– Вот так, вот. Шли – шли и пришли, – подытожила леди Кай. – Нашел, безголовый, где портал упрятать.
Раздражение ее можно было понять вполне, ибо печать на двери означала, прежде всего – задержку, а может, что и похуже, потому как, обычно – что в стародавние времена, что в новейшей, так сказать, истории – церковники знаками такими просто так не разбрасывались, а раз уж на сургуч да на заклятие разорились, – значит, оно того стоило.
«А может, это он сам? – Робко спросила Хода. – Ну, в смысле – некромансер… Чтобы, значит – не лезли сюда».
Осси глянула на нее с сомнением.
– Сам, говоришь? – Она нагнулась к печати. – Да, нет – не сам… Все по – настоящему. Церковная печать.
«Жаль».
– И не говори, – Осси вздохнула и сбросила рюкзак на землю. – А мне-то как жаль…
Убрав меч и отпихнув в сторону рюкзак, мешающийся под ногами, леди Кай присела на корточки, чтобы рассмотреть кругляк получше.
От печати ощутимо несло жаром. Так сильно, что очень скоро лицо начало гореть, а опаленные зноем глаза защипало, и Осси пришлось отодвинуться подальше. Удивительно, как сургуч-то не плавился…
Она сидела долго – аж ноги затекли. И все рассматривала, разглядывала церковную метку – только что пальцем не поколупала. Рукой, правда, над печатью поводила. Не касаясь.
Наконец осмотр был закончен, и Осси поднялась на ноги.
«Ну, что там?» – Все это время Хода была необычайно терпелива и под руку в отличие от Мея не лезла, но теперь отчета все-таки потребовала.
Осси пожала плечами:
– Да, ничего… Печать – как печать. По центру – глаз Ресса, вокруг него – надпись. Больше ничего. Вообще ничего. Сургуч тоже, вроде, самый обычный… Не знаю… Но шпарит от нее как от жаровни.
«Надпись, говоришь? И что написано?»
– «Милосердие воздается за веру». Бред какой-то…
«Да, уж, – усмехнулась Хода. – Маловато конкретики для столь эпохального назидания… Ладно, не переживай, откроем – все узнаем. И про веру, и про милосердие».
– Ты думаешь? – Осси еще раз глянула на печать. Все, что только можно было выжать из визуального осмотра, она уже выжала, – да и не так уж много мог поведать о том, что тут происходило много лет назад, кусок окрашенной суриком смолы. – Ну что ж, давай, открывать, – и Осси потянулась за мечом.
– А вот я бы этого не делал, – тихий вкрадчивый голос прозвучал, как ласковый удар грома, застав вампиршу врасплох и заставив замереть на месте. – И ты, это… не балуй… Меч-то брось…
Положение леди Кай к спорам не располагало. Лицом к стене, точнее – к двери, и, не очень понимая, что там за твоей спиной происходит, – особо не покуражишься и характер, знаете ли, не покажешь… Мей тоже был вне игры – застыл у ног, зажатый в углу, так что о прыжке и речи не было. Это не говоря уж о полноценной атаке…
Леди Кай подчинилась, и сталь лязгнула по гулким плитам.
– Вот и хорошо, – одобрил голос. – Меня Иффой звать. А ты кто? Да ты повернись уже… Тока медленно…
Осси повернулась. Как и было велено – медленно…
Незнакомец, назвавшийся Иффой, стоял в пяти шагах, перекрыв своим широким телом выход к площади и направив на интессу внушительного вида арбалет.
Личностью он был достаточно колоритной. Невысокого роста, плотный и с пузиком, что выдавало в нем человека, привыкшего к жизни спокойной, обстоятельной и размеренной. Растительности на лице не было никакой, но зато там были щеки. Румяные и большие. Просто пышущие здоровьем и благополучием. Не щеки, а мечта любой мамочки.
Но все же не они были главной деталью на этом лице. Не они, а глазки.
Маленькие, хитрые, быстро бегающие по сторонам и все вокруг замечающие. От шустрого цепкого взгляда их укрыться не могло ничего, и, уж тем более, – не Мей, начавший потихоньку, и как, наверное, он сам полагал – очень незаметно, выдвигаться из-за спины леди Кай, громко при этом цокая когтями по камню.
– Эй, алеоуу… Ну-ка хорош там… – Говорок у него был чудной – гласные он тянул сверх всякой меры, так что получалось именно «алеоуу».
Осси сделала успокаивающий жест, попридержав Мея, и тот, ни мало не обескураженный провалившейся попыткой поучаствовать в переговорах, уселся рядом.
Иффа стоял – как стоял, только маленькие колючие глазки под светлыми мохнатыми бровями быстро прыгали с кота на девушку и обратно. Все, значит, у них было под контролем…
Румяную щекастую морду его венчали небольшие редкие кудряшки, произрастающие только на самой макушке, но зато в полном беспорядке и сообразно каким-то очень своим представлениям о красоте.
Одет пришелец был в зеленую куртку и – вы не поверите, – в ярко оранжевые порты!
На лямках!!!
У Осси аж дыхание перехватило, когда она такую красотищу разглядела. Хорошо еще в свете луны буйство и великолепие красок несколько скрадывалось и размывалось, но днем… Это даже представить себе было трудно…
И все же, глядя на эту нелепую фигуру, невесть как возникшую на площади потерянного Храма, смеяться не хотелось. Совсем не хотелось. И виной тому был арбалет, который держал в руках этот несуразный мужичок с хитрющими глазами. Да и не арбалет, это был, а скорее – полуторный балестард[29] в пол-мужичкового роста. Гасил он как-то, знаете, улыбки. Прямо в зародыше гасил.
Причем, держал Иффа эту громадину в руках легко и уверенно, даром, что ладошки у него были хоть и маленькие, но видно, что сильные и крепкие. Такие камень, как хлебушек накрошат, а потом в муку изотрут.
Пока Осси разглядывала этого красавца, вооруженного словно для небольшой войны, тот, в свою очередь, не таясь, и с нескрываемым любопытством изучал интессу. И, понятно, что от взора его пристального и внимательного такая необычная и приметная деталь, как клыки, укрыться никак не могла.
– Вот оно значит как… – протянул Иффа и перехватил арбалет поудобнее. – И давно ты это?.. – Двумя пальцами левой руки он изобразил клыки, а затем, чтобы придать этой конструкции максимальное сходство с оригиналом, потряс ими у рта.
– Шестой день, – ухмыльнулась Осси, потихонечку продвигая руку к жезлу на поясе. – А что? Тебя это смущает?
– Да, нет, вроде… – мужичок задумчиво почесал в затылке. – Не особо. Мне до этого дела как-то нет. Стой, где стоишь, и все ладно будет. И руку… – он дернул арбалетом.
Сдвоенное жало толстого как кол арбалетного болта качнулось и вновь вернулось на место, нацеленное, как и прежде прямехонько в грудь вампирши. Промахнуться с пяти шагов коротыш не смог бы, даже если б очень постарался, а двузубый стальной дрын, выпущенный с такого расстояния пришпилил бы леди Кай к стене раньше, чем та успела бы «мама» сказать.
Ко всему, от двузубого острия вверх тянулся тонюсенький дымочек. А поскольку железо, как известно, не горит, то и дыма от него никакого быть не должно. А коль так, – значит, было там помимо стального сердечника еще что-то…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
