* * *
– Надежда Игоревна. – Тихий, но настойчивый стук в дверь.
Надя открыла глаза. Стук сразу стал громче. Приподнявшись на локте, Надя осмотрела незнакомую пустую комнату. Деревянный стол, несколько стульев и жесткая медицинская кушетка, на которой она спала, не раздеваясь. Киренский полевой аэродром, комната отдыха! И сразу за этим пугающая мысль: неужели она проспала свой вылет?!
– Надежда Игоревна! – донесся из-за двери голос майора Марченко.
– Бегу!
Надя вскочила с кушетки, сунув ноги в резиновые шлепанцы, и, как была в спортивном костюме, бросилась к двери. Кое-как отперла замок и, впустив Марченко в комнату, затараторила:
– Пора лететь. Я сейчас, быстро. Буквально пару минут.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
