субъективное естественное право и тем самым
– общий, публичный и всенародный интерес, интерес и задача
самого государства. А это значит, что нет гражданина в государстве, который мог бы пройти равнодушно мимо этого интереса. И в этом состоит сущность здорового государственного настроения и правосознания.
Таким образом, государственное правосознание поднимает частную волю отдельного гражданина на высоту истинной политической цели: оно расширяет ее объем (прикрепляя его к справедливым интересам всех сограждан) и облагораживает ее содержание (указывая ей именно на духовно верные и справедливые интересы других). Этим политика воспитывает человека, приучая его созерцать весь горизонт своих сограждан и выделять повсюду то, что, по его собственному крайнему разумению, духовно верно и справедливо. В этом воспитании частная воля гражданина не только подъемлется на государственный уровень и не только расширяется в объеме, но и освобождается от личной жадности и классового своекорыстия. В общем же это есть процесс государственного очищения души.
Строго говоря, истинная политика совсем не служит частным и личным интересам – все равно, будь это частный интерес определенного лица, целой группы или целого класса. Истинная политика принципиально отклоняет все и всякие частные вожделения. Она считается только с верными и справедливыми интересами лиц, социальных групп (напр., ремесленников, домовладельцев, инвалидов) и социальных классов (напр., крестьян, наемных рабочих, промышленников); и притом исключительно с точки зрения целого народа, государства, родины, с точки зрения общего интереса, справедливости, естественного права. Если определенный интерес определенного класса духовно обоснован и справедлив, – то это уже не классовый интерес, но интерес народа в целом, интерес самого государства и потому каждого отдельного гражданина как такового; и тогда бессмысленно кричать о том, что это не «классовый» интерес. То, что надо отстаивать и обосновывать, есть именно не классовый интерес, ибо классовый интерес как таковой есть частное вожделение и потому он не подлежит удовлетворению. Отстаивать надо лишь те «классовые» интересы, которые суть общенародные и государственные; только они заслуживают удовлетворения. Всякий необоснованный классовый интерес есть частное домогательство, проявление противогосударственной алчности; он должен быть отклонен; и никакая пропаганда, никакая агитация, никакая классовая травля, никакое вооруженное восстание или гражданская война не могут изменить в этом что-либо: противогосударственная природа этого интереса не изменится ни от крика, ни от клеветы и лжи, ни от кровопролития. Конечно, необоснованный классовый интерес может политически «победить»; но такая победа подготовит только разложение государственного правосознания в стране и превратится неминуемо в опасность – и для государства в целом, и для самого «победившего» класса… Нет государства, состоящего из одного класса; и создать такое государство невозможно, ибо жизнь покоится на разделении труда, на специализации умений, на потомственной культурной традиции и на самостоятельности творческой инициативы. Поэтому попытка одного класса победить и подавить или тем более искоренить все остальные классы заранее обречена на неудачу; ничего, кроме расстройства жизни, всеобщего обнищания, культурного разложения и бесконечной гражданской войны, из этого не выйдет.
Истинная политика ведется там, где царит солидарность между гражданами и между отдельными классами. Она возникает не из параллелизма частных интересов, не из конкурирующих своекорыстий, не из классовой борьбы, которая есть не что иное, как прикровенная гражданская война. Она возникает из солидарности и взаимности; она исходит от идеи целого, народного единства, родины; она считается с духом, со справедливостью, с естественным правом, с общими задачами и целями; она ведет не к классовым раздорам, не к партийной грызне, не к политическому торгашеству, не к распродаже с молотка государственной власти; она требует, чтобы гражданин отождествлял себя со своей родиной, чтобы он принял интерес своего государства и все справедливые интересы всех своих сограждан.
Государство, при верном понимании, есть не механизм «принуждения и классовой конкуренции», как воображают многие, – но организм духовной солидарности. И политика означает не партийные притязания, не партийную ложь и не партийные интриги, но подъем правосознания к постижению патриотических целей и к разрешению подлинно государственных задач. Каждый из нас, каждое новое поколение должно принять свое государство правосознанием; принять как живое духовное единство – единство культуры, власти и исторической судьбы; принять и вложиться в это единство, взяться за разрешение его конкретных задач – духовных, национальных, хозяйственных и правовых. И для этого каждый из нас и каждое новое поколение должны прежде всего верно перестроить и настроить свое правосознание.
Единство родины и государства никогда не сложится и не окрепнет, если правосознание граждан будет находиться в состоянии брожения, соблазна и разложения. Единство родины и государства требует внутренно крепкого и неколеблющегося правосознания. Для этого, чтобы из множества людей и интересов возникло политическое единение и государственное единство, необходимо, чтобы личная воля человека с самого начала была направлена на это единение и на это единство. Только тогда и политические партии будут строиться на верных основах и политические голосования приобретут верный смысл.
Политические партии не должны делиться по принципу личного, группового или классового интереса. Они призваны служить не лицам, не группам и не классам, а родине, народу, государству. Поэтому каждая партия обязана иметь программу всенародной справедливости, всенародного органического равновесия, программу общих государственных интересов, программу сверхклассовой солидарности; программу естественных прав, учитывающую все слои и все классы. Партий может быть несколько, много. Однако они не смеют расходиться друг с другом на том, чьи интересы они «защищают»; ибо все они призваны защищать общие интересы. Расхождение их может касаться лишь того, какие интересы суть солидарные, общие, всенародные, государственные, сверхклассовые и какая система органического равновесия спасительна для страны…
Согласно этому, должны пониматься и проводиться и всевозможные политические голосования. При выборах и голосованиях никто никого не спрашивает о его личных интересах или о классовых интересах. Речь идет об интересах сверхличных, сверхклассовых, государственных, всенародных, общих, солидарных. Избирателя совсем не спрашивают о том, «чего бы ему хотелось?»; или: «что было бы выгодно тебе и твоему классу?»; или еще: «кто, по твоему мнению, мог бы лучше всего защищать твои интересы?»… Несомненно, что в действительности такая постановка вопроса является на выборах господствующей: каждый тянет государственную ткань к себе и на себя; тянущих много; что удивительного, если эта ткань трещит по всем нитям и расползается? Вся эта постановка вопроса является извращенной, ложной и пошлой; она не имеет решительно никакого отношения к родине, государству и политике, она возникла совсем не из здорового государственного правосознания. И поскольку народная масса, ведомая демагогами, действительно отвечает при голосовании на такие или подобные вопросы, то ее голосование оказывается просто трагикомическим недоразумением, опасным для родины и государства и снижающим весь политический уровень народной жизни… Каждый кричит в
