– Нет, госпожа, – улыбнулся Арий.
От его улыбок, белых одежд и мягкого тихого голоса уже кружилась голова. И говорил он так, будто мы обсуждали не его смерть, а вели разговор… ну, скажем, о погоде. Или недавней вечеринке у какой-нибудь знатной госпожи.
Я глубоко вдохнула и прижала пальцы к вискам.
– Что я могу сделать для тебя?
– Госпожа?
И взгляд – как у коровы, которая покорно идёт на бойню.
– Ты спас мне жизнь, целитель. Ты правда думаешь, что я буду стоять и смотреть, как мой, хм, друг… как Зак тебя убивает, потому что это… «целесообразно»?
– Полагаю, вы будете в этот момент спать, – склонил голову Арий.
– Ты издеваешься?!
Он долго смотрел на меня – пока я не перестала злиться, а почувствовала неуверенность и даже поёжилась. Очень странный у него был взгляд, взрослый не по годам. Но не как у некоторых стариков – усталый или озлобленный. Нет, опытный и грустный. Как у статуи Матери в храме. На неё я тоже долго не могла смотреть.
– Вы можете отправить меня в Мальтию, госпожа?
– В Мальтию? – опешила я. – Зачем?
Арий снова улыбнулся – он постоянно улыбался. Грустно и добро. О чём бы ни говорил, всегда одинаково. Да, как статуя в храме.
– Там мне надлежит сейчас быть, госпожа.
Я чувствовала, что Заку это не понравится. И ещё меньше это не понравится королю Овидию. Но плевала я на них – вот что. А Амира, чтобы заставить меня подчиниться, рядом не оказалось.
– Хорошо.
– Да благословит вас всемилостивая Матерь, госпожа, – тихо отозвался Арий, как ни в чём не бывало попивая настой.
Странный мальчик. Однако я не хотела, чтобы он умирал из чувства ли благодарности, или жалости, или ещё чего, не знаю. Но что сделано, то сделано – я отправила его в Мальтию следующей же ночью. В королевский дворец, как он и просил.
И той же ночью свалилась как снег на голову Амиру – к слову, он не спал и даже не развлекался с девушками, а засиделся за какой-то писаниной, наверняка снова государственной важности.
Принц так обрадовался мне, я даже пошутила, что ему бы пристало расстроиться: я же оружие, страшный соблазн и всё такое… «Элиза-сайе! – осуждающе качал головой Амир. – Ну что вы говорите!»
Я попросила его увезти меня подальше от столицы. Желательно в самую глушь и желательно побыть со мной. Так меньше было возможности рассерженному Заку явиться по мою душу – Амира он не любил да и мешать мне выздоравливать в каком-нибудь симпатичном саду или лесу вряд ли стал бы. Да и Ярати с её дворцами и жемчужными улицами мне видеть сейчас не хотелось.
Амир отвёз меня к Висячим садам Атстании. Он не мог оставаться со мной долго, но сделал всё, чтобы меня окружали проверенные слуги. Моё мнение по поводу рабства он целиком разделял – во всём дворце работали только свободные южане. Все они знали Амира ещё с того времени, как он, войдя в возраст, стал наместником Атстании. Все его буквально боготворили, а заодно и меня. Но меня на втором месте. Это удивительно – в столице было наоборот. Не один Зак считал Амира слабаком. Среди аристократов старший принц тоже не был особенно популярен. Тогда меня это удивляло – хотя ничего странного в этом не было: Амир с его мирными планами развития торговли мешал аристократам получать богатства завоёванных земель и бесплатных рабов – местных жителей. Зато торговцы Амира, естественно, любили, но я вращалась в среде знати и мало знала о том, что творится в Среднем городе, а уж тем более в Нижнем. Да и не хотела знать.
Я вообще тогда мало оглядывалась вокруг – малышка Лизетта во мне ещё не умерла. Я жила в достатке, мне прислуживали, я просто не задумывалась, что у кого-то может быть иначе. Я всегда жила так – разве что до встречи Валентина было иначе. Но я этого почти не помнила.
Я не понимала Амира, не понимала, почему его так беспокоит Овидстан, – ведь всё же хорошо. Зато я понимала Зака с его королём: воевать в природе людей. Так объяснял мне Зак, и я не находила нужным подвергать его слова сомнению. К тому же разгоралась война с Мальтией, а там – я точно знала – положение отнюдь не радужное. В Овидстане куда лучше, так пусть король Овидий вместе с Заком сделают, чтобы и в Мальтии было так же хорошо, как на Юге.
Да, да, я была наивной девочкой. Но люди – и даже чародеи – почему-то не рождаются умудрёнными опытом.
Если бы не каприз – Амира я бы тоже своим господином не выбрала. Но, во‑первых, мне не хотелось вечно танцевать под дудку Зака. Я тоже чародейка и уже достаточно умная, чтобы выбирать, – хотелось показать мне. А во‑вторых, Амир же сказал, что он меня не хочет. Не хочет? Меня?!
И мне просто повезло: любой другой на месте Амира заставил бы меня и убивать, и лгать – я же действительно не взяла с него клятву, прежде чем дать свою. Но Амир оказался достаточно порядочным. Я до сих пор кляну себя за то, что не понимала этого тогда. Но что имеем, редко для нас ценно.
Амир относился ко мне как к наивной девочке. До клятвы я представляла для него лишь помеху. После – я была возможностью помочь. Но он никогда, никогда не обращался со мной как с оружием, и это совершенно не моя заслуга.
В Атстании он пробыл со мной три дня. Гулял по садам, возил в горы, ни на мгновение не оставлял одну. И не надоедал со своими государственными проектами – думаю, к тому моменту он уже понял, что они вызывают у меня только зевоту. Амир напоминал мне Алэра своей заботой, но в нём не было постоянной обречённости последнего. Амир, например, умел смеяться, как никто, и шутить. Иной раз я не могла съесть даже кусок за обедом, слушая его байки. Потрясающий оратор, потрясающий выдумщик. С ним было удивительно легко – как я до клятвы этого не понимала? Те три дня его прикосновений без подтекста, его слова, его взгляды – будь у нас побольше времени, я бы обязательно влюбилась.
Но у него никогда не находилось «побольше» времени на свою чародейку. Впрочем, на себя тоже. Страна важнее. Как-то я пыталась выяснить, есть ли у него возлюбленная. И выяснила – попробуй скрой что-то от любопытной чародейки. Возлюбленной не было, только девушки-служанки, причём из борделя Нижнего города. Заинтересовавшись, я его даже посетила. Это был полезный опыт, но о нём как-нибудь потом.
После отъезда Амира я осталась в Атстании одна – если можно так сказать, ведь меня всегда окружали слуги. Я почти не общалась с ними – большинство из них меня сторонились. К этому я давно привыкла. Мне нравилось сидеть в беседке в саду или выезжать в паланкине в горы. В те дни я даже не чувствовала себя особенно одинокой. У меня не возникло желания позвать волка – я знала, что он сейчас в Мальтии с Лансом. Часто во сне я смотрела его глазами – как Ланс сидит за заваленным письмами столом и трёт виски. Как засыпает прямо в кресле. Как скачет верхом по сельской дороге – кажется, от Пчелиной Заводи к столице.
