на спине и легко похрапывает. Я почти завидую — уж ему-то не холодно.
— Через несколько дней, — отвечает маг. — Тебе придется дождаться его. Только Фраксис может решить, что с тобой делать.
— Дайте мне одеяло, — прошу я. — Мне холодно.
— Тебе, может, еще горячего бульона принести? Одеял лишних нет. К ночи что-нибудь придумаем. — Он выходит, но останавливается на пороге и словно спохватывается. — И не называй больше имен. Тебе не разрешали их называть.
Вскоре маги, за исключением двоих, приставленных нас охранять, выходят из домика. Я слышу запах дыма и треск огня. Разговоров мало — подкинь хворост, сполосни котелок, несите лепешки. Кажется, они собираются вечерничать. Темнеет. Мне на земляном полу становится неуютно, от холода начинает болеть низ живота, а от веревок ноют руки и ноги. Во рту сухо, хочется пить, голод становится просто невыносимым. Я дважды порываюсь позвать кого-то — и дважды себя останавливаю. Я должен вытерпеть.
Опускается ночь, и луна Чевь выбирается из-за горизонта, чтобы уставиться своим серебристым глазом прямо в лицо лежащего на кровати наследника. Он беспокойно мечется на постели, пытаясь спрятаться от ее взгляда, но без толку.
Ему пора просыпаться. Яд боевой иглы уже должен растаять в его крови.
Я дремлю, устав дрожать, когда юноша начинает стонать, а потом резко охает и приходит в себя — отпускает сквозь зубы крепкое ругательство, дергается, пытается разорвать веревку, крякает от натуги. Светлые заплетенные в косу волосы свисают с низкой кровати почти мне на лицо.
— Не выйдет, — говорю я, и он замирает.
— Кто здесь?
— Ты пока не увидишь меня, — я хмыкаю. — Я маг. Тоже пленник, как и ты.
— Маг? — В голосе столько льда. Мне становится еще холоднее, хотя я и так уже совсем закоченел. — Где мы находимся? Что это за место?
Услышав голоса, в сонной тут же показываются двое. Они уже видят меня — действие мозильника постепенно проходит. Высокий маг разглядывает мое лицо так пристально, что становится не по себе.
— Ты кого-то напоминаешь мне, — говорит он.
— Как поймешь, кого, скажи, — отвечаю я едко. — Мне очень интересно.
— Кто вы и зачем схватили меня? — спрашивает наследник. — Вы знаете, на кого напали? Это был мигрис правителя. Вы совершили преступление, за которое ответите.
Лежа на кровати, связанный веревками, он еще и угрожает.
— Мы готовы отвечать перед твоим правителем, Серпетис, сын Дабина. — Они не называют его фиоарной, но обращаются все-таки уважительно. Как с тем, кто вполне вероятно может оказаться наследником. — Тебе никто не причинит вреда, это мы обещаем.
Если бы нас хотели убить — нас бы уже убили. Это точно.
— Вам лучше меня отпустить. У меня важное дело. Поручение правителя.
Высокий маг косится на меня.
— Поручение правителя для нас ничего не значит, Серпетис, сын Дабина, — говорит он. Я почти вижу, как в голове его кружатся мысли, и одна из них точно касается меня. Не из-за этого ли поручения я следовал за юношей? Маг отворачивается и говорит тем, кто стоит у входа в сонную позади него: — Поднимайте их. Усадите к костру. И развяжите. Пусть согреются и разомнутся. И дайте еды и воды. Если будет нужно — выведите в лес по нужде.
Нас развязывают, но перед этим поят каким-то отваром, состав которого я угадать не могу. Дымнохмырник и еще какие-то травы, мне не знакомые. Я бы и рад не пить, но маги заставляют проглотить и открыть рот, чтобы убедиться.
Отвар быстро начинает действовать. Мы становимся вялыми, я едва могу поднять руку и донести кусок мяса до рта. Нас кормят жаренной на огне кабаниной. Она жесткая, горьковатая, не очень приятная на вкус. Но маги уплетают за обе щеки — очевидно, это их привычная еда. В лесу вряд ли можно найти откормленную домашнюю свинку.
Я набиваю живот, а Серпетис пытается подняться и походить. Шатаясь, он бродит у костра под пристальным наблюдением магов. Взгляд его осоловелый после питья, но даже сквозь дурман в нем чувствуется злость.
— Зачем вам я? — спрашивает он, отхлебнув из поданной кем-то фляжки. Кашляет, плюется. — Что это?
— Брага, — говорит один из магов. — Поможет разогнать кровь. Пей.
Но Серпетис сжимает губы и отказывается сделать глоток, протягивает фляжку обратно.
— Нет. Ваши заколдованные зелья оставьте при себе. Мне они не нужны.
— В нем нет колдовства, это просто перебродивший сок, — говорит тот же маг.
— Забирайте или я вылью.
Фляжку передают мне. Я отпиваю, проглатываю кисло-сладкий напиток. В желудке этот глоток устраивает настоящую бурю. Поспешно сунув в рот кусок соленой лепешки, я пытаюсь умирить свое нутро. После пары болезненных спазмов становится легче.
Маги внимательно наблюдают за мной, но еще внимательнее они следят за Серпетисом.
— Я не собираюсь это пить, — говорит он, когда фляжку снова пытаются дать ему. — Я же сказал. Не стану.
Я заканчиваю трапезу и поднимаюсь. Пока можно, лучше подвигаться. При мысли о ночи на холодном полу меня охватывает дрожь, я вскидываю взгляд на бегущую по небу Чевь и думаю о том, что будет, когда вернется Фраксис. Дожить бы еще до дня, когда он вернется.
— Зачем я вам нужен? — спрашивает Серпетис. — Вы ведь не хотите убить меня, так зачем?
— Ты нужен не нам, — говорит быстроглазый маг. — Ты нужен тому, кто послал нас. Ты — тот, кто все потерял, чтобы все обрести, Серпетис, сын Дабина.
