В ее глазах мелькнули искорки мягкого света:
— Мне тоже их жаль. Но я так рада, что здесь есть вы.
Я тихо пошел прочь, стараясь держаться в чуть более темной зоне, у самой стены. В крови бушевал адреналин, нервы были на пределе, и я чувствовал, что делаю нечто очень важное и очень полезное. Раньше мне не приходилось испытывать ничего подобного. Сюда же примешивалось и острое чувство гордости оттого, что доставил Тэйре радость своим появлением. Все это вместе вызвало такой прилив восторга, что я вдруг засомневался, не принимаю ли желаемое за действительное.
Женщина на голограмме вымыла голову и принялась за тело. Тот, кто управлял дисплеем, развернул изображение градусов на тридцать, а рядом подвесил еще одну голограмму, передававшуюся с диаметрально противоположной камеры. Теперь вся комната была как на ладони. О лучшем отвлекающем факторе я и мечтать не мог.
Наблюдая, как эти люди подсматривают за женщиной, я вдруг подумал, что это чем-то напоминает мою собственную привычку отгораживаться от других невидимым барьером — смотреть, но не касаться…
Я дошел до стоек с приборами, стоявших достаточно далеко от моей предполагаемой жертвы, чтобы облако от шарика не достигло меня, но достаточно близко, чтобы стрелять уверенно. Для устойчивости я положил руку с нидлером на крышку какого-то ящика и тщательно, прицелился. Наблюдатель поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее.
Я нажал на спуск.
Человек в мантии задрал голову и посмотрел налево, как будто услышав странный звук. Потом он посмотрел направо, и тогда я выпустил вторую иглу. Он дернулся, потом голова его упала на грудь. Я глубоко вздохнул.
Из своего темного угла я наблюдал за остальными, Теперь я видел, что их шестеро. Хотелось бы знать, здесь ли Недди Палмертоу?
Никто не заметил, что произошло с подстреленным мной наблюдателем. Я подумывал, не подстрелить ли еще одного, но решил, что это будет слишком подозрительно. Если заметят одного потерявшего сознание, то первым делом подумают, что он упал в обморок, но, если их будет двое, сразу возникнет мысль о диверсии.
Прошло несколько минут. Я начал волноваться, что в зал может зайти кто-нибудь из местных и обнаружить меня или Тэйру.
Когда глаза полностью адаптировались к сумраку, мне показалось, что я вижу в зале еще одного человека, которого не заметил раньше.
Женщина на голограмме закончила принимать душ и включила сушилку. Когда она вышла из ванной в комнату, изображение не последовало за ней. По-видимому, я подстрелил оператора, управлявшего камерами.
Через секунду кто-то позвал: «Эй!». Ответа не последовало, и тогда кричавший подошел к креслу, где сидел оператор. При этом он что-то сердито говорил, но слов я не разобрал. Потом он потряс мою жертву за плечо.
Оператор не проснулся, что меня нисколько не удивило. К его креслу подошли еще двое, чтобы узнать, в чем дело, Но разбудить соню не удалось и им. Вскоре у кресла собрались остальные, я заметил в руках одного из них что-то похожее на саквояж доктора.
Он поставил его на пульт, начал открывать, и тут я понял, что ждать больше нельзя. Двое наблюдателей все еще плелись из разных концов зала, они были слишком далеко от основной группы и газовая бомба не причинила бы им вреда. Когда тот, с саквояжем, достал из него что-то и склонился над «спящим», я прицелился в самого дальнего из местных и дважды нажал на спуск. Тэйра сработала предельно четко. В тот самый миг, когда человек с саквояжем наклонился над своим пациентом, серебристый шарик, описав дугу, упал точно в середину небольшой группы. Я успел заметить, что моя вторая жертва начала оседать на пол, и прицелился в другого отставшего.
Я выстрелил раз, потом еще раз, но было поздно — он резко пригнулся и почти на четвереньках зигзагами бросился бежать прочь от расширявшегося облака. Остальные были уже выведены из строя; те, кого накрыло облако, лежали на полу, поэтому я побежал за ним.
Нога еще плохо слушалась меня, и я налетел бедром на низкий край пульта. Это задержало меня, но я все-таки продолжал преследование, на бегу пытаясь вспомнить, сколько иголок я уже израсходовал. В памяти неожиданно всплыли сцены из старинных детективов, где суровый полицейский преследует последнего уцелевшего бандита. В моем случае полицейский, взяв гангстера на мушку, должен был бы сказать ему примерно следующее:
— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь: «Сколько раз он выстрелил, девяносто пять или девяносто шесть?»,
Обо всем этом я моментально забыл, продолжая мчаться по затемненному залу, ориентируясь по топоту ног убегавшего. Внезапно топот прекратился.
И тут я понял, что спрятаться мне не за что, а этот парень вполне может быть вооружен. Я резко метнулся влево, к ближайшему пульту, и в ту же секунду моих ушей достиг шипящий звук выстрела из парализатора.
В спешке я споткнулся, но успел нырнуть под прикрытие пульта. К счастью, луч меня не задел, но позиция была крайне уязвимой. Меня прикрывали только два стоявших рядом небольших пульта, другой защиты поблизости не было. Мой противник вполне мог скрытно пробраться по периметру зала и зайти мне в тыл. А ведь у Тэйры оружия не было…
Я осторожно выглянул из-за пульта и сразу спрятал голову обратно. Через мгновение раздалось шипение парализатора.
Я не просидел и пяти секунд, скрючившись под пультом и лихорадочно соображая, что делать дальше, как в полутемной комнате раздался звонкий голос Тэйры:
— Джейсон, бегите! Бросаю второй!
В следующее мгновение маленький серебристый предмет по крутой дуге пролетел туда, где прятался мой противник. Тот помчался прочь, а я, услышав топот, высунулся из-за пульта и выпустил иглу ему в спину. С разбегу он рухнул на пол лицом вниз.
В это время по полу запрыгал и укатился в сторону маленький предмет, который бросила Тэйра, — блестящая семиконечная звездочка.
Только после этого до меня дошло, как ловко Тэйра все рассчитала. Мой противник видел, что мы бросили тазовую бомбу и, естественно, думал, что у нас может быть еще одна. Я же инстинктивно сделал все правильно, так как знал, что взрыва не будет.
Я оглянулся и увидел, что Тэйра выступила вперед из скрывавшей ее тьмы, победно выбросив вверх сжатую в кулак руку. Лица я не мог различить, но легко представил себе ее торжествующую улыбку.
Мы пошли навстречу друг другу и встретились у пульта, покинутого наблюдателями.
— Прекрасно сработано, — сказал я. — Просто блестяще.
— Спасибо. Но давайте быстрее уходить отсюда.
— Сначала надо кое-что сделать. — Я подвел ее к аппарату, который краем глаза заметил во время погони.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
