— И в том я приношу торжественную клятву!
За заключительными словами присяги последовали шум и гул голосов. Кто-то хлопал в ладоши, кто-то одобрительно восклицал. Возобновились разговоры, и Кэлдасон невольно прислушивался то к одним из новообращенных, то к другим.
— Тихо! — возвысила голос Гойтер. — Послушайте меня. Те из вас, кто вернется сегодня в свои дома, должны расходиться по одному или маленькими группами. Не удивляйтесь тому, что охрана не выпустит всех сразу: это делается для конспирации и для вашей же безопасности. Остальные, кто домой не идет, пусть остаются на месте: командиры групп подойдут к ним сами. Давайте закончим наше собрание организованно и без происшествий. Договорились?
Ответом ей были аплодисменты.
— Кто домой не идет... — повторил за ней Куч.
— Есть люди, выбравшие путь подпольной борьбы, — пояснил Карр. — Они полностью порвут с прежней жизнью: получат новые имена, новые биографии, обретут новые цели. Но большинству предстоит содействовать Сопротивлению, исполняя прежние общественные роли.
— Кажется, у вас все неплохо организовано.
— Мы еще учимся. Прошли годы, прежде чем нам удалось создать нынешнюю структуру движения. Но с каждым новым посвящением возможности нашего союза становятся все шире.
— Это весьма впечатляет, не так ли, Рит?
— Ты видишь во всем этом нечто романтичное, Куч, не правда ли? Своего рода приключение.
— Ну, я думаю...
— Это не так. Все это касается реальных людей, которые по-настоящему рискуют, и не исключено, что избранный путь приведет их к гибели. Мало того, их близких — жен, братьев и сестер, родителей — могут подвергнуть пыткам, изувечить, а то и убить. Почему ты, Карр, упорно не хочешь обратить внимание парня на эту сторону вопроса?
— Ты циник, Рит, — добродушно, хотя и не без некоторой язвительности произнес патриций. — Да, все так, как ты говоришь. Люди идут на риск, причем рискуют не только собой, но и своими близкими. Идет борьба, и она невозможна без жертв. Но прав и Куч, это действительно приключение, может быть величайшее, какое нам суждено пережить. Что касается романтики... может ли быть что-либо романтичнее свободы?
Кэлдасон промолчал.
Люди расходились — невозмутимые стражники выпускали их по одному или по двое. Оставшиеся сбивались в кучки. Гойтер переходила от одной группы к другой, давая наставления и отвечая на вопросы.
— Карр, а нам что делать? — спросил наконец квалочианец.
— Есть для вас дело, хотя это и делом-то не назовешь. Думаю, вам пора познакомиться с людьми, о которых я уже рассказывал. Помните, беглецы, которых судьба свела на нашем берегу?
Он повернулся к двери, куда в этот момент вошла небольшая группа людей в плащах с капюшонами. Часть из новоприбывших сопровождали мужчину, двух женщин и двоих детей. Даже на первый взгляд компания казалась более чем разношерстной.
«Как мало между ними общего», — подумал Рит.
Никто не предполагал, что вот-вот все изменится, и меньше всех — Кэлдасон.
20
Женщины откинули капюшоны, и оказалось, что обе они — обладательницы роскошных волос, только у одной они были русые, а у другой — цвета воронова крыла. В смуглой брюнетке Кэлдасон сразу признал соотечественницу; подобные встречи случались не настолько уж часто, чтобы придавать им особое значение, и квалочианка, как ему показалось, придерживалась на сей счет такого же мнения. Дети — выяснилось, что это мальчик и девочка, — выглядели смертельно уставшими. Впрочем, уставшими были все.
Мужчина, невысокий, но хорошо сложенный, капюшона не снял. Возможно, у незнакомца имелась на то причина, однако добился он лишь того, что привлек к себе дополнительное внимание.
Кэлдасон был заинтригован встречей с квалочианкой, человек, желавший остаться неузнанным, пробудил в нем естественное любопытство, но все его внимание приковала к себе Серра Ардакрис. Воина он узнал в ней инстинктивно, даже без рассказа Карра. Ее выдавала непринужденная грация движений, присущая лишь хорошим танцорам и хорошим бойцам, упругая походка и развитая мускулатура — впрочем, ничуть не умалявшая женственности. Женщину можно было бы назвать привлекательной, однако в первую очередь в глаза бросались порывистость и сила. Осанка, манера держаться — все в ней говорило об уверенности в себе, сопряженной с некоторым упрямством, а возможно, и граничащей с безумием.
Серра, в свою очередь, внимательно рассматривала его с другого конца помещения, ибо, вне всякого сомнения, сразу признала в нем товарища по ремеслу, человека, подобно ей связанного с насилием. Впрочем, ее немигающий взгляд не сосредоточивался на нем одном; стараясь выглядеть непринужденной, гостья держала в поле зрения всех присутствующих. Точно так же вел себя в непривычной обстановке и сам Рит, однако благодаря своему большому опыту ему удавалось лучше это скрывать.
Кто-то высвободил рычаг, и зубчатые колеса возобновили вращение.
— Это не место для беседы. — Карр повысил голос, чтобы перекрыть шум. — Пусть мы и среди своих, но желательно найти тихое место.
Он подал знак Гойтер, обменялся с ней шепотом несколькими фразами и, попросив Рита с Кучем немного подождать, направился к новоприбывшим.
— Непростой сегодня день, а? — сказал Кэлдасон пареньку. — О многом приходится задуматься.
Юноша кивнул.
— Ну и как, справляешься?
— Да. То есть вроде бы да. Впечатлений, конечно, хватает. Тут тебе и известие о том, что я — «искатель», и план Сопротивления, да и про тебя... такое...
— После шквала событий все, как правило, успокаивается.
— Только не в том случае, Рит, если ты рядом.
Карр сказал что-то новоприбывшим, и они дружно посмотрели в сторону Рита и Куча, а затем направились к ним. В первую очередь Рит отметил взгляд Серры — гордый, проницательный, исполненный все той же, уже отмеченной им, силы.
— Ну что ж, — сказал патриций, подходя к ним, — думаю, нам найдется о чем поговорить. Следуйте за мной.
Квалочианец и юноша пристроились позади компании, которую Карр повел к маленькой двери в дальнем конце помещения. Открыв ее, он пропустил всех внутрь, а затем вошел сам и щелкнул замком.
— Так-то лучше, — объявил патриций. Они оказались в длинном узком помещении, заполненном громоздившимися по обе стороны центрального прохода мешками и бочонками. Здесь было прохладно и тихо. Под низким потолком светили магические шары, но их было меньше, чем в зале, и поэтому в помещении царил полумрак. Кэлдасон, быстро осмотревшись, удостоверился в том, что они одни.
— Что ж, Кинзел, теперь ты можешь снять капюшон, — предложил патриций.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
