Кшурурья небрежно вскинул подбородок в направлении, где после удара упала куртка Шиму. Семеня в своем неуклюжем ковылянии, слуга бросился на поиски.
- «Возвысится… Единивший триединство… Лорд Ссенр… Крушители небожителей… Возможно их правитель знает судьбу тела моего Тиринара. Как добычу, как трофей для глумления его могли доставить к нему небесные наездники. Я должна это выяснить!» — судьба давала зацепку, пусть и ведущую в самое логовище Тьмы, но оставлять ее Великая и не думала. Уки двинула рукой, желая рассмотреть сжимаемое лезвие поближе. Управлять телом в котором и ноги и руки состояли не из двух основных сочленений, а из трех, оказалось не просто. Тело вздрогнуло от неожиданности, а душа похолодела. Тончайшие мизерные алые руны, непрестанно двигающиеся по неимоверно-тонкой грани лезвия могли быть сотворены лишь одним мастерством в этом подлунном мире, и принадлежало оно Арлу.
— О пускатель моей крови, я нашел! — радостное цоканье и шипение раба раздалось из-за торчащего вверх колесами духового орудия. — Но здесь лишь верхняя половина. Где же искать остальное? Ты говорил, что с неба упали обе половины. Возможно твое знание Ануши или светозарной Фару, что обучил тебя Ссенр, откроет недостойному направление поисков?
— «Фару? Темные пользуются Фару? Вот это новость», — удивилась Уки. Смекнув что, брюки Шиму лежат где-то рядом с тем местом, где Кшурурья откопал куртку, Великая медленно сделала неуверенный шаг в нужном направлении. Через несколько шагов и пары спотыканий опыт и знания взяли верх над новизной ощущений.
Пронырливый раб, измазавшись при поиске с головы до ног в крови, грязи и прочих испражнениях тел павших, радостно унижаясь в велеречивой лести, вскоре преподнес хозяину и вторую часть Шиму.
— С этой добычей ты будешь приглашен к самому Кровеславному, о мой достойнейший извлекатель стонов! — Трун аккуратно сложил Шиму, и шел впереди, гордо неся ее перед собою.
Укишера примерно представляла куда они направляются. Самый громадный жукоподобный колосс, с бронированными дворцовыми изысками на спине располагался в середине построений пирующей армады Зираиды. Их путь лежал к Лорду за щедрым «воздаянием». Глаза Кшурурьи ядовито сузились в его предвкушении, а трехпалая ладонь плотнее сжала неимоверную тонкость серебряного клинка.
Дань покаяния. Арллур
Тяжелыми ударами о полированный пол посох размеренно отмерял величавую поступь Хотара. С прибытием Великой все естество бывшего эльфа, предавшего ее, некогда свою Богиню, чувствовало неизъяснимое беспокойство, тревожащий дискомфорт, словно его единовластию и без того разделенного с Хотари приходит окончательный конец. Чари не пала ниц перед ним, не склонила коленей, признав его верховенство пред собравшимися на площади ревнителями Веры, а потребовала провести ее к самому Арлу. Безапелляционно, непререкаемо, властно, как и подобает древней Богине. И он не смел противится, сумев только, гордо возвысив подбородок, отправиться в недра своего тронного зала.
Было что-то в Великих, что в его супруге Нианне, что в этой вот крылатой деве Чари, что-то катастрофически недостижимое, безумно высокое и отдаляющее, заставляющее замирать в необъяснимом благоговении без всяких на то причин, даже его дважды пережившего перерождение в Арле.
- «Что же будет со мной, когда вдруг Господу удастся вернуть всех Изгоев под свою длань?» — нещадно терзали мысли гордость пока верховного Хотара. — «Какое место уготовал он мне?»
Чари не пожелала, дабы толпы жителей Арллура, встретившие ее появление на площади, последовали дальше за ней к центральному дворцу правителя. Всего лишь молчаливо поднятая кисть заставила народ тихо разойтись по своим делам. И от этого нутро Хотара еще больше похолодело. Чарами и властью дышало даже самое малое перо на ее крыле.
Тишина, подавляющего своей объемностью, огромного тронного зала, встретила Хотара и нового покорного адепта Веры раскатистым эхом шагов и чеканным ритмом его посоха. Идеальный глянец черного пола, нанизанного на ряды сотен рубиновых колон, от каждого прикосновения ног Чари вздрагивал размытыми едва различимыми алыми разводами неясных рун, словно боясь каждым мгновением чего-то непредсказуемого.
Десятиметровая, со срезанной верхушкой для летающего трона Хотара, прозрачная сфера Ока Арла с меняющимся пластичным алым течением в сердцевине, парила у дальней стены возносящегося тихого алого пламени.
Чари не шла, она плыла в волнах неслыханной свободы и радости. Без умозаключений и логических причин, связывающих цепи событий в сложные анализируемые прежде узоры бытия и упорного поиска правильного движения в них, Великая просто парила в волнах благорасположения грядущей Судьбы начертанной Благим Арлом исключительно для нее и ее возлюбленного. Которого она обязательно вернет!
— Ты вернулась к НАМ! — гулкое вибрирующее басовитое эхо медленно поплыло по залу, отражаясь всплесками света в каждом языке скользящего по колоннам пламени. — Мы ждали этого… Терпеливо ждали!!!
— Я принесла покаяние своего сердца тебе Извечный Предтеча. Прими его, суди его, карай его, молю! — Чари опустилась на колени, сложив руки крест-накрест на груди.
— МЫ дали врата прощения в скрижалях Завета твоему народу Тироля от сотворения цикла. Ты следуешь им и это НАС радует! Ты принята, прощена и помилована, Чари — творительница гармоний! Ты под НАШЕЙ властью! Что привело тебя к НАМ? — благорасположенно рокотал бас мерно движущегося в нитях голубых молний Ока Арла.
— Любовь, о Высший из Высших… Любовь и утрата, — блаженный лик девы — птицы омрачился путами сердечных страданий.
— Д-р-е-л… — с глубоким пониманием провибрировал, собравшийся у передней части глаз материи Арла в сфере.
— Я утратила его. Что с ним? Он погиб? Его душа в твоей власти? — тонкие пальцы Чари нервно дрожали, раскрытые до предела глаза в надежде молили о чуде Всевышнего. — Я молю тебя — верни мне его! Пожалуйста…
— В НАШЕЙ власти все миры солнц и лун… — довольно рокотал Арл. — Твой Дрел в НАШЕЙ Игре… Он скользит в предначертанном… Он готовит неизбежное… Он преподал НАШ урок… Скоро я верну его в твои объятья… Но с чем ты пожаловала к НАМ кроме просьбы и раскаяния? — низкая вибрация ментального и звукового вопроса хлынула лавиной в самые потаенные уголки души Великой.
— Слава тебе Вселенский Господь! Вечная слава и повиновение твоей воле! — дева-птица озарилась ярким лучистым белым светом радости. — Я готова на все, что прикажешь, ради его возвращения!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
