— Ты о чем? Их нет давно — все древние империи рухнули после этой катастрофы. Они вроде бы располагались за экватором, на севере, а там погибло все.
— Да, вроде так и было. Но зайцы-то были и при Древних? И пережили все, хотя и несладко им пришлось. Ничего у них с той поры не изменилось, кроме места жительства. Перебрались они к экваториальным лесам — и как жили, так и живут. Вроде бы до войны туда их жить не тянуло — леса там и тогда росли, но сырые больно, и жарко было как в бане. А как все отгремело, потихоньку изменился лес у экватора — там теперь не жарко, а холоднее даже, чем в тропиках. Совсем тогда мир переменился.
— Верно, Токе. Это из-за Шрама, той полосы, что в небе ночами светится. Это вокруг планеты кольцо идет — из пыли, оставшейся от погибшей луны, оно мешает солнцу нагревать экваториальную зону. Вот и получается, что на полюсах холодно, как и раньше, от полюсов до тропиков становится жарче, тоже как и раньше, а вот к экватору опять температура падает.
— Ну ты и горазд умные словечки рожать! Так оно и есть, насчет жары и холода. А раньше не так все было, до Древних с их войной. Весь мир они искалечили, все по-другому стало. Вон в Эгоне вашей — степь сплошная, а говорят, там зайцы как раз и обитали до всей этой неприятности. А как все с ног на голову кувыркнулось, так и засох их лес. Вот и пришлось им перебираться.
— Я понял, о чем ты. Токе, у зайцев никогда не было государственности. Они не люди — и живут не так, как мы. У них вроде бы сотни родов, не вмешивающихся в жизнь друг друга. И землю они не делят: лес — общий для зайцев, ходи где хочешь и делай что хочешь. У них нет армии, нет городов и крепостей, нет дорог, нет единых правителей, нет денег, есть только какие-то законы, которые они исполняют. И эти законы одинаковы для всех. У них нет ни бедняков, ни богачей — ни один заяц не должен испытывать нужду. А у Древних были такие же страны, как сейчас южнее экватора: города, столицы, дороги, короли, чиновники, аристократия, жрецы и маги, наемные армии, монеты, нищета низов и роскошь верхушки.
— Ох ты и хорошо загнул! Я даже захотел стать зайцем. Тимур, да про Древних никто толком уже и не помнит. Что там и как было. После войны было несколько темных веков, когда забыто было почти все. Затем вылез первый император и создал Империю. Так как никаких Империй тогда не было, сплошная дикость, она осталась единственной империей без названия. Первая. Во как это было.
— Да нет, Токе, просто этот первый император был полностью сумасшедшим человеком. Он запретил давать название первому объединению южных земель, и когда строил столицу Империи, тоже запретил ей давать название: ее так до сих пор и называют — Столица. Говорят, он даже пытался Чессу заставить всех называть Река, но это ему не удалось.
— Да, есть такое. Я слышал, что даже наследника он назвал Сын.
— Я о том же — он был сумасшедшим.
— Это ты по злобе на него напраслину возводишь, — хохотнул Токе, — Вы, степняки, его не любите сильно, ведь это он вас в Эгону выгнал. Да и чего это мы ему кости перемывать стали? Вроде же о Древних говорили. А! Так вот — никто уже толком и не знает, как Древние жили и что там у них было. А зайцы помнят. И у зайцев все осталось так, как и было тогда. И воевать они тогда, наверное, воевали — думаю, тогда все воевали, раз до такого довоевались. И сила древняя у них осталась — они единственные, об кого Империя зубы обломала. Говоришь, армии нету у них и крепостей нету, а тем не менее имперцы с ними такой мирный договор заключили, что… Не знаю даже, как сказать… Получилось, будто зайцы с Империей как с портовой шлюхой обошлись, да еще и заставили шлюху им заплатить за доставленное удовольствие.
— Вижу я, зайцев вы не любите, — в свою очередь позлорадствовал Тим.
— Кто? Я? Да клал я им на головы с грот-мачты. Зайцы в море не ходят, в портах я их тоже не встречал — мне они вообще жить не мешают. Они сдвинуты на своих деревьях — лазят там, где лес растет, и не дают его переводить. За это могут и прибить. Но пока досок на корабли хватает, китобои будут делать свою работу, и зайцы нам не указ. Лес в море не растет.
— Токе, а материк, тот, что на юге? Он что, так и тает до сих пор? Неужто там столько льда?
— Ага. Так и тает. И море вокруг него ледяное. Я думаю, он еще долго таять будет — льда там горы. Тимур, с тобой приятно болтать — как-то по-интересному выходит. А то с другими ребятами тут стоишь — так или о бабах, или о том, что, когда, с кем и сколько выпил. Или о китах. Темы хорошие, но поднадоели еще лет десять назад. И ты вот что — хватит старые дела вспоминать, иди на парусную, команду поднимай. Пора убирать лишние, иначе сейчас не удержим к волне.
* * *Принц, выслушав доклад Азере, долго молчал, задумчиво перебирая на столе зловещие инструменты палаческого ремесла. Маг привык к странным вкусам Монка и давно уже не удивлялся, когда тот частенько вместо кабинета устраивал встречи в застенках. Не беспокоился он и о том, что палачи услышат лишнее: он знал, что все эти костоломы немы и глухи. Один даже был слеп, но это не мешало ему выполнять свою неблаговидную работу с блеском — он был непревзойденным мастером по снятию кожи (с живого человека).
Сегодня в подвале помимо принца и палачей присутствовала очередная жертва. Азере также не волновался, что этот истязуемый обогатит свою память государственными секретами: раз при нем делают подобные доклады, значит, бедолага отсюда точно никогда не выберется, а если даже и выберется, то по частям.
— Так, значит, надежд на ее обнаружение мало? — Слова принца прозвучали неожиданно: уж слишком долго он хранил молчание.
— Да, — кивнул Азере. — Она очень странная. И абсолютно непредсказуемая. Мы так и не поняли, с чем столкнулись. Едва мы постигали ее путь и ставили на нем достойный заслон, как она вдруг резко меняла направление. Пока мы перебросили в эту провинцию на драконах магов и хороших бойцов, она ускользнула к горам и там ухитрилась полностью обрубить след. Мы не рисковали выходить на нее мелкими группами: она бы просто перебила всю группу. Слишком сильна. У меня там сейчас триста человек, они бродят расходящимися кругами — пытаемся обнаружить хоть что-то. Не могла же она там раствориться?
— Но, как я понимаю, ты считаешь, что надежды на это немного?
— Если откровенно, то надежды вовсе нет. Мне вообще кажется, что она с нами играла, будто кошка с мышкой. И до сих пор не понимаю, как она выбралась из того капкана на Чессе. Она просто исчезла, чтобы появиться очень далеко от той паромной переправы. И никто не видел ее — никто. И это в самой густонаселенной части Империи. Причем сделала она это чуть ли не мгновенно, будто дракон ее подвез. Не будь этого — мы бы ее сдюжили, не ушла бы. Хотя кто ее знает… я вообще не понимаю, кто это или что это… Иногда мне даже кажется, что я не хочу этого знать — слишком уж мне не по себе от нее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
