контраст психологической атмосферы в тот момент для всех участников этого мероприятия, и такое различие не может быть связано только с одной фигурой Христа. В первом случае, в 18-м и 19-м стихе и далее с 20-й по 22-й стих, можно ощутить положительный настрой и эмоции, которые испытывают все находящиеся внутри синагоги свидетели: там Иисус Назорей провозглашает себя мессией. Напротив, слова в строфах с 24-ю и по 27-ю больше отражают негодование говорящего. Не может быть так, чтобы человек, который провозглашает себя мессией, одновременно бы портил настроение всем слушающим его посредством обвинений в адрес тех пророков, которых его народ сильно почитает. Для иудеев пророк Илия и его ученик Елисей являются весьма уважаемыми личностями, поэтому услышать от будущего лидера такие обвинения означает с его стороны провалить всё дело и не добиться успеха в задуманном мероприятии. Представить такое было возможно только в том случае, когда сам человек, пожелавший понарошку стать вождём народа, сбежал из психиатрической клиники лишь с той целью, чтобы наплевать в душу простакам, которые воспримут его намерения всерьёз. Вот и выходит нечто несуразное, если в той встрече с иудеями в синагоге участвовал только один Иисус Христос, который после радостного принятия Его мессией так испортил всем настроение, что все, кто Его видел и слышал, пожелали бы сразу же Его убить, сбросив Его с горы (Лк 4:29). Поэтому мы считаем, что в тот день было два Иисуса, один из которых, провозгласив себя мессией, приподнял всем душевный настрой и другой — Тот, который, напротив, всем свидетелям этого важного момента в истории иудеев его испортил, отравил его тем, что заявил о недостойных делах пророка Илии. Этот человек, по словам Иисуса Христа, погубил множество народа, «заключив на три года небо», не давал им воды, и тем самым обрёк людей на голодную смерть. По словам Христа, его ученик Елисей также был не многим лучше своего учителя: вместо того, чтобы лечить всех больных в Израиле, он очистил от проказы только одного Неемана Сириянина. Тогда понятно, почему за такие слова толпа захотела скинуть Иисуса с горы. А вот Назорей, напротив, довольный тем, что принят народом как помазанник, о котором сказано в Писании пророком Исайей, в сопровождении поклонников отправился в Иерусалим, чтобы там засвидетельствовать своё мессианство перед Синедрионом. Более того. Различие и даже противоположность речений обоих Иисусов, подчёркивает аж сам Лука, который здесь по согласию с Христом проводит как бы разграничительную линию посредством 23-й строфы, где он уже сам вписывает туда нечто, что ему пришло в голову, лишь бы отделить Господа от Назорея. Такой черты не могло бы возникнуть, если бы Иисус Назорей не захотел нарушить данное им слово при встрече со Спасителем, когда Господь предложил ему вести проповеди по всей территории Палестины
совместно. Тогда бы в будущем никаких региональных границ, разделяющих землю Палестины, между ними не возникло бы. А теперь после этого случая появление рамок, внутри которых каждый из них мог бы вести свою особую деятельность, стали неизбежны. Лука уже в первых строфах третьей главы своей части Евангелия как бы предваряет это будущее деление Палестины на эти четыре части, то есть создание ими
канонической тетрархии, в пределах которой по установленным ими же правилам они станут проводить свои мероприятия.
То, что Луке принадлежит «разделительная» строфа с порядковым номером двадцать три, не является простой случайностью. После общения с самарянкой оба Иисуса проведут повторную деловую встречу в Кане Галилейской, где договорятся о втором делении Палестины уже на северную и южную области, когда они проведут так называемую «Линию чудес», проходящую вдоль тридцать второго градуса Северной Широты, то есть прямо через колодец Иакова. Это место вскоре станет своего рода «Афинским ареопагом», где приверженцы разных учений Иисусов будут вести горячие споры между собой, ибо сказано в Евангелии «где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них» (Мф 18:20).
В своём 23-м стихе Лука пишет о враче, который якобы должен излечить себя сам. Поскольку апостол Лука тоже был врачом, поэтому он и упоминает в ней о профессии, которой владел. На наш взгляд Лука, заполняя пустой промежуток между 22-й и 24-й строфами, оставленный ему Христом, и как бы проводя разделительную межу между двумя Иисусами, просто упоминать о ремесле врача было бы, на наш взгляд, не так уж и важно. Краткость в данном случае более чем не уместна. Вот если бы Лука прописал какое-нибудь лекарственное средство, ну, например, от мигрени, глядишь, народ бы чаще стал заглядывать в Евангелие! От такой информации, мы думаем, было бы больше пользы для всех нас грешных. Ну, ладно, и, как сказал бы Понтий Пилат, что он написал, то написал.
Понятно, что после того, как Иисус Христос Своими заявлениями вконец испортил иудеям настроение, да так, что те захотели сбросить Его с горы. С тех пор двери синагоги навсегда были закрыты пред Ним. Отныне и впредь Он мог проповедовать в лучшем случае стоя вблизи или невдалеке от неё, так сказать, на свежем воздухе. Напротив, с той поры залы синагоги, которые находились почти во всех заселённых пунктах Палестины, в том числе и в Галилее, принадлежали исключительно Его визави — Иисусу Назорею, — как признанному тогда проповеднику нового гуманистического учения. Попытка сбросить Иисуса Христа с утёса не получилась, и Он, «пройдя среди них, удалился» (Лк 4:30).
Иисус Христос, разумеется, и после Своего крещения мог бы прийти в ещё раз в синагогу и, произнеся слова о том, что «Дух Господень» на Нём (Лк 4:18), заявить о Своём мессианстве, но результат всё равно был бы тот же, что и в первый раз. Говоря всегда правду (Лк 20:21), невзирая на статус лица, Он повторно подвергся бы гонению.
«Тогда приходит Иисус из Галилеи на Иордан к Иоанну креститься от него» (Мф 3:13), чтобы освятить Своё тело Духом Святым и получить от Бога Отца силу. Как Бог Иисус Христос всё это имел ещё от начала мира, а теперь с Духом Святым и силой Бога Отца должно соединиться Его безгрешное Тело. Прежде Христос уже засвидетельствовал перед иудеями свои намерения вести деятельность проповедника, и поэтому только после того, как Он пообщался с иудеями, Ему надлежало принять крещение от Иоанна, а никак не ранее.
Напротив, из синагоги Иисус Назорей в сопровождении иудеев прямиком направился в Иерусалим, чтобы показаться первосвященнику Кайфе и его тестю Анне, чтобы те представили его перед
