Возврат к монархической системе не стал бы попыткой возродить респектабельную историческую традицию.
В период между последней войной и нынешней немецкий народ доказал, что не в состоянии приспособиться к демократическим атрибутам; он не умеет ими пользоваться. Принятая после длинного ряда ошибок Веймарская конституция, модель такого рода, вымостила дорогу авторитарному правительству, которое, в свою очередь, привело к диктатуре. Нельзя забывать, что именно канцлер Брюнинг применил известную статью 48 Веймарской конституции и против своей воли два года правил вразрез с духом той же конституции, более невыполнимой[26]. Возврат к монархии исключил бы необходимость прибегать к таким уловкам в будущем. Возьмем, к примеру, Бельгию. Последние несколько лет этой стране пришлось преодолевать серьезные внутренние трудности. Где была бы Бельгия сейчас без власти короля, олицетворяющего страну и стоящего превыше партий?
Более того, восстановление двух германских монархий, одной на Западе и другой на Востоке, позволило бы каждому из обоих таким образом учрежденных государств развивать собственную политическую «индивидуальность». Западная Германия, столь богатая историческими традициями и столь современная по духу, совершенно естественно вернулась бы к традициям старой Германии в рамках христианства. Лежащая восточнее Пруссия смогла бы снова обрести свой особый характер колониальной территории, установленный бранденбургскими курфюрстами и их преемниками, королями Пруссии. Кто знает? Может быть, освободившись от прежней жажды завоеваний, эта страна смогла бы оказать полезное и пацифистское влияние в Восточной Европе.
В этом предположении нет ничего утопического; оно согласуется с нуждами Европы и нынешними реалиями Германии. Разница между двумя германскими регионами, которые я только что описал, недостаточно сознается за границей. Единение, достигнутое Бисмарком, было актом преднамеренно примененной силы, хотя и одобренным в конце концов народами обеих стран. Вымышленная окончательная унификация Германии, которой Гитлер хвастает как личным достижением, является, как и все действия режима, всего лишь мошенничеством. Старые германские государства в теории исчезли, но на деле они сменились партийными сатрапиями. Гаулейтеры обладают большей властью в своих районах, чем их предшественники, царствующие князья. Оттого, что Австрию называют Остмарк (Восточной маркой)[27], страна не потеряла своей политической и региональной индивидуальности, а тот факт, что название Баварии «официально» упразднено, не означает исчезновения Баварии.
Однако действительно новым в нынешней Германии является внутренний протест католиков против религиозных преследований. В XVI веке после Реформации Германию раздирали религиозные войны. Это в конце концов привело к государственному строю, характеризующемуся терпимостью и определенной свободой вероисповедания. Современная форма нетерпимости, созданная национал-социалистами с их посягательствами на свободу совести и вероисповедания, абсолютно противоречит немецкому духу и немецкой исторической традиции. Даже в Пруссии XVIII века Фридрих Великий имел обыкновение приговаривать: «Jeder soil nach seiner Fasson selig warden» («Каждому человеку – свое собственное царство небесное»).
Розенберг, великий «интеллектуал» национал-социализма, – русский импорт. В нем нет ни капли немецкой крови. Именно ему и его приверженцам Германия обязана методами «союзов безбожников» – методами большевистской России.
У национал-социализма есть еще одна сторона, вскрывающая различие между двумя Германиями. Абсолютизм лидеров, их настойчивое требование пассивной покорности и подобострастия от подчиненных – даже на самых высоких постах – совершенно чужды Германии Запада. В прежние времена рейнландский карнавал с его веселым неуважением к высокопоставленным персонам, собственными способами корректировал слишком восточный менталитет некоторых прусских чиновников. Счастливый смех рейнландцев подавлял тиранию режима или, в лучшем случае, служил официальной политике. Эти западные немцы возмущаются подавлением всех человеческих прав – свободы вероисповедания и свободы выражения мнения – как оскорблением собственного достоинства. Тлеет мятеж, готовый разгореться в пламя. С другой стороны, создается впечатление, что население Восточной Германии приспособилось гораздо легче. Насаждение прусской военной дисциплины во всех сферах жизни – «Parieren, nicht rasonnieren!» («Повинуйся, не рассуждай!») – принято совершенно естественно, как необходимое условие претворения в жизнь великих планов завоевания.
«Фюрер всегда прав» – осовремененная форма «Повинуйся, не рассуждай!». Является ли подобострастие, примеры коего уже приводились на этих страницах, чертой славянского характера? Я склонен в это верить, ибо оно точно не свойственно европейцам. Никогда в Западной Европе, даже до Французской революции, не существовало такого презрения к отдельному человеку.
Суть вопроса не в разделении Германии на две части или принудительном создании двух Германий. Просто снова необходимо вспомнить о границе между Европой Запада и Европой Востока – границе, которую Германия пыталась уничтожить в течение почти целого столетия. Истинную Германию с ее западными традициями следует отделить от Пруссии, принадлежащей Востоку.
Одним немцам с этой проблемой не справиться, и не им одним ее решать. Война – преступление, за которым непременно последует наказание, но чисто военное решение проблемы безопасности в конечном итоге окажется столь же сомнительным после этой войны, как и после предыдущей. Державы-победительницы не могут беспредельно оккупировать иностранную территорию. Общественное мнение в демократических странах будет развиваться, как и после предыдущей войны. В 1914 году Англия прибегла к войне ради уничтожения военно-морской мощи Германии. Двадцать лет спустя Англия одобрила возрождение немецкого военного флота и в 1935 году заключила с Гитлером военно-морской договор. Даже Франция в конце концов примирилась с ремилитаризацией[28] Рейнланда и восстановлением обязательной военной службы в Германии. Таким образом, победителям неразумно рассчитывать на нынешнее чувство самосохранения, поскольку даже Гитлеру удалось его убаюкать. Что требуется сделать, так это разработать действительно эффективную самообеспечивающуюся систему.
Более того, предложенное отделение Германии от Пруссии следует проводить в соответствии с новым политическим духом. В нынешней Европе нет места спорам по вопросам господства. Вестфальские договора устарели. Содержание военных гарнизонов на чужой земле уже пятьдесят лет как не соответствует времени. Вера в то, что великую страну можно долгое время держать в беспомощном состоянии, – опасная иллюзия. Страшный час отрезвления, только что пробивший для Европы, ясно доказывает, что Версальский договор устарел. Сегодня следует убрать все препятствия к будущему основанию Соединенных Штатов Европы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
