Уважаемая кузина. Тщетно хотел я повидать вас во Фроберге и только там узнал, что вы находитесь в Лавале. После долгой внутренней борьбы, я счел своей обязанностью сделать вам следующее сообщение: граф Калиостро — обманщик. Своими силами — я слишком много слышал и видел, чтобы мог сомневаться в этом, — он пользовался дьявольским образом для ловли своих жертв. И я тоже принадлежу к их числу. Маленькое состояние, которое у меня было, теперь находится в его руках. Я подумывал о том, чтобы велеть его арестовать без дальних церемоний, но у меня нет доказательств, а свидетели, на которых я бы мог сослаться, откажутся говорить, частью из трусости, частью из боязни выставить себя в смешном свете. Кроме того, ведь все деньги, полученные графом, были отданы ему добровольно. Себя я уже не могу спасти, но, быть может, могу спасти других.
Чтобы все уяснить себе, я не высказывал никому своих сомнений и несколько дней тому назад отправился на сеанс во дворец кардинала, где, кроме хозяина и меня, находился также только что вернувшийся из Парижа маркиз, ваш супруг. Ожидали словно какого-то чуда. Кучи золота лежали наготове, что всегда являлось предварительным условием для всех экспериментов. Чем дальше оставались безрезультатными опыты, тем взволнованнее становился кардинал. «Я погиб, я и вы!» — закричал он, наконец, в безумном отчаянии. И когда граф в ответ громко расхохотался, то он бросился на него, схватил его точно железными тисками за горло, и зарычал, как дикий зверь: «Миллион или…!» Мы с трудом оторвали его, и пока я возился с беснующимся, Калиостро покинул комнату вместе с маркизом.
Роган вчера уехал в Париж. А маркиз заперся с обманщиком, которому он тем больше доверяет, что надеется пользоваться его силами только для себя одного.
Только вы, дорогая кузина, можете спасти ослепленного и вместе с тем свое собственное существование. Что бы ни разлучало вас с ним, что бы ни удерживало вас в Лавале — приезжайте скорее! Если бы вы могли видеть маркиза, когда он, сгорбленный, с дрожащими коленями, бредет по улице, если бы вы посмотрели на его глаза с красными воспаленными веками, отвыкшие от сна, на его выдавшиеся скулы, то, наверное, сострадание привело бы вас к нему, даже если бы он и был вам совершенно чужой!
Маркиз Монжуа — Дельфине
Страсбург, 5 февраля 1784 г.
Моя милая. Ваше предложение сделано с добрым намерением, но ваша тревога все-таки неосновательна. Я здоров, ради меня вам незачем покидать Лаваль. Химические опыты, которыми я занимаюсь, носят чисто научный характер. Вас должно успокоить то, что это занятие заменило мне все, что прежде наполняло мою жизнь: двор, политику и женщин.
Я слышал, что вы устроили в своем замке нечто вроде госпиталя. Женщины, дети и старики находят у вас приют от голода и холода, а за больными вы ухаживаете. Все это очень похвально и может, разумеется, заставить такую благонравную женщину, как вы, забыть все удовольствия Версаля.
Кузен Вурмзер, о котором вы спрашиваете, занят теперь вместе с г. Адорном сооружением нового воздушного шара. Таким образом, каждый старается найти для себя отвлечение от мыслей и воспоминаний, которые не всегда бывают приятны!
Бомарше — Дельфине
Париж, 30 апреля 1784 г.
Прекрасная маркиза. Вы любите только тех, кто угнетен и, по-видимому, вам больше нравится утешать, нежели восхищаться? С тех пор, как Фигаро торжествует, вы ему изменили! А между тем, я среди беснующегося от восторга театра думал о вас. Я искал вашу очаровательную головку во всех ложах. Мне не хватало властительницы сердец, перед которой победитель в турнире склоняет колено, чтоб она увенчала его.
Фигаро победил, маркиза! И он выпустил на свободу мысли, заключенные в темноте трусливых голов. Он вернул речь немым и зрение слепым. Скоро не найдется в Париже ни одной рыбной торговки и ни одного носильщика, которые не приветствовали бы бурным ликованием его появление. Собак и кошек на всех улицах называют его именем, а уличные девки и придворные дамы носят шляпы и мантильи а 1а Фигаро. Таким образом его имя постоянно и громко звучит в ушах тех, кто его проклинает.
Это была комедия в комедии. С раннего утра толпа осаждала двери театра, знатные дамы, чтобы поскорее получить местечко в театре, часами дожидались в гардеробной какой-нибудь маленькой актрисы, герцогини сражались за места с публичными женщинами. Весь Версаль был в театре. Король оказался в этот вечер совершенно покинутым!
«В чем состоит ремесло царедворца? — спрашивал Фигаро. — В том, чтобы принимать, брать и требовать!» — и в ложах знатные господа и дамы, бледные, прислушивались к грому рукоплесканий партера.
Поистине, еще безумнее, еще необузданнее моей пьесы оказывается ее успех!
Громкий шум, поднятый ею, заглушает тайный шепот, который все упорнее, все враждебнее пробирается сквозь задние двери замков и дворцов.
Вы помните ту пьесу, которую я наблюдал? Ну, вот оттого, что в ней участвуют знатные актеры и актрисы, она, пожалуй, не закончится шансонетками, подобно Фигаро! Даже граф Шеврез — он в отроческом возрасте, вероятно, был близнецом моего Керубина — настолько уже лишился своего легкомыслия, что Гимар дала ему отставку.
Почему я вам пишу? Из тщеславия и из любопытства. Во Франции такая красивая женщина, как вы, удаляется от света только по трем причинам: или у нее оспа, или у нее муж Синяя борода, или она имеет возлюбленным своего лакея. Так как ни одна из этих причин не может быть применима к вам, — оспа постыдилась бы портить такое прелестное личико, как ваше, супруг ваш, маркиз, предался черту, а у вас слишком хороший вкус, чтобы вы могли вступить в любовную связь со служащим, — то невольно возникает вопрос: что же мешает вам осчастливить нас своим присутствием?
Я ищу нового материала для пьесы. Может быть, вы доставите мне его, если только тут нет никакой трагедии?
Маркиз Монжуа — Дельфине
Страсбург, в июле 1784 г.
Сообщаю вам, чтобы вы не прочли этого раньше в газетах, что с бароном Вурмзером вчера случилось несчастье, при первом же подъеме на воздушном шаре Адорна. Упав с высоты около тридцати метров, он сломал себе обе ноги. Доктора подают надежду на сохранение его жизни. Я вчера разговаривал с ним. Он посылает вам поклон и, кроме того, настоятельно просил меня передать вам, что он только теперь фактически «не удержался на высоте»!
У меня есть просьба к вам. Мое здоровье неважное. Лечение в Спа принесло бы мне пользу, и мне было бы очень желательно, чтобы вы сопровождали меня. Все неприятные толки и слухи были бы подавлены в самом зародыше этой совместной поездкой.
