- Я не знаю никаких монстров, - сказал Тим. - Но ты знаешь меня, Грэг. Если бы наши телефонные провода не были перерезаны, я мог бы позвонить уйме народу, чтобы они подтвердили, кто я, тем людям, которые знают мою семью в течение пятидесяти лет, людям, которые знают меня с того времени, когда я родился прямо здесь в больнице Мертона, который руководит доктор Франк Робертс.
- Тогда, кто остальные из них? - прокричал пронзительно мужской голос.
- Некоторых из них вы тоже можете знать. Сколько из вас ходило в школу Макартура в любое время в течение последних тридцати лет? Или в качестве учеников, или посещали как родители?
Из толпы донеслось несколько утвердительных возгласов.
Мисс Пейдж живо вышла вперед и стала рядом с Тимом, и несколько человек назвали ее имя.
- Некоторые из вас вероятно знают и нашего доктора, - продолжал Тим. - Он был психологом всех школ нашего города довольно долго. Вы слышали его, читающего лекции, вы видели его портрет в газете, может быть вы говорили с ним о трудностях своих детей.
Питер Уэллес вышел вперед.
- Конечно, я знаю его. Он тоже парень в порядке, - объявил какой-то мужчина. - Послушай, док, что здесь происходит?
- То, что здесь происходит, это то, что многие из вас, друзья, видели ту же передачу, что и мы, и пришли посмотреть, что происходит, - весело сказал доктор Уэллес. - После того, как мы услышали его выступление, и услышали, что вы пришли, мы не знали, что некоторые из вас были нашими старыми друзьями, поэтому мы и закрыли ворота. Мы не знаем Томми Манди и он не знает нас. Но вы знаете некоторых из нас, и можем быть вы хотите встретиться с остальными? Мистер Куртис, будьте добры, выйдете вперед?
Вы можете заметить, что мистер Куртис пользуется собакой-поводырем.
Друзья, это - Джон Куртис, историк. Думаю, что вы знаете его имя и его книги. Миссис Куртис, его жена. Джей, их сын. Эти люди дрессируют собак-поводырей. Доктор Фоксвелл - это наш врач, живущий при школе... выходи, Марк!.. он и я - самые главные здесь. Мистер Геррольд - наш учитель по науке; же из вас, кто учился в Калифорнийском технологическом институте в течение любых последних восьми лет, мог встречать его там. О, я вижу, что вы знает его. А это - миссис Уотерс, мистер Уотерс, их племянница Элси - он быстро назвал по имени других детей.
- А сейчас, Элси детям уже давно пора спать, и поэтому мне хотелось бы попросить вас всех придти вновь в какое-нибудь другое время, в дневное время, и все посмотреть, и встретиться, и побеседовать со всеми нами, как с людьми. Мистер Манди приглашается тоже, если он захочет. Но уже становится поздно, и для нас был напряженный вечер; поэтому, доброй ночи всем!
Раздалось несколько ворчаний на это, послышалось несколько голосов. Но вот на освещенной площадке перед воротами появился одетый в форму помощник шерифа.
- Шериф послал нас, несколько человек, чтобы поддержать порядок, когда он услышал передачу, - сказал помощник. - Насколько я могу сейчас судить, порядок сохраняется. Но если кто-то не хочет спокойно отправится сейчас домой, и оставить этих детишек в покое, мы посмотрим, что сможем с этим поделать.
- Шериф знает этих людей? - спросила женщина.
- Конечно, знает.
При виде вооруженных помощников шерифа толпа успокоилась.
- А... мы просто пришли сюда узнать, что происходит, - ответил человек уверенным голосом. - Ничего страшного, насколько я могу видеть. Во всяком случае, Манди - сумасшедший. Я иду домой.
Вскоре толпа разошлась; телефон быстро отремонтировали; миссис Уотерс накормила детей кокосовым кексом и горячим шоколадом, и отправила их всех спать. Шериф приказал помощнику остаться для охраны на всю ночь, поскольку речь шла о безопасности детей. В ответ на телефонный звонок от местной ведущей газеты - поскольку репортер был в толпе и поспешил с рассказам обратно - Питер Уэллес сделал заявление, и обещал подготовить на следующий день полное опровержение.
- Слишком много сейчас вышло наружу, - объявил он своим коллегам. Слишком много и недостаточно. Выступление Манди может циркулировать в обществе всегда и наши отрицания и заявления никогда не смогут рассеять его. Но сейчас мы должны сделать искреннее заявление, как можно полнее. Мы не можем раскрыть все достижения детей и их псевдонимы, но мы можем и должны рассказать обо всем остальном и приготовиться к реальной инспекции.
- Я собираюсь разделаться с тем негодяем Манди с самого утра, торжественно заявил доктор Фоксвелл. - Он может быть признан невменяемым!
- Думаю, что мы должны предложить полное расследование, - сказала мисс Пейдж, - и выпустить официальные заявления от опекунов, учителей, друзей и соседей каждого ребенка. Опекуны должны подготовить их и собрать свидетельские показания под присягой от тех, кто знал детей на протяжении всей их жизни. Я написала телеграмму и мы можем отправить копию каждому опекуну.
- Это был дядя Стеллы сразу затем на междугороднем, - сказала миссис Уотерс, входя в комнату. - Он хочет убить кого-нибудь. Я сказал ему, что мы собираемся действовать, но он хочет поговорить с Вами, д-р Уэллес.
- Я поговорю с ним по телефону и пошлю эти телеграммы, - сказал Питер.
Следующие несколько дней были очень деловыми для всех в школе. Репортеры, фотографы, юристы и любители достопримечательностей соперничали с друзьями и родственниками в попытке монополизировать сцену. Элси жаловалась, что, насколько ей известно, не было ничьих прерванных выступлений по поводу школьного имущества в течение трех дней. Каждый взрослый, связанный каким-либо образом со школой, быстро использовал все свое его или ее влияние, чтобы опровергнуть абсурдные заявления и поддержать опровержение любыми имеющимися в наличии документами.
Поступила целая уйма свидетельских показаний от их имени. Пасторы-священники, министры и раввины - решительно объединились в защите.
Семантический анализ Фредом выступления Манди, написанный на следующий день и выпущенный под его самым уважаемым псевдонимом, был только одной одной из множества статей, осуждающих телепередачу; а статья одного из помощников-епископов епархии архиепископа, личного друга Питера Уэллеса, полностью скомпрометировала Манди среди его католических последователей.
Томми Манди, атакуемый со всех сторон, также сделал заявление, в котором сказал, что, в действительности его неправильно поняли. Если бы дети были, как ему сказали, нечеловеческими интеллектами, стихийно порожденными взрывом атомной станции, а не рожденными родителями-людьми, как, он уверен сейчас, это так, его выступление, заявил он, было бы справедливым. Он был, сказал он, рад быть орудием в открытии пути для них, чтобы снять с них обвинения, которые были предъявлены ему. И, добавил он, он не подстрекал кого-либо к нарушению общественного порядка, а просил людей молиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
