После решающего сражения почти всех ополченцев распустили по домам. Остались лишь некоторые разведчики да гарнизон. Каждый день кто-нибудь весело прощался с остающимися — люди, у которых был дом, возвращались домой. И однажды Рольф приковылял в штаб.
— Генерал, могу я получить отпуск, чтобы съездить… — Он запнулся. — Чтобы съездить домой?
— А я и не знал, что у вас есть дом, Киттеринг. Конечно, я дам вам месячный отпуск и распоряжусь, чтобы вы получили всё причитающееся вам жалованье.
…На озере Шамплейн господствуют два ветра: полгода дует северный ветер, изредка меняясь, и полгода — южный.
На следующее же утро по озеру, подгоняемое северным ветром, понеслось каноэ из берёзовой коры — Рольф полулежал в середине, Куонеб сидел на корме, Скукум — на носу.
Два дня спустя они были в Тайкондероге, нашли помощника, чтобы волоком перебраться на озеро Джордж, и вечером на третий день Куонеб, обвязав шею Скукума верёвкой, причалил к пристани Хендрика Ван Трампера.
Они открыли дверь кухни. В очаге весело пылали поленья, бурлила, распространяя аппетитный запах, похлёбка в кастрюле. Семья садилась ужинать.
«А я и не знал, что у вас есть дом…» — сказал генерал. Посмотрел бы он сейчас, какой приём был оказан вернувшемуся с войны хромающему разведчику! Да, у Рольфа был дом! И, опьянённый этой уверенностью, он перецеловал их всех, даже Аннету, чьи щёки алели, а глаза сияли. Впрочем, ему пришлось за это поплатиться: несколько дней потом она застенчиво и высокомерно его избегала.
Старый Хендрик просто захлёбывался от радости:
— Ах, я хочу смеяйться! Это хорошо! Где этот чёртов пёс? Нет, снимайт верёвка! Нынче праздник, и он получайт свою курица!
— Марта, — сказал Рольф, — вы же велели мне приехать к вам, если меня ранят. Вот я и приехал и прихватил полную лодку кое-чего на случай, если не смогу отработать свою долю на ферме.
— Сынок, не надо было ничего привозийт. Мы все тебя тут любийт, ты это знайт! Ты приезжайт, и я всё больше рада, а Аннета… она плакайт, когда ты уходийт на война.
— И вовсе нет, мама! Это вы с маленьким Хендриком плакали! — возразила Аннета, отворачивая запылавшее лицо.
На холмах царил октябрь, и деревья оделись в золото, пылали багрянцем, алые и оранжевые стояли дубы и берёзы. По голубизне неба над ними плыли белые облака, а прозрачная вода озера переливалась синевой.
Сколько раз Куонеб повторял: «Когда я уйду в Край Счастливой Охоты, пусть там всегда будет месяц Опадающих Листьев, потому что это лучшее время в году!»
Но этот прекрасный месяц солнечной погоды и пламенеющих лесов таил одну угрозу. Если уронить раскалённый уголь на сухую листву, стоит ли потом удивляться, что огненная стихия оголит холмы?
Можно ли поднести свечку к сухой пакле так, чтобы она не запылала? И какой глупец поверит, что юноша и девушка, расставшиеся почти детьми и встретившиеся вновь в первом расцвете мужественной силы и женственной прелести, будут по-прежнему считать себя братом и сестрой?
— Марта, почему Рольф и Аннета всё ссорийтся?
— Хендрик, ты совсем слепой, точно крот. Я говорийт, что соседняя ферма совсем не плохая, но Рольф говорийт: «Нет! На озере Джордж земля бедная!» Он хотейт, чтобы вся его семья переезжайт на Гудзон.
86. Хорошие времена
Приближался ноябрь, а с ним и конец отпуска. Рольф чувствовал себя не хуже, чем до ранения, и последние две недели, орудуя то вилами, то топором, сумел переделать на ферме немало неотложных дел.
Они успели построить добротную конюшню, подогнав брёвна один к одному так, что им мог бы позавидовать любой краснодеревщик.
Но одновременно Рольф днём и ночью воздвигал другое здание — не какую-нибудь лесную хижину, но великолепный приют любимой и любви. Воздвигал он его не на берегу озера и даже не над Гудзоном, но высоко-высоко, выше вершин высочайших гор, над облаками в хрустальном воздухе — и из воздуха. Он строил и строил, пока отпуск почти не кончился, и только тогда осмелился попросить помощи. У Аннеты. И она обещала достроить замок вместе с ним.
Да, фермы по берегам озера Джордж были бедными и лежали в стороне от больших дорог. Этот край не шёл ни в какое сравнение ни с Шамплейном, ни с Гудзоном. И уговорить Хендрика, который после десяти лет неустанного труда по-прежнему еле сводил концы с концами, было совсем нетрудно. Будущим летом они поищут себе землю получше. Но пока пришло время вернуться в Платсберг.
Первого ноября Рольф и Куонеб явились к генералу Макомбу. Однако дела для них не было никакого: гарнизон готовился к зиме, не ожидая больше неприятностей от северных соседей. Почти все ополченцы были распущены, и генерал принял двух разведчиков, только чтобы вручить им приказ о почётном увольнении из армии, надеть на грудь каждого военную медаль, а Рольфу пожать руку ещё и за участие в бесстрашной вылазке, когда он заклепал английскую пушку.
…Но вот войне со всеми её бедствиями подошёл конец. В декабре 1814 года был подписан Гентский мир, и ружья водворились на стены хижин. В мирном договоре ни словом не упоминался повод к этой войне — право обыскивать корабли в открытом море. Да и к чему? Смешно было бы, если бы драчун, который допекал мальчишку послабее и вдруг получил нежданный отпор, не просто помирился бы с недавним врагом, но прежде торжественно заявил: «Я, драчун Джон, отныне соглашаюсь, обещаю и обязуюсь больше не задирать тебя, Джонатан, прежде мной допекаемый!» Этот вопрос был разрешён ходом событий, и с правом на обыск навсегда было покончено задолго до заключения мира.
На зиму Рольф с Куонебом вернулись в леса и вновь занялись добычей пушнины, а с наступлением весны, едва завершился сев, Рольф и Ван Трампер купили себе по ферме в верхнем течении Гудзона, вложив в них все деньги, какие у них были и какие им удалось занять. Рольф настаивал, что земли следует приобрести как можно больше. Хендрик опасался сразу сжечь за собой все мосты, но тут нежданно нашёлся желающий приобрести его старую ферму не ради занятия сельским хозяйством, и всё решилось само собой.
Свадьбу сыграли ещё через год, когда Рольфу исполнилось двадцать три года, а Аннете — девятнадцать. Поселились они, по правде говоря, отнюдь не в замке, но зато их домик был гораздо уютнее и удобнее.
Он положил начало новому селению. Было бы хорошей земли достаточно, а остальное приложится. Соседей становилось всё больше, и вскоре не осталось ни одного свободного участка. Рольф с Хендриком обрели достаток, и теперь последний только радовался, что в своё время уступил настояниям зятя: его сыновья подрастали, но земли должно было хватить на всех, и, значит, они останутся дома.
Рольф же завёл лавку и занялся скупкой пушнины, а когда накопил достаточную сумму, построил возле водопада лесопильню, вокруг которой и вырос посёлок с почтой — на её вывеске красовалась фамилия Рольфа.
С. Т.
Киттеринг
П. О.
Куонеб, конечно, не расстался с Рольфом, но в дом к нему почти не заглядывал — особенно после того, как дом был перестроен и стал заметно больше. Старый индеец отыскал удобное уединённое место в лесу и поселился там.
Скукум страдал от того, что не мог быть с обоими своими хозяевами сразу, но нашёл выход из положения и жил у обоих по очереди. Он почти не изменился, но тем не менее сумел более или менее постичь непререкаемую зоологическую истину, что куры — это не рябчики, и с надменной снисходительностью взирал теперь на кудахчухщую компанию, которая каждое утро сбегалась на зов Аннеты. Более того: в один прекрасный день он сурово положил конец поползновениям соседской дворняжки, чьи познания в орнитологии не шли дальше тех, какими ещё недавно довольствовался он сам.
Всё это делало ему честь, ибо он был уже далеко не молод и всё новое давалось ему с трудом. Когда снег на полях вокруг растаял в седьмой раз, он ушёл в Край Счастливой Охоты, где нет дикобразов, зато полным-полно кур — и ни один человек ничего ему не запрещает.
И всё же, даже умерев, он продолжал жить, потому что его сменил Скукум Второй, в положенный срок уступивший место Скукуму Третьему, — и так продолжается и по сей день.
87. Куонеб уходит в родные края
Прошло двадцать лет. Рольф преуспевал. Он давно уже стал состоятельным семейным человеком — лавка и лесопильня приносили хороший доход, а в комнатах всё время звучал детский смех.
Рольф был очень занятым человеком и опасался добавить себе ещё занятий, и тем не менее со временем, не без содействия уже белого как лунь Сая Силванна, он оказался в Олбени на одной скамье со стариком в сенате штата. С каждым годом круг его обязанностей рос — из Олбени он отправился в Нью-Йорк, где вершились торговые дела страны, а оттуда в Вашингтон, её столицу. И всё же каждый год в охотничий сезон он умудрялся выкроить несколько недель, чтобы провести их в лесу с Куонебом. Они обходили свой прежний участок и заново переживали давние дни, и всё это обрело новый смысл, когда к ним присоединился Рольф-младший и тоже беззаветно полюбил лесную жизнь.
