Ийка как будто даже обрадовалась, услышав, что я приехала, и очень быстро вышла.
– Привет! – сказала она и замолчала, остановившись на приличном расстоянии от меня, шагах в трех.
Сначала я подумала – она не хочет, чтобы я ее обнимала. Но потом я как будто почувствовала легкий запах табака, вперемешку с ее любимыми духами, с тонким прозрачным ароматом ландыша и конфеток.
– Ты… дома, с Кирюшей, да? – спросила я, чтобы чтото спросить, стараясь сейчас никак не реагировать на неожиданную новость – Ийка курит. Можно было, конечно, надеяться, что она просто пропахла табачным дымом – Хисейкин постоянно курит, одну сигарету за другой. Да, конечно, так приятнее думать, особенно когда практически не можешь вмешаться.
– Кирюша с родителями в гостях, а я… дома, да…
– Одна?
– Да…
– И что ты делаешь? – как можно мягче спросила я, чтобы это не было похоже на допрос.
– Сижу… телевизор смотрю…
– Может, с подружками встретиться? Ты звонишь им?
– Ннет… Ну, то есть… переписывалась с Наташкой… Но они все сразу про школу начинают рассказывать… – Ийка, отвернувшись, поковыряла носком ботинка вымощенную красивым камнем дорожку. – А мне это, знаешь, както неинтересно…
– Ты в другую школу пойдешь? Как вы решили? – Мне пришлось это спросить. Мне хотя бы надо было чтото отвечать в Ийкиной школе, откуда мне несколько раз уже звонили завуч и классная руководительница.
– Ннет, мама… – Ийка напряглась, собралась развернуться и уйти.
– Подожди, Иечка… – я придержала ее за руку, другой погладив по плечу. – Ты скажи как есть.
– Я не пойду в школу, мама. Папа говорит, нечего там делать. Никому это не надо. Нужно работать, и все. Химия, физика, география – это все бред, непригодный для жизни, понимаешь?
– Это не совсем бред… – начала было я, но остановилась, увидев Ийкины глаза. – Хорошо, но в любом случае без аттестата…
– Аттестат стоит тысячу долларов, мама!
– У тебя они есть? – я всячески сдерживала себя. Я ведь пришла не ссориться с Ийкой.
– Они есть у папы. Это мой папа. Мой. Папа. Понимаешь? Ты мне никогда так не говорила… то есть… что я могу… – Ийка осеклась. Она, видимо, хотела сказать мне чтото очень важное для нее, но никак не могла подобрать слов.
– Конечно, Иечка. Он твой папа.
– Да нет! – резко вскинула на меня глаза Ийка. – Не «твой папа»! Вот так ты всегда и говорила, таким тоном, и я чувствовала, какая я одинокая и брошенная! Что кроме тебя у меня никого нет на всем свете! Чувствовала, что я ему не нужна! Ты ведь даже сама это говорила! Скажешь – нет?
Я вздохнула.
– Скажу – да. Говорила.
«И сейчас скажу то же самое», – подумала я, но вслух произносить не стала.
– А у меня, оказывается, есть настоящий папа! Он меня любит! И он очень достойный человек, мама, понимаешь? Он не бегает по вызовам, чтобы бюллетень выписать мамаше, которая на работу идти не хочет!
– Я не только за этим хожу на вызовы, Иечка. – Мое напряжение вдруг прошло, и я отвечала спокойно и искренне. Чтото во мне приготовилось к долгой и сложной борьбе за Ийку и ее нападки почти не причиняли мне боли.
– А зачем еще? – задиристо спросила Ийка. Ей же, наоборот, проще было ссориться со мной, чтобы осознавать, как она права, уйдя из дома и бросив школу.
– Чтобы лечить детей, которые заболели, думаю, так.
– Да в аптеке любая продавщица посоветует то же, что и ты! Активированный уголь, ромашковый чай и вода с солью! Твой любимый набор лекарств на все случаи жизни! Наизусть знаю! Да еще чай с лимоном!
– Продавщица в аптеке называется фармацевтом, Иечка. Возможно, ты и права. И смысла в моей работе мало. Я, если честно, и сама так иногда думаю, в минуты… – Я взглянула на Ийку и поняла, что не нужно расслабляться. Искренность искренностью, но когда твой малыш пытается кусать тебя изо всех сил, надо чуть прикрыться, иначе он может покусать тебя и до крови. – В общем, когда вставать рано утром не хочется, – улыбнувшись, договорила я. – Тебе нравится здесь? – решила я резко поменять тему.
Ийка, как обычно, не была готова быстро переключиться и еще несколько секунд переваривала предыдущий разговор. Я погладила ее по руке, и, поскольку она руку не отдергивала, взяла ее руку в свою.
– Ну, что, малыш, нравится?
И Ийка поддалась.
– Да, мам. Мне нравится здесь. – Ийка недоверчиво посмотрела на меня и замялась. – То есть не нравится, а…
Подозреваю, что она хотела сказать «очень нравится!». Она обвела взглядом двор с чисто выметенными дорожками, красивыми лавочками, как в старинном парке, детскую площадку с новенькими резными домиками, добротными качелями, на которых вспыхивали и гасли разноцветные огоньки, с большими фонарями, похожими на те, что когдато зажигали и гасили фонарщики. Здесь не было окон с унылыми потрескавшимися рамами и темными от многолетней грязи стеклами. В каждом окне ровно струились шторы, в некоторых на подоконнике стоял красивый ухоженный цветок. Дети, гулявшие во дворе, были хорошо одеты в новую одежду, по размеру. С ними гуляли вальяжные, улыбающиеся, модно одетые мамы и аккуратные, довольные няни. Те самые, которые рады отражаться в ярко блестящем чистейшем мраморном полу подъезда и заряжаться каждый день энергией богатства и благополучия…
Ну и что, собственно говоря? Какое это может иметь отношение к моей Ийке?
– Расскажи мне, какая у тебя комната, как ты живешь. На чем спишь, что ешь.
Ийка взглянула на меня. В ее глазах был вопрос: «Зачем это тебе, мама?»
– Мне хочется знать, как ты живешь, – объяснила я.
Ийка чуть нахмурилась. Вероятно, таких вопросов она не ожидала.
– Ну, зайка, что у тебя видно из окна? – решила помочь я ей.
– Помойку, – неожиданно сказала Ийка.
– Наверно, у тебя красивые шторы и помойку не особенно видно?
– У меня на окнах жалюзи. Мама! Не мучай меня!.. У меня все хорошо! Все равно ты мне ничего дать не можешь! А папа… – На глазах у Ийки мгновенно появились слезы, и я почемуто отчетливо поняла в тот момент – она плачет часто, возможно, каждый день. – Папа не хочет мне больше помогать, если я ему – никто, понимаешь?
– А ты уверена, что тебе так уж нужна его помощь?
– Уверена! – почти выкрикнула Ийка. – Я не хочу фасовать овощи в универсаме по двенадцать часов в день! И карточки мобильные продавать не хочу! И в Макдоналдсе пирожки швырять с дежурной улыбкой тоже не хочу! Не улыбнешься – зарплату не получишь. У нас подрабатывают ребята, я знаю. А я хочу нормально жить, мама! Если я – папина дочка, я буду нормально жить! Мама… Ну, как ты не понимаешь!..
