Хертель, считавший Кашмир родиной «Панчатантры», подчеркивал, что древний текст лучше всего сохранился в той версии, которая создана около V в. н. э. в Кашмире и дошла до нас в написанной кашмирским письмом śāradā рукописи под названием Tantrākhyāyika (сложное слово, состоящее из tantra и ākhyāyika — рассказ, содержащий главы со стихотворными резюме в начале каждой главы). Позднейшие исследования показали, что Хертель в своих работах о кашмирском варианте «Панчатантры»[513] несколько преувеличил его близость к первоначальному тексту[514]. По-видимому, кашмирская версия была лишь одной из древних редакций «Панчатантры», уже заметно отличавшейся от первоначального текста сборника. Еще больше отклоняется от древнего первоисточника второй кашмирский вариант «Панчатантры», относящийся к более поздней эпохе и содержащий некоторые нововведения по сравнению с первым кашмирским вариантом. Во второй кашмирский вариант были вставлены некоторые места из других версий, отсутствовавшие в первом кашмирском тексте[515].
Наряду с кашмирским Tantrākhyāyika к числу древних редакций «Панчатантры» относится версия, послужившая основой для южноиндийского текста памятника. Этот текст сохранен в многочисленных рукописях, встречающихся в разных местах Южной Индии[516]. Близкий к нему вариант, возможно, восходящий к несохранившемуся северо-западному индийскому тексту, лег в основу самостоятельного сборника «Хитопадеша», получившего широчайшее распространение в Индии и за ее пределами.
Свободной переделкой одной из старых версий «Панчатантры» явилась редакция, принадлежащая неизвестному джайнистскому монаху, жившему приблизительно в XI в. н. э. Этот автор внес в «Панчатантру» некоторые черты, связанные с джайнистской религией. Так, в рассказ о монахах и цирюльнике в пятой книге сборника было введено указание на то, что речь идет о монахах-джайнистах, и в связи с этим были добавлены строки, прославляющие Джину — пророка джайнизма. Однако подобные изменения коснулись лишь отдельных мест «Панчатантры», в целом сохранившей свой прежний характер назидания правителям. Джайнисты для поддержания своего влияния при дворах индийских правителей использовали выработанные брахманами правила «разумного поведения», хотя и пытались истолковать их в духе джайнизма.
Автор первой джайнистской переделки «Панчатантры», по-видимому, был сведущ в государственных делах, так как он вставил в текст много новых строф, касающихся науки о государстве (nitiçāstra). Прозаическая часть «Панчатантры» была дополнена рядом новых эпизодов, тогда как часть прежних рассказов была устранена. Весь прозаический текст был написан заново; эта редакция сборника отличалась простым и ясным стилем. Вариант книги, носящий заглавие Pancākhyāiraka («состоящая из пяти рассказов»), в европейской науке получил название textus simplicior. Нашему читателю он известен по переводу избранных рассказов, выполненному Р. О. Шор[517].
Первая джайнистская версия «Панчатантры», получившая в Индии широкое распространение, послужила вместе с кашмирской Tantrākhyāyika основой для второй джайнистской обработки «Панчатантры», с которой в сделан настоящий русский перевод.
В отличие от многих других вариантов «Панчатантры», эта редакция, известная в европейской науке под названием textus ornatior (или textus amplior), не является анонимной. В послесловии (praçasti) к труду автор сообщает не только свое имя и имя своего могущественного покровителя, заказавшего ему эту работу, но и точную дату окончания версии. Эта версия «Панчатантры» была написана джайнистским монахом по имени Пурнабхадра (Pūrnabhadra) по повелению министра Шри-Сома (Çrl-Soma), чьим потомственным занятием (kulavidyā) была наука о государстве (nītiçāstra). Пурнабхадра закончил свой труд 17 января 1199 г. Область Индии, где жил Пурнабхадра, не указана в его сочинении, но наличие в сборнике заимствований из гуджарати свидетельствует о гуджаратском происхождении Пурнабхадры. Возможно, что Пурнабхадра был также автором двух других сочинений, написанных через 30 лет после окончания его работы над «Панчатантрой». О принадлежности Пурнабхадры к джайнистской секте шветамбаров (çvetāmbara) свидетельствует тот факт, что в его версии «Панчатантры» имеется ряд мест, направленных против другой джайнистской секты — дигамбаров (digambara).
В послесловии к своему труду Пурнабхадра сообщает, что «Панчатантра» утратила свой первоначальный вид. Этот вывод свидетельствует о наблюдательности Пурнабхадры, который проделал кропотливую работу, сличая; разные варианты «Панчатантры». Помимо первого джайнистского варианта (textus simplicior) и кашмирской версии «Панчатантры» Пурнабхадра использовал и некоторые другие редакции сборника, которые до нас не дошли[518]. Особая ценность текста, составленного Пурнабхадрой, заключается именно в том, что его труд является итогом исследования многочисленных вариантов, к которым Пурнабхадра относился критически. О правильности некоторых заключений, к которым пришел Пурнабхадра, говорит то, что он восстановил прежнюю последовательность эпизодов в третьей книге сборника. Эта последовательность сохранялась в одном из двух основных источников Пурнабхадры — в кашмирском Tantrākhyāyika, но была нарушена автором первой джайнистской абработки (textus simplicior), который переместил часть рассказов третьей книги в четвертую, для того чтобы уравновесить эти части «Панчатантры». То, что Пурнабхадра вернулся к старой композиции, показывает, что он иногда предвосхищал достижения современных текстологов, восстанавливающих первоначальную структуру сборника. Но вместе с тем Пурнабхадра почти целиком взял из первого джайнистского варианта «Панчатантры» пятую книгу, которая была частично написана заново безымянным автором этой редакции. В других же случаях сам Пурнабхадра изменял старый текст, вставлял новые рассказы и стихотворные строфы. Иногда Пурнабхадра вводит вставные эпизоды в рассказы, которые в свою очередь обрамлены другими рассказами. Благодаря этому композиция «Панчатантры» еще более усложняется.
Две джайнистские обработки «Панчатантры» вскоре вытеснили все другие ранее существовавшие версии сборника. В дальнейших санскритских вариантах «Панчатантры», появляющихся во II тысячелетии н. э., чаще всего объединяются разные части двух джайнистских редакций. Эти же две редакции послужили основой для большинства переводов «Панчатантры» на разговорные языки Индии.
Главным средоточием джайнистских общин был Гуджарат, где расцветала повествовательная литература, не находившая равной соперницы в других частях Индии. Эта джайнистская литература широко использует разговорный язык гуджарати. Не случайно санскрит джайнистских обработок «Панчатантры» носит явные следы влияния гуджарати. Естественно, что на гуджарати появляются переводы и переделки «Панчатантры»[519]. Они весьма разнообразны. Один перевод сделан малообразованным человеком, плохо понимавшим санскритский текст и во многих случаях опиравшимся на устные пересказы. Другой перевод, напротив, был сделан ученым, превосходно владевшим санскритом и стремившимся точно передать особенности оригинала в переводе на гуджарати. Появляются и стихотворные переложения «Панчатантры» на гуджарати, сделанные монахами-джайнистами. Можно думать, что в XVI в. в Гуджарате существовала целая школа джайнистских поэтов, писавших на разговорном языке. К этой школе принадлежали переводчики «Панчатантры» Ратнасундра из города Сананд (близ Ахмедабада) и Вачхараджа, переложивший книгу размером caupaī.
Возникают варианты «Панчатантры» и на языке маратхи. «Панчатантра» переводится и на дравидийские языки Южной Индии. Благодаря переложениям на разговорный язык, «Панчатантра» становилась все более известной широким кругам народа. Образы «Панчатантры» становятся достоянием индийского фольклора[520]. Истоки «Панчатантры» лежат в индийских народных преданиях многотысячелетней давности, и в конце своего долгого и сложного пути из сборника наставлений для царей, написанного искусственным литературным языком брахманов, «Панчатантра» снова превращается в стихи, которые поют для народа, в рассказы, которые люди из народа повествуют друг другу.
Необычайный успех «Панчатантры» на родине сопровождался ее триумфальным шествием по другим странам. Она была переведена более чем на 60 языков и известна более чем в 200 вариантах; ее влияние можно обнаружить в литературах всех частей света[521].
Одна из поздних южноиндийских версий «Панчатантры» послужила основой для переложений, сделанных в Юго-Восточной Азии. Этот вариант сборника известен в Сиаме, Индо-Китае и Индонезии в пересказах на яванском языке, языках лаосском и таи. В литературе таи имеется также и другой сборник рассказов, сохраняющий явные следы подражания «Панчатантре».
Движение «Панчатантры» совершалось не только в направлении на юговосток от Индии, но и на север и северо-восток. Через посредство центральноазиатских вариантов сборника он вошел в монгольскую литературу, как установил академик Б. Я. Владимирцов[522].
