у той, кто достаточно молода или выглядит таковой, кто симпатична и правильно одета. Последнее дает некий посыл о ее стаже и опыте в танго.
Разумеется, не стоит сидеть, постоянно уткнувшись носом в свой мобильный телефон.
И вот женщину пригласили. Один, другой… Прямой связи между этими приглашениями нет. За все перечисленное выше ее приглашают безотносительно к тому, как она потанцевала с предыдущим партнером.
Впрочем, нет. Чтобы партнер приглашал вновь и вновь, надо уметь хорошо танцевать. Надо хорошо понимать и чувствовать музыку. Надо давать мужчине то, что ему хочется получить, то есть недвусмысленный месседж, что тебе нравится и хочется с ним танцевать. Это важно — партнерам нравится, если женщина хочет именно их. Они же тоже люди.
Хорошо внимательно смотреть, как понравившийся танцует с другой женщиной. Заинтересованно смотреть. Не быть хмурой, печальной, задумчивой. Быть милой, позитивной, уверенной, улыбаться. Он поймет. Если женщина думает, что не понял, значит — просто не хочет. Если нет реакции или он «кабесеит» другую, надо переключаться на следующего. Но без фанатизма, без ощущения, что от этого зависит в жизни все. Ибо, как пишет психолог Александр Свияш, любая идеализация (то есть сверхзначимая, сверхценная для нас идея) является для вас постоянным источником переживаний. Почему? Да потому что жизнь, как правило, не совпадает с нашими ожиданиями. А раз у нас имеются избыточно значимые ожидания (идеализации), то жизни ничего не остается, как доказать нам ошибочность наших ожиданий. То есть разрушить наши идеализации. И она делает это не со зла, а для того, чтобы мы научились не судить мир, людей и самих себя.
Но это все только на словах просто. И если вернуться к кабесео, то «кабесеить» нужно учиться. Это нужно тренировать. Относиться к этому следует как к игре. И милонга — идеальное место для такой тренировки. А потом уже можно попытаться применить новые навыки в личной жизни, например, в транспорте или на улице.
Глава 13
Известные исполнители танго, руководители оркестров, композиторы и поэты
Первая музыка танго была написана в трущобах пригородов, портах, борделях, тюрьмах, в среде африканских рабов и иммигрантов. Поэтому неудивительно, что танго отвергалось высшими слоями общества и запрещалось католической церковью.
В том же Буэнос-Айресе танго формировалось на улице. Это происходило главным образом на уличных перекрестках со срезанными углами домов, на знаменитых «эскинах»[21] — излюбленных местах базирования городских музыкантов, где они могли демонстрировать проходящим свое искусство. Понятно, что первые уличные музыканты играли на слух, по памяти.
И, конечно же, первые танго не записывались. Почему? Да потому что музыканты городских окраин не могли знать нотную грамоту. Они просто импровизировали или воспроизводили на слух то, что уже слышали когда-то.
Поначалу музыканты продвигались на ощупь, по наитию и разрабатывали малоизвестные темы по партитурам фортепиано или по памяти. Импровизировали наподобие джазменов <… > Три-четы-ре человека, простые аккорды, максимальная быстрота исполнения. Скорее интерпретации, чем оригинальные композиции. Со временем эти группы усвоили кое-какие новшества: вместо гитар — соло фортепьяно и в дуэте со скрипкой… Это помогало неопытным танцорам и новичкам-любителям. Потом к новому танго приспособились и профессиональные оркестры.
АРТУРО ПЕРЕС-РЕВЕРТЕ
«Танго старой гвардии»
А потом в этой полулюбительской среде танго постепенно стало жанром профессионального композиторского творчества. В дальнейшем оно формировалось в специальных заведениях, предназначенных для публичных танцев, называвшихся по-разному (peringundin, bailetin), но чаще всего — «академиями танца».
В этих «академиях» имелась достаточно просторная зала (салон), где могли танцевать одновременно десять-двадцать пар и работали в качестве профессиональных танцовщиц цветные и белые женщины. Из этих «академий» танго проникало в широкую городскую среду и по мере освобождения его от фигур, которые считались наиболее греховными (подчеркнуто сексуальными), становилось обычным в череде других танцев.
К народным массам постепенно приходило сознание, что танго — их собственное достояние, что наряду с музыкой и танцами высшего общества есть музыка и танцы, родившиеся в народе и потому отвергаемые этим обществом, что танго может быть противопоставлено танцам аристократических салонов как своего рода вызов, соперничество. Когда сознание этого укрепляется, народные массы, городской пролетариат принимают танго как по праву им принадлежащее.
ОРАСИО ФЕРРЕР,
аргентинский поэт и историк танго
Впервые публичное признание танго получило в 1860-х годах на карнавалах, допускавших определенные вольности.
К концу XIX столетия танго уже прочно оккупировало этот праздник.
Газета «Caras у Caretas» («Лица и Маски») 11 марта 1904 года писала:
«С приходом карнавала танго становится хозяином и господином всех танцевальных программ, и в этом есть резон, ибо столь фривольный танец уместен только в эти дни всеобщего помешательства <…> Внезапно оркестр взрывается танго, и образуются пары. Компадрес[22] соединяются в братских объятиях, и начинается танец, в котором танцоры демонстрируют такое искусство, что невозможно описать все их акробатические телодвижения, конвульсивные изгибы корпуса, самые неожиданные и причудливые фигуры, дробь каблуков, сливающуюся в один непрерывный гул».
В 1880-х годах танго обрело «ревнивое доверие» со стороны среднего сословия Буэнос-Айреса. Сначала — в фортепианных транскрипциях, а несколько позже — и в хореографии, которая, будучи очищенной от грубоватых манер компадре, начала вытеснять прежние модные танцы.
Танго ознаменовалось победой новой манеры танцевать.
«Отец аргентинского музыковедения» и исследователь истории танго Карлос Вега по этому поводу пишет:
«Если нам кажется совершенно естественным танцевать обнявшись, то это лишь потому, что мы
