— Мы не опоздали к назначенному часу, капитан? Или, возможно, я вчера плохо поняла?
— Вы абсолютно правильно поняли, сударыня, — пробормотал сквозь зубы Язон, чье явно плохое настроение все-таки не дошло до «светлейшего сиятельства»и обращения в третьем лице. — Это мне пришлось по коммерческим причинам задержать отплытие. Прошу вас извинить меня, но извольте учесть также, что этот бриг — не военный корабль, и если вам требуется военная точность, лучше попросите фрегат у вашего адмирала Гантома!..
— Не военный корабль? Я вижу там пушки! По-моему, не меньше двадцати? Для чего же они вам? Охотиться на китов? — сладеньким голосом спросила Марианна.
Эта небольшая пикировка, очевидно, сильно подействовала на нервы моряка, который сжал челюсти и кулаки, но вынудил себя к сдержанности, несмотря на явное желание спровадить пассажирку подальше.
— В настоящее время, сударыня, любой торговый корабль должен быть готовым к защите, хотя вы об этом и не можете знать!
Молодая женщина, похоже, решила доконать его. Ее улыбка стала еще приветливее.
— Я многого не знаю, капитан, но пусть меня повесят, если этот корабль торговый! Даже слепому видно, что он построен, чтобы мчаться по морям, а не тащиться с полным брюхом.
— Верно, это корсар, — закричал Язон, — но корсар нейтральный! И если нейтральный корсар хочет заработать на жизнь во время проклятой блокады вашего проклятого императора, ему надо заняться торговлей! Теперь, если у вас нет больше вопросов ко мне, я хочу показать вам вашу каюту.
Не ожидая ответа, он повел ее по отдраенной палубе, где медные части сверкали в свете фонарей, и в своем возбуждении сбил с ног худощавого, одетого в черное человека, среднего роста, который вышел из-за рубки.
— Ох! Это вы, Джон? Простите, я вас не заметил! — извинился он, принужденно улыбнувшись. — Сейчас я вас представлю!
Княгиня, перед вами доктор Лейтон, судовой врач. Княгиня Коррадо Сант'Анна, — добавил он, умышленно делая ударение на имени.
— У вас на борту есть врач? — воскликнула искренне удивленная молодая женщина. — Вы очень заботитесь о своих людях, поздравляю вас, капитан! Но почему вы никогда не упоминали об ученике Эскулапа в составе вашего экипажа?
— Просто потому, что его не было! И я неоднократно жалел, что лишен помощи моего друга Лейтона.
Его друг? Марианна посмотрела на бледное, с оттенком желтизны лицо врача. У него были светлые, неопределенного цвета глаза, глубоко посаженные, глаза пронизывающие и оценивающие, холодное давление которых она ощутила на себе.
С легкой дрожью Марианна подумала, что у воскресшего Лазаря должна была быть такая голова. Молча, без улыбки, врач поклонился ей, и она инстинктивно почувствовала, что не только не понравилась этому человеку, но что он полностью не одобряет ее присутствия на корабле. Она решила, что в будущем лучше по возможности избегать доктора Лейтона, ибо у нее не было ни малейшего желания видеть это мертвое лицо. Но естественно, оставалось узнать, до какой степени доходит дружба Язона с этим мрачным субъектом…
В то время как Жоливаль отправился занять помещение на полуюте, а Гракх — в носовую часть, к экипажу, Марианна с Агатой расположились в ярусе кают.
Войдя в свою, молодая женщина ощутила легкий укол: она была заново отделана, и явно для женщин. Дорогой персидский ковер покрывал навощенный пол из красного дерева, красивые туалетные принадлежности занимали предназначенный для них столик, и сине-зеленые занавеси из тисненого шелка закрывали иллюминаторы и койку, где напыжились пуховые подушки. Они так наглядно свидетельствовали о нежной заботе влюбленного человека, что Марианна почувствовала себя взволнованной. Это помещение приготовлено, чтобы здесь ей было хорошо, чтобы она познала здесь счастье! Но… Она мужественно отогнала умиление, пообещав себе все-таки поблагодарить хозяина корабля за его предупредительность завтра, ибо остаток вечера ни Марианна, ни ее горничная не оставляли каюту. Они занялись размещением багажа и собственным устройством, занявшим много времени.
Агата, в свою очередь, получила койку и туалетный столик в крохотном закоулке с одним иллюминатором, рядом с каютой хозяйки. Она заняла его с некоторым недоверием, так как море определенно вызывало у нее страх.
Марианна растянулась на койке, зевнула, но в конце концов села, наморщив нос. Внутри корабля царил странный запах, очень легкий, правда, но, пожалуй, неприятный, который она не могла точно определить. Она заметила его, едва войдя, и это удивило ее, ибо такой затхлый запах, ассоциировавшийся с залежами старой грязи, казался немыслимым на сиявшем чистотой корабле.
Она нашла глазами вделанные в деревянную обшивку часы, увидела, что уже десять часов, и решила встать, хотя и без особого желания. Правда, она ощутила голод, потому что накануне ничего не ела.
Она еще лежала в нерешительности, когда дверь отворилась и появилась Агата с подносом, такая же важная и подтянутая, как и в парижском особняке хозяйки. Вместе с ней вошел Жоливаль в утреннем костюме. Виконт был в превосходном настроении.
— Я пришел узнать, как вы провели ночь, — заявил он весело, — и вообще посмотреть, как вы расположились! Но я вижу, что вам нечего желать! Черт возьми! Шелка, ковры! Наш капитан принял вас на должной высоте!
— А разве вы плохо устроились?
— Да нет! Я устроился почти так же, как и все: то есть с комфортом… спартанским, но вполне приемлемым! И чистота на этом корабле выше всяких похвал.
— Насчет чистоты я согласна, но этот запах… запах, который я никак не могу определить. Вы не чувствуете его? А может быть, его нет в вашей каюте?
— Есть! Я заметил, — сказал Жоливаль, усаживаясь на койке, чтобы отдать честь тартинкам и пирожным. — Я заметил его, хотя он и очень слабый… Но я не поверил своему носу!
— Не поверили? Почему же?
— Потому что…
Жоливаль замолчал на мгновение, прожевал тартинку, затем с внезапной серьезностью продолжал:
— — Потому что один раз в моей жизни я вдыхал подобный запах, но более сильный, настоящее зловоние. Это было в Нанте, на набережной… возле невольничьего судна. Ветер дул с его стороны.
Марианна, наливавшая в чашку кофе, замерла. Она подняла на своего друга недоверчивый взгляд.
— Такой же запах? Вы уверены?
— Именно такой! Его не забудешь, если хоть раз услышишь! Признаюсь, что он беспокоил меня всю ночь.
Марианна так неуверенно поставила кофейник, что широкое коричневое пятно расползлось по покрывавшей поднос салфетке.
— Не думаете же вы, что Язон занимался этой мерзкой торговлей?
— Нет, ибо тогда, несмотря на неоднократную мойку и окуривание, запах был бы гораздо сильней. Но я спрашиваю себя… не могли он… хоть один раз совершить такую перевозку!
