удивлённые взгляды были ему ответом.
— Патронус также служит средством доставки сообщений, — продолжил Блэк. — Свойства этого заклинания позволяют создавать магических посланцев, которые могут передать ваши слова на любые расстояния.
Профессор взмахнул палочкой и произнёс «Экспекто Патронум». Из кончика палочки вырвалось сияние и превратилось в лань. Серебристый спутник замер напротив профессора, и Сириус Блэк сосредоточенно уставился на светящееся животное. Затем лань сделала круг по аудитории, вернулась к нам и заговорила голосом профессора:
— Когда вы отправляете Патронуса с посланием, заклинание гарантирует, что оно будет передано так, как вы этого хотели. Оно сохранит ваш голос, вашу интонацию и даже вашу собственную энергию.
Сказав это, лань растворилась в воздухе.
— Вот это да! — восхитился стоящий рядом со мной Драко Малфой.
— Обалдеть! — не сдержалась я.
Волан-де-Морт никогда не рассказывал мне, что с помощью Патронуса можно передавать сообщения или защищаться. И где-то на краю сознания у меня закралась мысль, что, возможно, он не может его призывать, потому что для этого у него нет по-настоящему счастливых воспоминаний.
— А теперь разбейтесь на пары и попробуйте повторить. Когда призовёте спутника, сосредоточьтесь на мысли, которую хотите передать. Ну и, разумеется, тот, кто справится первым, получит десять баллов для своего факультета, — пообещал профессор.
— Аннабель, давай с тобой, — предложил Нотт, и я, утвердительно кивнув, встала напротив него. Теодор призвал серебристую лисицу, и через мгновение она подлетела ко мне и произнесла его голосом: «Не будь такой хмурой, Аннабель!» На губах Тео появилась лёгкая улыбка. Вот так просто с первого раза у него всё получилось.
— Превосходно, мистер Нотт! — воскликнул профессор Блэк. — Десять баллов Слизерину!
«Экспекто Патронум!» — призвала я свою змейку. Однако, когда я попыталась сосредоточиться на послании, у меня не получилось. Радость, охватившая меня от счастливого воспоминания, тут же сменилась раздражением, несвойственным данному моменту. И сколько бы я потом ни старалась, у меня так ничего и не вышло. С каждой новой попыткой радость сменялась чуждой мне злостью. Возможно, Волан-де-Морт чувствовал отголоски моих счастливых эмоций, и это его раздражало. Странно, когда я испытывала подобные эмоции рядом с ним, Тёмный Лорд не выглядел недовольным.
«Неужели его злит то, что я смею быть счастливой вдали от него?» — внезапно осенило меня.
Мне оставалось только наблюдать, как Патронусы других студентов летают по кабинету и разговаривают их голосами.
— Не расстраивайся, Аннабель. Получится в другой раз, — утешил меня Нотт.
Ну да, ну да, как же!
Вечером, закончив домашние задания в библиотеке, я решила навестить василиска. Воровато оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что рядом нет полтергейста Пивза, я спустилась на третий этаж. За последние полгода призрачный насмешник привык, что со мной вечно что-то случается, поэтому всё время отирался поблизости, чтобы не упустить лишний шанс повеселиться.
До заветной двери туалета я добралась незамеченной. Но, когда открыла её, то ошарашенно застыла на пороге.
Теодор Нотт и Гермиона Грейнджер целовались. Нотт обнимал девушку за талию, а она обвила его шею руками. Их губы слились в страстном поцелуе, и мои щеки предательски вспыхнули от смущения. Я почувствовала, что стала случайным свидетелем чего-то особенного, слишком интимного. Эти двое словно забыли об окружающем мире и погрузились друг в друга. Услышав, как Нотт простонал в рот Грейнджер, и увидев, как его ладони скользнули ниже по спине девушки, я решила, что самое время убраться подальше.
Тихо прикрыв дверь, я поспешила вниз. Спускаясь по ступеням, задумалась о том, что бы я почувствовала, если бы поцеловала Тёмного Лорда. От этой мысли у меня в животе затрепетали бабочки, дыхание сбилось, а сердце заколотилось чаще. Я знала, что лучше, чем он, никого не найду, просто потому что природа еще не создала никого совершеннее. И мне так хотелось, чтобы он чувствовал то же самое по отношению ко мне. Чтобы хотя бы раз посмотрел на меня так, как я смотрю на него… Я понимала, что сама мучаю себя недопустимыми мыслями, но ничего с этим поделать не могла.
Проходя через гостиную, я увидела, что там собрался весь факультет.
— Аннабель, давай к нам! — окликнула меня Дафна Гринграсс. Она сидела на диване вместе с Пэнси и Драко. Напротив них в кресле Блейз Забини рассказывал очередную шутку.
— Сейчас, только сумку закину, — отозвалась я.
В комнате было непривычно пусто. Я положила сумку на тумбочку, достала парный блокнот и, воспользовавшись случаем, пока никого нет, написала Волан-де-Морту:
«Добрый вечер, милорд. Сегодня на занятии по защите от тёмных искусств мы призывали Патронуса и учились с его помощью отсылать послания. Последнее у меня не получилось. Мне показалось, что я чувствую ваше раздражение, и это сбивало меня с толку. Возможно ли это как-то ограничить?»
Прикусив губу, я в течение пятнадцати минут ждала ответа, чтобы в конечном итоге прочитать сухое «Нет». Что значит «нет» в понимании Волан-де-Морта? Невозможно ограничить или «нет, я не стану этого делать»? Я посидела еще немного в ожидании пояснений, но их так и не последовало. Раздражённо захлопнув блокнот, я пошла к друзьям.
Хогвартс, 24 июня 1995 года
Несмотря на заверения директора о том, что третье испытание для чемпионов состоится через две недели, оно наступило только через четыре месяца.
Я сидела на трибуне со своим факультетом, а перед нами, на месте, где обычно проходили матчи по квиддичу, раскинулся огромный мрачный лабиринт из высоких зеленых изгородей. На последнем испытании появился и министр магии. Роберт Бардон сел в самом низу, среди судей и директоров школ. Мне оставалось только смотреть на его макушку.
Под аплодисменты и выкрики на площадку перед лабиринтом вышли оставшиеся чемпионы: Седрик Диггори и Флёр Делакур. И тут же усиленный волшебством голос Альбуса Дамблдора разнесся по трибунам:
— Сегодня утром профессор Блэк спрятал Кубок Трёх волшебников в глубине лабиринта. Только он знает его местонахождение. Поскольку мистер Диггори набрал большее количество баллов, он первым заходит в лабиринт. То, кто коснется кубка первым, и станет победителем. Если кто-то не сможет продолжить испытание, он или она должны послать в небо сноп красных искр. Желаю удачи!
Я встала и захлопала вместе с остальными болельщиками. Крэбб и Гойл проявили креативность, написав на своих лбах красной краской «Диггори». Под наши радостные крики Седрик зашёл в лабиринт, через минуту за ним последовала Флёр Делакур. Состязание началось, и трибуны притихли.
— Хоть бы сегодня никто не сдох, — поделился своими мыслями Драко Малфой.
— Мы с Гойлом поставили все свои карманные деньги на Диггори. Главное, чтобы он победил и остался в живых, — ответил ему
