– Не трожь Моркара. Он был нам хорошим господином и теперь расплачивается за свою верность в нормандской тюрьме, пока Вальтеоф пирует с нормандским епископом.
Кнут пошатнулся, но затем вернулся в прежнее положение, щека его покраснела в том месте, где его ударили.
– Моркара никогда ничего не интересовало, ничего, кроме его собственной выгоды, и ты это знаешь. В конце концов, Вальтеоф заботиться о местном народе, и я не желаю ему зла.
– Никто тебя не спрашивает, – рявкнул Магнус. – Все, что мы собираемся сегодня сделать, – это отобрать деньги у нормандца, которые он не имел права с нас собирать. – Он внезапно встал, прикрывая глаза рукой. – Пыль на дороге – смотрите!
Все посмотрели в ту сторон.
– Там – видите? Займите все свои места. И ты, Кнут, если не хочешь нам помочь, уйди отсюда.
Трое братьев вскарабкались, созывая своих людей, и затем притаились у дороги. Кнут сел, прислонившись к большому валуну спиной, и продолжал смотреть на север. Он никак не мог понять, почему люди должны все время бороться, он считал, что любовь – более сильное оружие, чем ненависть. Тем не менее, в этот светлый майский день, когда в траве распустились первые колокольчики, его братья со своими людьми прячутся в скалах с мечами в руках, замышляя злое в своих сердцах, одержимых алчностью.
К ним подъехал фургон, охраняемый восьмью – десятью людьми. Он завернул за бугор, исчез за скалами и затем снова появился. С дикими криками выскочили братья из своего укрытия. Послышался звон мечей, кучер упал, сраженный копьем, и еще один охранник растянулся рядом с ним с перерезанным горлом, в то время как другие еще оказывали сопротивление.
Кнут не хотел этого видеть и уставился на дорогу. Внезапно он вскочил. По дороге ехало целое войско, которое поначалу было скрыто за поворотом. Он попытался крикнуть об опасности, предупредить Магнуса и Эдмунда о том, что надо бежать, но они уже были в фургоне и громко вопили от радости при виде деньг. Он сбежал со склона, продолжая орать, и тут с ужасом увидел, кто предводительствует войсками, и знамя, которое над ними развивается.
– Это граф! – крикнул он. – Ради Бога, уходите – это граф!
Магнус его не слышал, потому что боролся с очередным охранником, но Сомерлед повернул голову при этих словах. Один взгляд – и он спрыгнул на дорогу, прорычав своим людям, чтобы они смывались.
Немного позже Вальтеоф со своим отрядом обрушился на них, быстро расправившись с теми, кто не успел бежать. Большинство, уже отведав его оружия раньше, разбежались в разные стороны. Магнус, глубоко вонзив нож в свою жертву, бросился вслед за остальными, но Вальтеоф, пришпорив Баллероя, увидел своего старого врага и, спрыгнув с лошади, кинулся за ним. Прыгнув, он схватил Магнуса за плащ, и они сцепились, скользя и спотыкаясь о камни.
– Проклятье! Проклятье! – рычал Магнус. – Какого дьявола ты приперся сюда сегодня?
– Вор! – кинул ему в лицо Вальтеоф. – Вы все воры и грабители, я вам покажу…
Как-то исхитрившись, Магнус вцепился в горло графу, и тот его выпустил. Они, споткнувшись, вместе скатились по колючим кустам со скалы вниз. Стараясь стянуть Магнуса, Вальтеоф упал прямо на землю всеми десятью футами, но Магнус повис, уцепившись в колючий кустарник.
Он спрыгнул и побежал по земле туда, где Кнут держал его лошадь. Сомерлед и Эдмунд уже скакали по склону вместе со своими оставшимися людьми. Несколько человек подбежало на помощь Вальтеофу, но он уже вскочил на ноги. Осгуд спросил его:
– Мы поедем за ними?
Задыхаясь, Вальтеоф прикрыл рукой глаза, смотря вслед беглецам.
– Нет. Они ничего не взяли, и рано или поздно, но я отправлю их в ад. И у меня нет времени, чтобы за ними гнаться. – Он осмотрел кавардак на дороге: фургон с коробками разбит, трое из охраны и один его человек убиты, и к тому же еще несколько ранено. Шесть человек из Карлсонов тоже поплатились.
– Видит Бог, я очищу свое графство от этого сброда. – Он оседлал коня и приказал нескольким своим людям отвести фургон на юг, внимательно следя за дорогой. Но для засады больше не было подходящих мест, и вскоре они выехали из опасного места и направились через Варфскую долину. Здесь почти всюду простиралась пустыня, сухая или выжженная земля была безжизненна – ни посевов, ни урожая, обугленные деревья взывали к небу, и только случайные руины говорили о том, что и здесь когда-то была жизнь.
В конце дня впереди появился Йорк, и, прикрыв глаза от солнца, он всматривался в столицу древнего королевства своего отца и место его собственного рождения. Оставив позади медленно тащившийся эскорт, он поехал вперед вместе с полдюжиной солдат на северо-восток к Элдби, где он хотел бы провести месяц или два.
Этот дом когда-то принадлежал Гарольду Годвинсону и был впоследствии захвачен Харальдом Норвежским перед битвой при Стамфорде. Теперь он владел им как предетавитель короля на севере, и здесь он собирался встретиться с Эдит.
Этот год, после того как он сопровождал короля в Шотландию, где двое монархов заключили перемирие, он провел, стараясь привести в порядок дела в новом графстве. Он построил замок для епископа Валчера в Дюрхэме, чтобы охранить его от непокорных бродяг, скитающихся по полям. Он нашел общество нового епископа вполне приятным и обедал вместе с ним каждый день до тех пор, пока не построили замок.
В Нортгемптоне он был только один раз за последние пятнадцать месяцев, но теперь, наконец, в новом графстве было больше порядка, и он послал Торкеля за Эдит с детьми – Матильдой и еще одной дочкой, которую он пока даже не видел. Ему хотелось знать, как Эдит восприняла появление еще одной девочки. Он тоже был несколько разочарован, потому что они оба в этот раз хотели сына, но все-таки он не видел причин для ропота. Мод – как он ласково называл Матильду – была очаровательным ребенком и доставила ему новое счастье, которого он не ожидал.
Он пришпорил лошадь. Через день или два они будут здесь. Въехав на двор замка Элдби, он увидел гнедую Торкеля и суету во дворце. Он соскочил с лошади и вбежал в дом. Там была Эдит, наблюдавшая за тем, как распаковывают вещи.
Вальтеоф кинулся к ней с объятиями:
– Любовь моя, ты раньше, чем я ожидал. Я думал, это будет не раньше, чем в конце недели.
Она улыбнулась и высвободилась.
– О, мессир Торкель так торопился вернуться, что ехали мы без каких-либо удобств. Нет, нет, этот сундук отнесите в мою комнату.
– Моя госпожа, – из тени вышел Торкель, столкнувшись со слугой, несшим сундуки. – Мы столь быстро ехали потому, что у нас не было с собой колыбелек.
– Не было колыбелек? – Вальтеоф оглянулся. – Но дети? Где они? Надо признаться, радость моя, я жажду увидеть мою новую дочку.
