Ему Сеятелю пришлось заняться временем. Он двигал ткань миров в пяльцах Всего-Ничто, что бы удобнее вышивать. Что бы не сломать иглу, которой являешься ты, Даня. Вселенным не нравится игла. Им не нравится уколы в бок. Потерпят. Сеятель любил использовать один и то же, проверенный, инструмент. Он не мог позволить сломать иглу.
Данька вышел на улицу, было еще раннее утро. Под ногами скрипел снег. Улицы освещены фонарями. Люди спешат на работу, а он идет к троллейбусной остановке, где ждут его Славик и Максим. Данька радовался зимнему утру, напевал себе под нос: и дворник, маленький таджик, с лопатой по двору кружит. В этот момент дворник не лопатой, а метлой подбросил комья снега прямо ему под ноги. Дворик извинился, Дэн махнул рукой и пошел дальше. Пустяк, а хорошее настроение исчезло. Смотреть надо. Люди на работу идут, — ворчал на ходу. Остановился, снял с руки перчатку, подставил ладонь падающим снежинкам. Поймал несколько хрупких мотыльков зимы, зажал в руке на счастье, а счастье там растаяло, превратившись в капельки воды. Данька засунул руку в перчатку, так и е стряхнул эти капельки счастья с ладони. Счастьем не разбрасываются. Не торопясь, пошел к друзьям. Славик и Максим его уже ждали.
— Идет в вразвалочку, а мы его ждем, — ворчит Славка.
— Я, в самом деле, опоздал? — Данька посмотрел на часы. — Я на пять минут раньше пришел.
— Ты давно поверял, дергаются ли стрелки на твоих часах. Лучше выбрось их. — Раньше Славка бы и не подумал ворчать на своих друзей. Мог получить втык. Сейчас для него все было иначе. Они были на равных. Для него новые отношения стали естественными.
— Ты успокойся, — сказал Максим, — У Славика сегодня настроение такое. Часы у тебя в порядке. Мы раньше подошли.
— Идем тогда. — Тут Данька увидел, что у Славки кроме сумки большой пакет в руке. — Что у тебя в мешочке?
Данька собрался рукой проверить содержимое.
— Не тронь. Там кондитерские трубочки. У матери сегодня выходной. Она вчера весь вечер их пекла. Раздавишь. Как двину! — Славка кулаком ткнул в бок Даньке.
— Научили на свою голову. Воспитали бандюгана. — воскликнул Дэн. Они вместе с Максом учили Савика приемам рукопашного боя. В прежние времена Славка не посмел бы даже в шутку замахнуться на кого-то. Это был другой парень.
— Вот, ребро мне сломал, — заявил Данька.
— Меня он то же почем зря мордует. Я весь в синяках. Он из меня баклажан сделал.
— Терпи. Как лягушку скальпелем порежу! — Славка скорчил забавную рожу уличного бандита.
— Мы могли в гости к тебе прийти. Там бы и отведали, таскать не надо. — Сказал Макс. Последнее время они часто после уроков собирались в квартире Славы. У того была большая музыкальная коллекция. Уроки они делали под музыку. Мать Славки любила печь кексы и печенюжки. Как не засунуть в рот десяток, решая задачки? Дело совсем иное. Дома в одиночестве сверлить глазами учебник, борясь с желанием забросить его в дальний угол. В компании дело другое.
— Потом можно ко мне. Мать все равно дома. Она обязательно еще напечет. Отец обещал ей запирать кухню. Она иначе не может. Для нее это отдых. Придет из больницы — и к плите.
— Она у тебя хорошо готовит. — Согласились ребята.
В фойе школы ребята стряхнули снег, сдали одежду — и в класс. Устроились за партами.
— Славик, ты мешок береги, а то сам все подавишь. Поставь его в сторонке, а то будем есть дну крошку, — подсказывал Данька.
— Я осторожно. Поставлю вниз. Мы их на большой перемене съедим.
— А что ждать. Может сейчас, — предлагал Макс. Такой соблазн рядом. Сила воли не выдерживает. Не в ладу с холодной волей кипяток сердечных струй. А путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
— С утра вредно. Дождешься перемены, — заявил Славка.
— Жмот. По одной выдай. — Не унимался Максим.
Славка нахохлился. Ясно, придется ждать.
— Макс, выполняй, что доктор прописал. — Сказал Даня.
— Ну, по одной. — Еще одна попытка.
— Нет, — твердо отрезал Слава. — Только на большой перемене.
Доктор был не преклонен.
В этот день предпоследним уроком была физика. Раиса Федоровна, Рейсфедер, в простонародье, вошла, чуть опоздав, на урок. Раскрасневшаяся с мороза.
— Какой снег сегодня, ребята. Садитесь.
Сама то же села за стол, раскрыла классный журнал.
— На пришлом уроке мы рассматривали термоядерную реакцию. Может кто-то сам хочет рассказать о делении ядер?
Раньше Слава мог только робко понять руку, надеясь, что на него обратят внимание. Что его заметят. Сейчас он вытянул руку и громко сказал:
— Раиса Федоровна, можно мне?
— Давай, Славик, иди отвечать.
Славка пошел к доске. Особой любовью Раиса Федоровна пользовалась за свою мимику. Если ученик говорил не то, что следовало, она морщилась. Можно было исправить ответ. Если ответ правильный, она улыбалась. Надо только внимательно следить за ее лицом. На ее лице отражалось буквально все. Когда отвечал Славик, она улыбалась. Лишь один раз сморщилась. Славка понял, исправился. Рейсфедер сияла вновь. Ответ закончен.
— Отлично, Слава. Садись. Перейдем к следующей теме.
После урока физики была большая перемена. Славка торжественно извлек свой мешок с трубочками. Оттуда он доставал мешочки поменьше.
— Мама разложила их, что бы меньше кололись, — пояснил он.
Максим первым ухватил трубочку и стал жевать это хрустящее лакомство. Печаль их была безмерна — закончились трубочки. Славка достал салфетки.
— Трубочки жирные. Вытирайте руки.
— Ты у нас запасливый, доктор.
— Требование гигиены. — будущий врач строго посмотрел на будущих пациентов.
Ребята разобрали салфетки, вытерли руки.
— Ой, — закричал Максим, — все, мне конец.
Макс смотрел на свои ладони. Трагедия скрывалась там. Руки были чистыми.
— Что случилось? — Даня и Славик не могли понять.
— Что?! Что? Сейчас английский. Я на руке шпору написал. Стихотворение не доучил. Стер все. Если Белла Иосифовна меня вызовет — катастрофа.
— А друзья зачем? — Спросил Данька. — Мы тебя выручим. Я прикрою.
Белла Иосифовна, учитель английского языка, женщина, претендующая на звание школьной Афродиты, лет сорока. Очень забавная порой. Как-то трое друзей шли по коридору, опаздывали на урок. Белла Иосифовна пробежала мимо. На высоких каблуках. Ребята, возможно. Не обратили бы внимания, но она окликнула одного из преподавателей:
— Смотрите, как Белла Иосифовна спешит на урок.
Картина была интересной. Белла Иосифовна изогнулась, грудь далеко впереди, то что ниже пояса далеко отстало. Буква зю прыгает по коридору на высоких каблуках.
— Вот это да! — Воскликнул Данька.
Парни посмотрели на свою "англичанку" и еле сдержали смех.
— Как прыгает!
Сейчас Белла Иосифовна должна была прийти в класс. Вот Афродита явила себя. Разрешила ученикам сесть. Гордо сама воссела на стул. Положила перед собой классный журнал. Две книги. Отложила в сторону верхнюю. Грамматика.
— Ребята, повторим фонетическое упражнение. У вас этот звук не очень чисто получается. Кончик языка между зубами и произносим: веза. Зе веза. Ту геза. Все вместе.
Ученики старались. Белла Иосифовна дирижировала рукой.
— Наше фонетическое упражнение закончено, — сжалилась она над учениками. — Сейчас я попрошу вас рассказать стихотворение английского поэта, которое вы подготовили.
Она разрешила выбрать стихотворение самостоятельно, каждый мог выбрать сам.
Максим сжался за партой, авось не увидит его. Руку поднял Даня.
— Белла Иосифовна, я!
— Хорошо, Даня.
Данька встал и по дороге к доске начал по-английски.
— Я хочу прочитать вам стихотворение Эдгара Алена По "Ворон". В этом произведении лирический герой в смятении пытается одолеть отчаяние. Ворон олицетворяет темную сторону души, потерю надежды. На все вопросы ворон отвечает: никогда более, невер мор.
Данька начал читать. Читал выразительно, особо подчеркивая крик ворона. Его невер мор звучало зловещим криком птицы.
— Чудесно, Даня.
Данька понимал, что надо тянуть время. Что делать?
— Мне еще нравятся сонеты Шекспира. — Он начал читать, не дожидаясь разрешения.
Даня закончил. Белла Иосифовна спросила:
— Даня, ты дополнительно занимаешься английским языком? У тебя отличное произношение. Чувствуется акцент уроженца Уэллса.
Даня перешел на французский.
— Да, мадам. Я занимаюсь на языковых курсах. Если вы позволите, я прочту еще одно стихотворение Франсуа Вийона "Молитва". Для аудитории позволю несколько строк на русском.
Пока земля еще вертитсяПока еще ярок свет,Господи, дай же ты каждому,Чего у него еще нет.Каину дай раскаянье,Трусливому дай коня,Дай передышку щедрому,Хоть до исхода дня.Дай же ты всем понемногуИ не забудь про меня.
Читал он, приложив правую руку к сердцу, словно подчеркивал, что молитва идет из глубины души.
