облизывая пальцы, спросил тот.
— Слишком приметные. Залетим рано или поздно. Эти тачки он тырит у известных людей. По-наглому. Так долго продолжаться не может.
Наркоделец согласился:
— Не может. Но понимаешь, Крот, на Востоке за эти тачки башляют в десять раз больше. И не потому, что тачки такие крутые, а потому что на них козырные людишки рассекали. В этом весь кайф — дать чада на «мерине» какого-нибудь комика, чья рожа не сходит с телевизионных экранов. Или поднять пыль на джипняке певички, чей голос звучит из каждого киоска, торгующего кассетами. Так что пока Мармелад толкает такие тачки, мы будем их брать. Это выгодно.
Прикрыв рот ладонью, Крот тихонько рассмеялся. Он представил себе дорогу, по обочинам которой растет чахлый саксаул, а на горизонте виднеется верблюжий силуэт, и водителя за рулем джипа, принадлежавшего некогда русской эстрадной звезде. Полный идиотизм. Вот до чего доводит тщеславие.
— Перед кем там понты гнуть, — не удержался он.
— Дурак ты, Крот. Восток — дело тонкое, — лениво пояснил Малахай. — Теперь большим гаремом никого не поразишь. Не те времена. А вот тачка Венегровой под задницей — это престижно. Русскую попсу ведь повсюду слушают. Ее звезд даже в кишлаках знают. Музыка, Крот, великая сила, — киргиз назидательно поднял палец, желтый от бараньего жира. — Америкосы музыкой и фильмами весь мир завоевали. Они и Советам хребет сломали, когда приучили молодняк штатовскую музыку слушать. Какую музыку слушаешь, под ту дудку и пляшешь, — выдал киргиз, не лишенный здравого смысла.
Крот, привыкший мыслить более конкретными категориями, наморщил лоб и, прополоскав глотку порцией спиртного, сказал:
— Не врубаюсь. Откуда в степи могут знать, на чьей тачке ты рассекаешь?
На что Малахай, снисходительно хлопнув его по плечу, с истинно восточной загадочностью изрек:
— Э…э… дорогой. Слухами земля полнится. В степи беспроволочный телеграф работает лучше, чем сети Интернета. От чабанов все можно узнать. Это Восток, Кротик, Восток… — Киргиз мечтательно зажмурился, словно стараясь вызвать в памяти образы далекой родины с порыжевшими под солнцем степными просторами.
Магнитофон надрывался, выдавая шлягер за шлягером. На компакте были собраны отборные хиты, сводившие с ума и провинциалов, и продвинутых жителей столицы. Наконец, настал черед прокричать свою забойную вещицу двум соплюшкам, умело имитирующим лесбийскую парочку. Девочки из дуэта, сделанного умными взрослыми дядями, знающими, как стрясти с народа деньгу, застонали про подростковую однополую любовь:
… ты нужна одна, только ты нужна…
Консервативный Крот, уважавший блатной шансон и песни Михаила Круга, негромко выругался:
— Ковырялки мурзатые. Ноют, как у гинеколога на приеме.
— А ты к гинекологу ходишь? — поддел приятеля наркоделец
Крот пропустил насмешку мимо ушей, продолжая возмущаться лесбийским дуэтом:
— Уши в трубочку сворачиваются… Малахай, пусть эту муйню вырубят. Лучше птичек послушать, чем ботву мокрощелок.
Киргиз лениво перевалился на бок и поставил под ноги миску из-под плова. Сытно отрыгнув, подтянул сползшие трусы и вытер о них руки. Теперь внимание киргиза переключилось на девушек. Посмотрев на плещущихся нимф, Малахай обнажил в улыбке желтые зубы:
— Хороши лошадки.
— Хороши, — подтвердил Крот, почесывая промежность.
Жест не остался незамеченным. Плоская физиономия наркодельца расплылась в улыбке:
— Что, Крот, елдешка чешется? На кого запал?
Подельник признался. Сладко потянувшись, указал на понравившуюся путану.
— Вон та меня заводит. Убойная герла. Наверное, бывшая гимнастка.
Малахай, заложив руки за голову, подставил солнцу живот.
— Не знаю, какая она гимнастка, минет делает классно. Проверял самолично. Но, Крот, ты же знаешь, что этих мотыльков я для себя берегу.
— Надеешься всех четырех оприходовать? — засмеялся напарник.
— А как же! Ночь долгая. По разику каждой вдую, — уверенный в своих сексуальных способностях, хмыкнул киргиз.
Крот с сомнением покачал головой. Водрузив на нос круглые черные очки, сказал:
— Опять кокса нанюхаешься… Берегись, Малахай. Многим авторитетным людям это не нравится. Ты ведь серьезный бизнес ведешь. Оставь дурь для дураков. Надо форму держать.
Малахай давно баловался кокаином. Об этом многие знали, но только Крот мог открыто высказывать свое мнение. Поэтому сказанное им киргиз воспринял вполне мирно, сплюнул под ноги, встал и заявил:
— А я в форме. В отличной форме. Хочешь убедиться?..
— Ну, давай, — пожал плечами Крот и тоже встал.
— Сделаем три круга на водных мотоциклах по озеру. На спор — я приду первым.
— Идет. А на что спорим? — азартно хлопнут ладонью о ладонь, спросил Крот.
— На баб, — торжественно объявил Малахай.
— Всех четырех?
— Ну, одну на ночь какую-нибудь мне оставишь. На выбор, — прищурившись, произнес он.
— Нет проблем А что взамен: — переступая с ноги на ногу, словно застоявшийся жеребец, поинтересовался Крот.
Киргиз подумал и сказал:
— Продуешь — вякать про кокс сегодня больше не будешь. И штукарь баккарей за моральный ущерб отстегнешь.
— Ну ты и жлоб! На ровном месте бабки стрясти пытаешься, — захохотал Крот.
— Чего же зря рыб пугать! Задаром только на очке скакать годится А в остальном бабки надо на ходу рубить, — так же весело отозвался Малахай.
Предложение было с готовностью принято. Дельцы ударили по рукам. Спустились к пляжу, подошли к девушкам. Не заходя в воду, киргиз крикнул проституткам:
— Лапочки, сейчас состоятся гонки за вашу честь. Кто победит, тот вас и оприходует. Так что готовьтесь, милашки. Смотрите внимательно, как я Крота сделаю.
Подельник тихонько буркнул.
— Не говори гоп, пока не перепрыгнул.
Девицы радостно заржали, словно лошади, которым насыпали овса в стойло. Особенно бурно отреагировала понравившаяся Кроту блондинка. Выпятив грудь с острыми сосками, пообещала:
— Мальчики, я отдамся победителю прямо на водном мотоцикле…
Собравшаяся на берегу толпа восторженно загоготала и зааплодировала.
Спорщики прошли к лодочной станции, где у деревянного причала, покачиваясь на мелкой волне, стояли водные мотоциклы. Выбрав машины для гонок, мужчины забрались на сиденья. Добровольцы вытолкнули аппараты на глубокую воду, и по сигналу с берега мотоциклы рванули с места.
Они помчались по синей глади озера, оставляя за собой белые бурунчики вскипающей воды…
Поднявшись на гребень холма, Вера выбрала позицию для наблюдения. Она уже достаточно долго следила за объектом, чтобы решиться на главный шаг.
В городе к Малахаю сложно подобраться. Он практически не выходил из машины. Всегда был окружен охраной. Долгая слежка для непрофессионала, каковым и была Вера, могла закончиться плачевно. Белая «восьмерка», оставшаяся в наследство от мужа, могла привлечь внимание охранников наркодельца.
Адрес Малахая вдова вычислила по телефону, найденному в записной книжке покойного мужа. Подруга, работавшая в городской справке, без лишних вопросов определила по номеру адрес логова киргиза. С тех пор Вера следовала за ним, словно тень.
В прогретом солнцем лесу пахло смолой и медом.
